Сергей Буянов - 730 дней в сапогах

– Товарищ подполковник, рядовой Тальянкин по вашему приказанию прибыл!

– Товарищ Тальянкин! – торжественно поздоровался начальник штаба части.

Начало многообещающее. Хана, в шматы записал!

– Разрешите мне от имени командира части, всего командования, поздравить вас с окончанием срочной службы и вручить Грамоту от командования, адресованную вашим родителям!

Что поделать-то? Лёха молча разрешил.

Со счастливой улыбкой Тальянкин вышел из штаба. Самые страшные прогнозы не оправдались! Несколько доз убойной браги «на старые дрожжи» быстро вывели Тальянкина из строя. До кочегарки его довёл Серёга…

А потом Лёха узнал, что его вызывает Командир. Тальянкин, пошатываясь, потопал в штаб. Перед дверьми кабинета его встретили зампотыл и зампотех.

– А ну, пошли к нашим свиньям! Посмотрим, что с ними сотворил!

– Я уже давно не служу в свинарнике!

– Нет, ты только вчера там пил самогон с Саввою! Мы знаем, нам Палёный доложил!

Опять этот Палёный, падла! Убить его мало, ведь уже давно дембельнулся! Стоп, он что, из дому докладывал?

– Палёный подал рапорт по окончании службы и теперь гражданским работает на свинарнике. В хлеву и живёт – там ему самое место!

– Не был я там!!!

Но Лёху никто не слушал.

– Служил ты довольно скверно! – сказал командир, пролистывая «Личное дело» рядового Тальянкина. – Автомат в руках держал всего три раза! А знаешь ли ты норму?

– Никак нет, товарищ полковник.

– А норма – семьсот тридцать раз!

– И на бронетехнике почти не был, – подливал масла в огонь зампотех. – Какой же ты защитник Родины, если за рычаги дёрнул всего шесть раз! И не смог завести памятник «саушку», когда я приказал!

– И в тылу с тебя один убыток! – добавил зампотыл.

– Я же сложил дембельский котёл! А памятник завести не было никакой возможности, там солярку не залить было!

– Не нужно оправданий, Тальянкин! – сказал командир. – Сейчас идёт комиссия по расследованию краж воинского имущества. Там на тебя материалу, больше трёх лет!

– Дисбата? – убитым голосом спросил Тальянкин.

– Нет! Ты ведь на юрфак поступать собирался?

– Так точно!

– Хоть отвечать по Уставу научился.

– Так точно, – тупо повторил Лёха.

– Тебе при поступлении нужна такая характеристика?

– Хорош в бирюльки играть! – отрезал Командир. – Короче, в Афган рапорт писал?

– Писал, – вздохнул Лёха. Неужели, всё заново?

– Вот тебе и карты в руки! Сейчас садишься, пишешь рапорт с просьбой отправить тебя на сверхсрочную службу в ограниченный контингент советских войск в ДРА!

Вот так поворот! Какой теперь Афган – ищите дураков!

– Либо ты не садишься писать, а садишься в тюрьму на три года с начальным сроком принудительного лечения от алкоголизма!

– Да я, да вы… Вы же сами мне «Грамоту» давали!

– Это родителям твоим, а тебе надо в Афган, принести почёт нашей части, понял?

– Мне подумать надо.

– Только до трёх, я сосчитаю до трёх, и ты дашь нам ответ! – скомандовал зампотех.

– Раз!

– Два-три!

– Я не успел решить!

– Ты меня уже вывел, Лёха-дембель! – зампотех тряхнул Тальянкина за грудки. Аж дух захватило!

– Лёха! Дембель! Дембель!!! – Рудольф тормошил Тальянкина. – Домой пора, домой!!!

Лёха спросонья, ничего не соображая, сгонял в душ, напялил на себя гражданку и, через три минуты стоял в строю дембелей перед штабом.

Через полчаса подали автобус.

Как ни странно, служба на этом не закончилась. Дембелей отправили на пересыльный пункт, построили в одну шеренгу. Провели «вечерний осмотр», изъяв неположенные предметы: фотографии на фоне военных объектов, приборы ночного видения, офицерские знаки отличия, шлемофоны и рации, штык-ножи…

В ожидании самолёта дембелей разместили в палаточном городке. Лёху, Рудольфа и Алискера отправили в парикмахерскую, дабы не позорили честь КДВО.

В парикмахерскую они, конечно же, не пошли. Зато попали в бар! Алискер повстречал земляков на базаре и остался с ними. Лёха с Рудольфом вернулись в палаточный лагерь. В сумерках происходили странные вещи. По рядам лавок ходили остроносые, заставляя «поклониться Кавказу», расписавшись на червонце. Многие безропотно подчинялись. Поэтому сборщики неслышно пробрались до Лёхи. Тальянкин сорвал у Рудольфа солдатский ремень, закрутил его на руке и помахал бляхой в воздухе. Кланяться ему не стали, но из палатки ушли.

Поутру дембелей застроили на площадке. Произвели повторный «вечерний осмотр», изъяли у потерявших бдительность остатки недозволенных вещей. Выдали военные билеты и мобпредписания. Лёхе, Рудольфу и ещё четверым хитрожопым документы не вернули.

– Не хотели подстричься за десять копеек, наш парикмахер обкорнает вас за целковый!

И точно такой же лиловоносый (не близнец ли?) парикмахер, точно такой же механической машинкой, такими же дрожащими руками оболванил Лёху наголо!

– Ставь рупь на стол! – сказал он, отвернувшись. Парикмахер продувал волосы с машинки в гнутое цинковое ведро.

На разбитом столе лежало несколько грязных купюр. Лёха, зажал рубль между пальцами положил его на стол, вернув в кулаке пятёрку смятых бумажек. Стригите духов, шустряки!

В военном билете Тальянкина значилось: «На основании пр. МО СССР за номером … от … уволен в запас (демобилизован)»!

Поднявшись по трапу самолёта, Лёха вошёл внутрь гражданского судна и полной грудью вдохнул затхлый воздух салона. Свободный воздух попал в его лёгкие и наполнил их до краёв – воля!

Впереди ясно вырисовывалось будущее. Перед Лёхой открывались двери юрфака.

БСЛ-110 – большая саперная лопата, 110 см длиной: от кончика штыка до края черенка, преимущественно – орудие пехоты

дембельский аккорд – работа по выполнению которой, дембель получает первоочерёдное увольнение в запас

пэшуха (пэша) – зимнее обмундирование типа хэбэ, но полушерстяное. Теплее и симпатичнее, немного смахивает на парадку.

Бушлат – обычная фуфайка защитного цвета, повседневная зимняя форма одежды в сухопутный войсках.

розочки – хроническая форма стептодермии, когда на ногах появляются плохо заживающие, гноящиеся язвы. Возникает у людей с ослабленным организмом: авитаминозом и недоеданием. Болезнь чмырей и молодых