Сергей Буянов - 730 дней в сапогах

В подразделениях учебных частей регулярной армии нет дедов, фазанов и гусей. Порядок и дисциплина лежат на плечах сержантов, вчерашних пацанов. Служба сержанта – сущий ад. Это при 4−5 часах сна в сутки огромная ответственность за новобранцев – сброд со всей страны Советской, плюс ежеминутная готовность к отчёту офицерам. Подчас выполнение приказа невозможно, но на то и сержанты, чтобы справляться с боевыми задачами любой сложности.

Когда ротный уходит из казармы, добродушно желая курсантам спокойной ночи, замкомвзводам и командирам отделений остаётся лишь выполнить его приказ:

– Чтобы к утру, казарма и прилегающая территория блестела! Приезжаю к подъёму, курсанты спят! Но смотрю и удивляюсь – какой порядок, чистота и опрятность!

И бедный сержант в половине одиннадцатого, как положено по уставу, отдаёт команду: «Отбой!»

А в одиннадцать, согласно тому же Уставу, звучит «Подъём!»

Ничего не соображающие спросонья, курсанты вскакивают. Стараясь одеться, в положенные сорок пять секунд, не успевают. Опять отбиваются и вновь поднимаются. Сержант обязан растормошить солдат и настроить их на рабочий лад.

Или взять бесконечные наряды: в карауле, по столовой, дежурным по роте – для сержанта без права сна! Как тут не оторваться на курсах?!

Кроме офицеров, именуемых в учебке шакалами, есть более реальная угроза здоровью – БУБТ. Батальон управления боевой техникой, постоянный состав учебного полка, каждый военнослужащий которого прошёл эту же учебку. Любой старослужащий бубтянин считает своим прямым долгом и священной обязанностью следить за правилом для молодого сержанта – «чтоб служба мёдом не казалась!»

Риск увеличивается в десятки раз, каждый шаг сержанта становится смертельно опасным во времена «деревянного дембеля». Озверевшие курсы по окончании учебки стремятся расправиться с мучителями. Что с того, что дембель деревянный, как и ремень курсанта? Многие стараются оставить памятку сержанту на оставшуюся жизнь.

И откуда только берётся сила и стойкость при такой собачьей жизни?

У каждого сержанта было право выбора. Страшные рассказы о сержантах, «стоящих на очке» в войсках, удержали особо отличившихся курсов в учебной части. Большинство из будущих младших командиров с особым рвением добивались расположения у шакалов, чтобы остаться в учебке. Выделяясь расторопностью, исполнительностью и безудержной жестокостью вчерашние курсы становились ефрейторами. Дальнейшая карьера не обсуждалась: за каждые полгода службы – по одной сопле на погоны. Все тяготы сержантской службы сторицей окупаются ощущением беспредельной власти над подчинёнными.

Встречались среди них и люди – «в семье не без урода». Они, не справившись с одним из абсурднейших приказов, отправлялись дослуживать в регулярную часть. Их-то и ожидала сквернейшая участь, так как в войсках около четверти бывших курсов, испытавших на собственной шкуре доброе наставничество сержанта.

Кто же они, доблестные младшие командиры седьмой роты учебного танкового полка?

Замкомвзвода, старший сержант, то есть уже дед. Его фамилия Шершнев. Шершень миновал все тяжести службы: перед шакалами своё выслужил, муштра курсантов ему приелась. В БУБТе у Шершня деды его призыва. Ему осталось следить за борзыми гусями, не позволяя младшим сержантам расслабляться. Гусей пятеро, он один. По правилам простой арифметики, в своё время Шершень был один на пятерых дедов. Хлебнул горя в своё время. Зато теперь каждый из гусей напоминал ему ушедшего дембеля, и Шершень отрывался на нём на полную! И только старшина в звании младшего сержанта, Быдусь, временами позволял хлопнуть по плечу Шершня.

Быдусь, ростом около 160 см, приземистый и широкоскулый, необычайно энергичный, с хорошо поставленным голосом и ударом, – умел управляться с ротой и вносил яркое разнообразие в рутинную повседневную службу.

Командир отделения третьего взвода Бадырхан, проще Боря. Младший сержант с мягким азиатским акцентом принципиально не поддерживал земляков, коих в роте было три четверти. Остальные: казахи и татары, литовцы, ханты и комяки, грузины и армяне – считались русскими.

Младший сержант Генрих Вурдт, командующий четвёртым взводом. В своё время он не попал в Высшую школу милиции, поэтому славился особой «добротой» к курсам с высшим образованием. За все промахи взвода отвечал лунолицый Баязитов, будущий инженер-мелиоратор Узбекистана. Вурдт не мог простить ему ничего. Мало того, что Баязитову служить всего полтора года, так он ещё мастер непревзойдённого отсутствия связной русской речи! Не было не единого дня, чтобы Вурдт не напомнил ему о высшем образовании ударами пудовых кулаков по фанере.

Младший сержант Коршунов с бабским телосложением, командуя, он отчаянно визжал, ощущая спиною дружественный взгляд старшины.

– Строиться, первый взвод!

Курсы, глядя на устрашающую мину Быдуся, особой спешки не проявляли. Со второй-третьей попытки взвод всё же собирался в нечто похожее на строй. После чего сержант Коршунов возвращался из каптёрки с очередным фингалом.

Остальные младшие командиры ничем особым не выделялись. Но, не смотря на различный срок службы, сержантский состав всегда и при любых обстоятельствах выглядел подтянутым: белоснежные подворотнички, безукоризненно отглаженные и ушитые хэбушки с твёрдыми пластмассовыми вставками в погонах, слегка потёртые кожаные ремни с блистающими бляхами, начищенные до блеска отглаженные кирзовые сапоги с отточенным кантом, – чем не бравы ребятушки!

К тому же, каждый из сержантов произвёл три предприсяжные выстрела из боевого автомата Калашникова! Будучи курсом, он досконально изучил трансмиссию танка с ветошью в перепачканных руках. Было время, держался за рычаги и выглядывал в перископ. Младший командир умеет организовать работу любой срочности независимо от времени суток. Он в совершенстве владеет искусством строевой подготовки, не отставая в политической – разбуженный посреди ночи запросто найдёт на карте США и Китай, при необходимой сноровке и везении отыщет и ФРГ!

Итак, ухоженная территория, свободные казармы, новое с иголочки обмундирование плюс сама гордость и опора учебки – сержантский состав, замерли в ожидании новобранцев.

Никто и ничто так не скажет об армии, как форменное обмундирование. На род войск укажут эмблемы в петлицах. Как и в гражданской жизни предусмотрено отличие повседневной одежды от парадной.

В парадке положено появляться не только во время парадов и праздников, но в любой день за пределами воинской части. В парадных кителях разгуливают в увольнительных. Немногие счастливчики трясутся в поездах, мчащих их в отпуска, возвращаются в разные концы страны дембеля со значками на всю грудь.