Борис Кудрявцев - Невоспитанный трамвай

За стеной скучала детвора. Деду Морозу тоже было несладко. С электронной печкой он соревновался впервые, и секрет разгадал лишь за пять минут до Нового года. Пирог, правда, получился на славу. Хозяйка смеялась и плакала от счастья.

— Спасибо, дедуля, угодил!

А Дед Мороз, скинув фартук, ринулся к елке. Новогодняя вахта продолжалась.

Нажимая кнопку звонка у следующей двери, Дед Мороз подумал: «Хоть бы опять не потянули к печи!»

Но он зря беспокоился: на этот раз не то что к печи, даже на порог не пустили!

— Я Тюбиков, — холодно процедил дородный мужчина, отжимая деда с лестницы.

— Простите, я не знал…

— Как ты смел тиражировать мой пирог! Не отпирайся, я все узнал, мне позвонили… За плагиат ответишь!

Дед Мороз нырнул в проходящий лифт.

На улице он услышал замечание прохожего:

— Совсем ослаб мороз-то! И дня не продержался.

Деду Морозу стало неловко, он собрался с силами, дохнул, взбодрил пешеходов и сам заспешил вдогонку. Вскочил в трамвай, достал список с адресами — и половины клиентов еще не обслужил.

Только подумал так, глядь — едут его двойники в «Москвичах», обгоняют. Один — в клуб, другой — в школу, третий — в детский сад… В окнах домов сверкают огнями нарядные елки, и чуть не под каждой — Дед Мороз.

В физическом институте Деда Мороза встретили под елкой-великаншей. По всем правилам науки сунули в руки пробирку и попросили обеспечить в ней абсолютный нуль. Дед тужился, но сколько ни старался — все равно недобрал несколько сотых градуса до абсолютного нуля. Над ним смеялся весь институт — седобородые академики и безусые аспиранты. Объяснили, что абсолютного нуля в природе не существует — только в теории. Дед Мороз обиделся и от физиков ушел на елку к лирикам. «Легче мороженое запекать в пироги, чем абсолютный нуль выдувать, — думал он. — И вообще, трудная это должность — быть Дедом Морозом!»

В бюро добрых услуг Дед Мороз вернулся утром, изрядно уставшим. Встречал его сияющий генеральный директор с помами и замами, с главными специалистами по оказанию добрых услуг.

— Ну, дедушка, поздравляем! Вы превзошли всех! Полный триумф… Фирма завершила выполнение квартального плана по валу и прибыли, а главное — в номенклатуре! Такого у нас еще не бывало.

Генеральный директор потрясал пачками писем:

— Это благодарности и заявки ка абонементное обслуживание — и все на твое имя! Тут и на ремонт холодильников, и на выпечку чудо-пирогов, и на изготовление мини-снегурочек, и на замораживание больных зубов… Не подведи.

Дед Мороз подумал, прикинул и… согласился. С тех пор верно служит людям, никто на него не в обиде. И другие Деды Морозы стали равняться на него, подтягиваться. Потому, наверное, они сейчас и искуснее стали, и веселее…

У Витьки была хипповая дубленка, обалденный «маг», он потушил свет, и я согласилась стать его женой. На свадьбе гостям готовила его мама, и я объелась курицей. После стала готовить я сама, и мама отравилась курицей. Витьку тоже рвало, и теперь у него гастрит с язвой.

Говорят, мы очень подходим друг дружке. Витька пошел за сметаной и не нашел магазина. Тогда я пошла сама и вернулась через два дня.

К тому времени Витьку призвали в армию. Но он показал мою фотокарточку, и военком сказал, чтобы он шел домой нянчить жену.

Старики у нас хилые: ложатся поздно, встают рано и на работу. Он — сталевар, она — трактористка. Мы с Витькой ничего не слышим, хоть из пушки пали, а просыпаемся от того, что за ним прибегает с завода шеф-наставник. Он дал слово сделать из Витьки токаря. И теперь умывает Витьку, причесывает, одевает, кормит и везет на такси на завод, чтобы поспеть. За меня шеф-наставник не отвечает, поэтому я иду неумытая и нечесаная.

Но на работе мне все равно рады.

— Шашарина пришла! — говорит начальник. — Значит, пора обедать.

По мне часы можно сверять. Работаю я уже давно. Больше месяца. Засургучиваю ящики и конверты. В ящиках что-то, в конвертах бумажки на это что-то. Главное, не перепутать ящик с конвертом. Думаете, легко? Легко, конечно, если не спишь. А мне спать охота или в окно глядеть, на людей.

— Танька, мозги вывихнешь, — говорят подруги, — переходи туда, где полегче и где одни ящики, без конвертов.

Но я уже выбрала: декрет. Сразу за медовым месяцем. Сейчас многие так делают.

Из своего класса я первая пошла замуж, и меня все выспрашивают: что такое муж? И куда его поставить? Пока не знаю. Вечером он глядит хоккей или лежит на диване. Муж всегда хочет быть главным в семье. Так повелось. Чуть что, хватает меня и запихивает за шкаф, чтоб не видеть. Там пыль, моль, хлам. Мама говорит, что это пережитки, теперь не те времена, женщину подняли в цене, просветили, чтобы она сама своего мужа затолкала куда-нибудь подальше. Я попробовала затолкнуть его в чулан, но он не дается. Марина, подружка, обещала прийти помочь. Она дала мне читать зарубежный роман, чтобы я поднабралась. И я набралась. В романе шик, живут без условностей: у мужа — любовница, у жены — два любовника. Муж ушел на службу в офис, а любовник тем временем ограбил банк и обеспечил ей беззаботную жизнь, замуровав в стене злую свекровь.

Лично я не имею ничего против, а также замуровала бы Витьку, если он будет и дальше не слушаться и строить из себя главу.

На свадьбе нам подарили сберкнижки, чтобы мы копили на «черный день». «Черный день» наступил сразу, как только в торговом центре «выбросили» фирмовые джинсы. Теперь на книжке у Витьки и у меня пять рублей и две копейки. Но Витька говорит, что через год-два набегут такие проценты — лопатой греби!

Надо продержаться. А если проценты не набегут, я сама побегу, к маме от Витьки. Потому что второй «черный день» без денег не переживу.

У Витьки стал портиться характер. Женитьба, говорят, не всем сходит с рук. Он скрипит зубами и грызет ногти. Мама сказала, что я сама виновата и что мужа надо развлечь. И я повела его к цыганке развлечься. Она наворожила, что Витька у меня не последний муж. Витька так обрадовался, что бросил скрипеть зубами.

Он мне уже надоел. Интересно бы знать, кто у меня будет второй?

За молодого я не пойду. Что с него взять? Лучше выйти за «ретро». Сейчас это в моде.

Петя Дергунов, студент-культпросветчик, на Новый год нагрянул к своей бабке в деревню.

— Ты жива еще, моя старушка? Очень кстати! Без тебя мне — хоть в гроб ложись!