Сергей Буянов - 730 дней в сапогах

– А потом Кучмон пишет ответ, а я приношу его сюда! – загорелся идеей Вольф.

– А мы все читаем!!!

– И узнаем его реакцию. Может, он не будет писать ответ?

– Обязательно ответит! – заявил Лёха.

– Всякое может быть.

– Тем более, давайте попробуем! – раззадорился Вольф.

Вольфа часто припахивали по разным делам в кочегарке, он не имел такой свободы передвижения, как Тальянкин. Поэтому решили не откладывать с письмом. Сочинили его сейчас же.

Вольф, пользуясь хорошим настроением Кучмона, предложил дать его адрес подружке своей бабы. Кучмон сплюнул на раскалённую дверцу котла, посмотрел, как кипит слюна, и промолчал. Лёха подмигнул расстроенному Вольфу.

– Чё твой баба не пишет? – через некоторое время спросил Кучмон.

– Рано ещё, – сказал Вольф.

– Какой рано? Уже все получили письма!

– От нас дольше идут.

Рыбка клюнула! Лёха с Серёгой запечатали послание в конверт и «проштемпелевали» его.

– Тебя, наверно, твой баба бросил, – мрачно заключил Кучмон, спустя неделю.

В этот же день, как по заказу, Вольф получил письмо от своей подруги. Конечно же, он «написал» ей о «хорошем парне Кучмоне». Даже показал мучителю это место в своём послании. Правда, письмо он переписал заново, выбросив упоминание о «друге». Но Кучмон об этом знать не мог.

А служба шла. Пришла весна. И «полезла щепка на щепку», как говорил гражданский спаситель Лёхи Федя. Кучмон вовсю терроризировал Немса. Бедняге доставалось больше обычного – письма-то Кучмону не было!

Пользуясь определённой свободой, Лёха распланировал каждый свой день. Как «самая врубастая смена» они с Кучмоном дежурили исключительно по ночам. Полдня уходило на сон, полдня на конспектирование истории и обществоведения. Лёха использовал библиотеку части для подготовки к экзаменам на юрфак. Отдыхал он только по вечерам, на насоске.

Когда Кучмон уже забыл про письмо, Вольф вдруг получил весточку от подружки. Сломя голову, он прилетел на насоску. Пора! Серёга решил сам присутствовать на презентации и пришёл в кочегарку раньше Вольфа, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

– Эй, насоска! Чё пришёль? – возмутился Айзер. Он не любил посторонних.

– К вечеру не будет воды! – заявил Серёга. – Если мы с Лёхой не подремонтируем насос.

Остановка работы кочегарки из-за отсутствия воды не могла порадовать старшего кочегара. Лёха всё же получил через пень колоду какие-то знания в ПТУ, за это он пользовался каким-никаким уважением.

– Ладно, жьди! – разрешил старший кочегар.

Тёплое весеннее солнышко выманило кочегаров во двор. Усевшись на прогретые кирпичи, валявшиеся у входа с осени, солдаты закурили, повели разговоры.

Появился запыхавшийся Вольф. Отозвав адресата, он вручил письмо. Леха с Серёгой наблюдали. Кучмон взял конверт, покрутил в руках. Лицо его порозовело, насколько позволяла смуглая кожа.

– Давай, Волф! – вдруг обратился он к Немсу с уважением. – Читай! Всем!

Вольф присел, развернул лист бумаги.

– Здравствуй, дорогой солдат! – зачитал он приветствие.

– Э! Сразу, дорогой что ли? Давай, правилно читай! – встрял Айзер.

Присели, поочерёдно проверили. Точно, написано «дорогой»!

– Читай далше! – распорядился Кучмон.

– Не знаю, как тебя зовут.

– Ты чё, с-сука, не написал что ли? – съездил по затылку Вольфа Кучмон.

– Ладна-а! Кучмон, пусть читает! – вмешался Айзер.

– Но рада, что пишу солдату.

– Тс-це! – щёлкнул языком Алискер: – Русский баба – все шлюхи!

– Я знаю, что ты другой национальности.

– Ай, молодэц! – крикнул Айзер, неизвестно в чей адрес.

– Вы все такие горячие парни.

– Какой, горячий? – спросил Кучмон, трогая себя за лоб.

– Значит, сил-но можьет бабу зажат! – пояснил Айзер.

– Хорощий баба! – сказал Алискер.

– Ну, что там дальше? – для приличия поинтересовался Лёха.

– А меня зовут Люба. Полное имя означает Любовь.

– Хьи-хьи! Хьи-хьи! – раздались дебильные смешки.

– Я так думаю, у вас там, наверное, стреляют?

– Э-э, это не баба писал! – категорично заявил Алискер.

– Па-ачьему?

– Такой слово баба не пищет!

– Это русский баба! – заявил Кучмон. – Дура, вот и пишьет!

– Напиши, пожалуйста, как идёт служба?

– … … …! – земляки пообщались на своём.

– Когда тебе ехать домой?

– Когда сразу дащь! – ответил Айзер.

– Какой тупой баба, а?!

– Это не баба!

– Да дайте человеку дочитать! – сказал Лёха.

– Пришли мне, пожалуйста, свою фотографию.

– Э, Кучмон! Беги, дэлай!

– И ещё хочу сообщить.

– Какой сообщит?

– Значит, хочет сказать что-то ещё.

– Чё хочет?

– Хочу сообщить, что у меня есть подруга. У неё тоже нет парня. Если хочешь, я могу дать ей чей-нибудь адрес.

Без комментариев.

– На этом я кончаю…

Ноль эмоций. А так старались ребята! Но не учли особенностей русского языка, мало понятных Кучмону и компании.

– Жду ответа с фотографией.

– Это не ждьёшь? – Кучмон провёл грязными пальцами по ширинке.

– Читать дальше?

– Не надо читать, – подал голос Серёга.

– Тебья, насоска, никто не спрашивал! Читай, Волф!

– Не забывай, меня зовут, Любовь!!!

– Ты сам писал, с-сука!

Авторам письма стало немного не по себе. Но Вольф остался спокоен.

– Как хочешь, Кучмон, – сказал он. – Я отнесу письмо в казарму.

– Отдай! Мне писал баба!

Баба, так баба. Вольф отдал конверт.

– Пойду дивизьон, землякам покажу!

Ни к чему бы, но хозяин барин!

– Кажись, затея провалилась, – сказал Серёга, когда друзья остались одни.

– Похоже на то, – согласился Вольф.

– Он обязательно ответит! – заупрямился Лёха. – Готовь, Серёга, ответ Кучмону!

Они поспорили. С проигравшего – пять банок сгущёнки!

Прошло два дня. Минул ещё один. С Лёхи начали требовать выигрыш. Тальянкин предложил подождать ещё два дня. Как только Серёга сказал, что справедливо бы взять выигрыш с самого Кучмона, так на насоску влетел радостный Вольф. Одной рукой он держал Рудольфа за рукав, другой – бутылку вина.

– Откуда? – хором спросили Лёха с Серёгой.

– Гражданский за канистру бензина дал! – гордо сообщил Рудольф.

Посидели, отдохнули. Как раз Бутай готовил «плёв». В праздничной обстановке посвятили Рудольфа в тайну, всё-таки свой. Рудольф после долгих повторений всё же понял и долго хохотал взахлёб.

На следующий день, Кучмон написал-таки ответ. Диктовать никому не доверил, корпел сам! Через закопчённое окошко кочегарки Лёха с Вольфом увидели, как Кучмон вкладывает свою фотографию в конверт. Запечатав его, Кучмон спрятал письмо во внутренний карман.

Вечером на насоске случился аврал, и авторы письма Кучмону провозюкались за ремонтом. Рудольф оставался на смене в кочегарке. Не дождавшись Вольфа, Кучмон заставил Рудольфа отнести письмо в ящик.