Дмитрий Ненадович - Повесть о потерянном времени

— Да-а-а? И всё это за две фляги технического спирта, нах?! — продолжал недоумевать майор, осматривая новую технику. — Совсем озверели, нах, скоро всю страну на водку выменяют у дяди Сэма, нах!

— А Вы не верили. И спирт не хотели давать. Дали бы больше, глядишь я Вам еще и «Волгу» пригнал бы. Новую — «ГАЗ-24». Как у Ахтунга. Он бы лопнул от злости, когда увидел бы скучающего Вас, едущего на ней утром на работу. Представляете, заезжаете Вы утром на этой «Волге» на плац, за рулём у Вас Шахрайчук, хлопаете дверью и нехотя козырнув, неторопясь шевствуете мимо Ахтунга в строй. Всё! Инфаркт! Во-от такой рубец!

— Да ладно. Пусть живет, нах. Сегодня кто-то звезданул, что переводят этого козла от нас куда-то в вышестоящую часть, нах.

— Вот и правильно! Я же давно говорил, что ему надо немедленно переводиться, раз он не может служить со мной вместе в одном гарнизоне. Вот он своего, наконец-то, и добился. Надо отдать ему должное — очень упорен.

— Ладно, нах, пока он еще здесь, машины надо бы куда-нибудь припрятать. Поставьте их пока на ПТО, нах, туда в ближайшее время никто не собирается. А кунги мы на неделе перебросим, нах, и будем полностью боеготовы. Хоть и выглядит всё это не очень…, но фули делать, если обеспечение такое хреновое, нах? Боевые задачи-то выполнять надо, нах… А в колоне, действительно, ну кто у нас будет что-то проверять, нах? ГАИ? ВАИ? Номера кузовов и двигателей? Не до жиру, нах… Отродясь такого не видал, нах.

Заметно подобревший майор снял с Сергея парочку десятков взысканий и облегченно побрел докладывать о результатах выезда комбату. Тем временем старлей, расставив машины по указанным боксам, выдвинулся в расположение своей роты. Когда он вошел в канцелярию Пчелкин разговаривал с кем-то по телефону. Увидев Сергея, он, прикрывая трубку ладонью, вполголоса сообщил: «Это дежурный Ахтунга. Спрашивает: откуда взялись еще две машины, и почему одна на сцепке?» «Скажите, что это кому-то в темноте померещилось. Это уже не первый случай: особо бдительным дежурным вместо большого «КРАЗа» вечно мерещится множество маленьких «ЗИЛов» и «ГАЗов», один из которых обязательно на сцепке. Говори-говори, как есть, я сейчас все объясню». Пчелкин как мог корректно проинформировал дежурного о наблюдающиеся у отдельных военнослужащих галлюцинациях. Про то, как эти подверженные галлюцинациям военнослужащие накануне дежурства часто нарушают спортивный режим и про то, как он, Пчелкин, с этим упорно борется на уровне своей роты, но пока, к сожалению, победить удается не всегда. Видимо вконец утомленный рассказами Пчелкина о нюансах процесса воспитания военнослужащих срочной и сверхсрочной службы дежурный вскоре повесил трубку. Об этом свидетельствовали короткие гудки, начавшие раздаваться из телефонной трубки в тот момент, когда Пчелкин дошел до той статьи Устава, в которой говорилось о порядке подготовки военнослужащих к несению внутренней службы. Воспользовавшись образовавшейся паузой, Сергей поведал «Буонароте» о своих беспримерных пока еще подвигах. «Группенфюрер» хоть и пробурчал вначале что-то для порядка (например, произносились такие слова как: «нелегитимность», «должностное преступление», «мошенничество в особо крупных размерах» и т. д.), но на его лице были заметны признаки внутренней удовлетворенности. Еще бы: в одночасье избавиться от такого геморроя в период подготовки к предстоящим учениям! Лишь одно обстоятельство нарушало его внутренний праздник: сделано все было без его прямого участия. Но, что тут поделаешь? Это болезнь всех честолюбивых «монархов» и «фюреров». Так и живут они большей частью с чувством внутреннего дискомфорта, пока в очередной раз удастся им приложиться к чему-нибудь великому и вновь воспарить над, и без того великим, собой. Но такие моменты случаются не так часто, и да сама эйфория длится не так долго. Не так часто и долго, как этим честолюбцам хотелось бы. Поэтому-то в их судьбе и превалирует внутренний дискомфорт, с которым всем остальным приходится порой считаться.

Постепенно угасали остатки пятничных суток, однако закончить их на мажорной ноте Сергею мешал один не закрытый до конца вопрос. С момента окончания «ночной битвы под деревней Акунино» прошло уже достаточно много времени, а должной реакции на эти грозные события со стороны местного «группенфюрера» Сергей так и не заметил. Так же высокомерно держали себя с первогодками преждевременно состарившиеся «сеньоры» Лактионов и иже с ним. По-прежнему, суетливо забегая перед «сеньорами» в столовую, стремились услужливо выставить из-под обеденного стола скамейку их преданные «вассалы» — Заболонник со товарищи. Все это и раньше вызывало у старлея устойчивое чувство отвращения, но после невольного просмотра ночного спектакля это чувство начало стремительно нарастать. И сейчас, пользуясь неожиданно возникшей приближенностью к «императору», Сергей решил расставить точки над «и».

— Давно хотел спросить: что будем делать с ночными бойцами, «сеньорами», «вассалами» и прочей феодальной нечестью, паразитирующей в здоровом организме нашего боевого подразделения?

— Как это — что? Будем всячески пресекать проявления неуставных взаимоотношений.

— И как это будет выглядеть ночью?

— У нас же есть «ночной сторож» — дежурный коммунист.

— Этот ночной коммунист, как правило, исчезает через час после отбоя. И как только его шаги затихают в ночной тиши, тут же начинают разворачиваться боевые действия или ставятся спектакли по мотивам средневековой европейской жизни.

— Что Вы предлагаете?

— Из классики нам хорошо известно, что только «битиё определяет сознание». Поскольку «битиё» в явном виде мы себе позволить не можем — это ведь тоже «неуставняк», предлагаю заняться спортом.

— Каким еще спортом?

— Предлагаю приступить к всеобщему изучению и доведению до совершенства сто десятого приёма каратэ, а так же организовать регулярные занятия с нашими «сеньорами» классическим английским боксом.

— Что это за прием такой?

— Изматывание противника на пересеченной местности. Кросс, по нашему. Это почти дословный перевод с японского. Бег по сильно пересеченной местности в полном снаряжении и вооружении. Возможно достижение тройного эффекта: воспитание у личного состава физической выносливости, волевых качеств и полное очищение сознания военнослужащих от глубоко чуждой им по природе мелкобуржуазной шелухи.

— А бокс тут причем?

— Этим я займусь сам. Всёж-таки, как-никак, кандидат в мастера спорта. Тут всё просто: одеваем на очередного погрязшего в спеси воина боксерские перчатки и проводим мастер-класс, попутно объясняя ему, в чем именно он накануне был не прав. И всё, заметьте, на законных основаниях. Бокс — это ведь спорт такой. Не мы ведь его придумали. Он входит в программу Олимпийских игр, девизом которых является: «О, спорт, ты мир!» А мы всегда за мир, хоть и есть у нас где-то на запасных путях проржавевший местами бронепоезд.