Лана Мациевская - Хвост судьбы (сборник)

…Трагедия произошла прошлой зимой. Пропал муж продавщицы сельпо Людмилы Васильевны Сёминой. В самые трескучие морозы конца января её Коляна (когда-то его уважительно величали Николаем Матвеевичем) безуспешно искали по домам дружков-собутыльников. По Успенскому поползли зловещие слухи, что «жуткая собака Барина сожрала Коляна и даже косточек не оставила», пока наконец обмороженное тело бедолаги не было найдено в глубоком сугробе действительно в двух шагах от коттеджа профессора. Как это ни покажется странным, но именно последнее обстоятельство способствовало затуханию ненужных слухов. «Ещё один „альпинист“ преставился», – сочувственно вздыхали подруги Людмилы Васильевны, мужья которых также не отличались трезвым образом жизни.

«Альпинистами» на местном диалекте называли запойных алкоголиков. Всё дело в том, что сельпо, где можно было разжиться заветной бутылкой, находилось на самой вершине холма, и подъём к нему был настолько крут, что и трезвому человеку без должной физической подготовки приходилось по пути пару раз останавливаться, чтобы перевести дух. Осенняя слякоть, зимний гололёд, весенняя распутица и летний зной становились настоящими преградами при восхождении на успенский «Эверест». Нетвёрдо стоявшие на ногах, «альпинисты» часто оказывались не в состоянии даже доползти до цели и скатывались к подножию холма, буквально к калитке нарышкинского коттеджа, где их и подбирали трезвые родственники, осыпая первостатейной руганью. Если же зимой, особенно в сильный мороз, незадачливого «альпиниста» находили не сразу, то шанс его получить обморожение, а то и заснуть вечным сном становился очень высоким. К сожалению, Колян был уже не первым в сём печальном списке…

Приближался Новый год, а за ним целая череда зимних праздников. В преддверии длительных каникул люди бегали по магазинам в поисках подарков, сметали с прилавков продукты для новогоднего стола, да и вообще пребывали в приподнятом и взволнованном настроении. «Как с цепи сорвались!» – неодобрительно думал Ингур, свысока поглядывая на всю эту суету, которая не обошла стороной и коттедж Нарышкина: профессор ожидал приезда «на свежий воздух» своего сына с женой и двумя детьми и, следовательно, тоже активно готовился к встрече Нового года. Правда, продуктами он решил запастись не в успенском сельпо, а в столичном «Седьмом континенте». В назначенный день Ингур был оставлен за старшего и Владимир Ильич, напевая про себя весёлую песенку, уехал в город. Предновогодние хлопоты он любил с детства и втайне от всех домашних до сих пор, словно маленький мальчик, каждую волшебную ночь ожидал хоть какого-нибудь чуда.

Как только за хозяином закрылись ворота, Ингур, не теряя драгоценного времени, со всей прытью, на какую было способно его могучее тело, бросился к заветному подкопу в самом дальнем углу сада, скрытом буйно разросшимися кустами бузины, ныне почти полностью засыпанными снегом. Этот путь к свободе хозяин ещё не успел разведать и безжалостно ликвидировать, как все предыдущие. Нужно скорее использовать данный судьбой шанс! Тем более что у Ингура уже давно было назначено свидание с одной очень миленькой дворняжечкой, с которой они регулярно переговаривались через высокий забор, мечтая об ожидающем их счастье.

Именно сегодня Ингур собирался рассказать любимой о своей самой заветной мечте. Далекие предки его носили гордое звание собак-спасателей – отыскивали в горах потерявшихся людей, откапывали в глубоких сугробах жертв лавин. Люди жизнью своей были обязаны собакам! А что за судьба досталась потомку столь славного рода? Бегать по двору и пугать деревенских хулиганов? Вот если бы удалось хоть раз в жизни кого-нибудь спасти! А то откапывать ему доводилось лишь лазы под забором.

С такими мыслями Ингур выбрался на свободу, отряхнулся, громогласно и призывно гавкнул, чтобы дворняжечка, издали услышав этот боевой клич, ожидала прибытия своего рыцаря, и бодрой рысью стал огибать родной участок. Вдруг какой-то еле уловимый звук, идущий из недр высокого сугроба (зима в этом году выдалась снежной, Владимир Ильич регулярно расчищал дорогу перед воротами, сугроб вырос чуть ли не вровень с забором), заставил пса остановиться и прислушаться. Звук повторился, только ещё тише: лишь чуткое ухо собаки и могло воспринять этот даже не стон, а вздох – вздох, просящий о помощи. Не раздумывая ни минуты, Ингур стал сильными лапами быстро-быстро разгребать снег.

…Впоследствии Людмила Васильевна Сёмина не уставала вновь и вновь рассказывать всем желающим, что она пережила в самый канун Нового года. Когда спустились густые зимние сумерки и продавщица уже собиралась закрывать магазин, ей было видение. «Гигантская бело-рыжая собака возникла будто ниоткуда, а в страшной пасти она, как пушинку, несла Петюню, деверя моего непутёвого, алкоголика проклятого, который как раз Коляна-то моего и спаивал вечно. Вот теперь и сам допился до чёртиков, то есть до гигантских собак с другой планеты!» Сёмина, видимо от пережитого стресса, забыла, что «гигантских собак» видел вовсе не Петюня, а как раз она сама. «Что же было дальше?» – затаив дыхание, спрашивали благодарные слушатели продавщицы, ожидая развязки кровавой драмы. «А ничего не было! Собака положила Петюню на порог и исчезла во мраке. Петюня был весь в снегу, холодный. Пришлось его, алкаша, самогоном отпаивать.

Так этот гад и не простудился даже! И как оказался у меня в магазине, и про собаку эту вообще ничего не помнит. А знаете, пёс-то был очень похож на собаку нашего Барина, только во много раз больше и страшнее!»

…Ингур, сидя на вершине холма, смотрел на далёкие звезды и рассказывал небольшой серенькой дворняжечке, доверчиво прижавшейся к его тёплому мохнатому боку, о том, как сегодня сбылась его самая заветная мечта. Он, как заправская собака-спасатель, нашёл в глубоком сугробе замерзающего человека, откопал его и потащил к людям. Вокруг возвышались одни безликие заборы, не было ни души, и лишь вдалеке призывно светились окна магазина, куда хозяин ходил исключительно за хлебом, что, по его словам, «очень вкусный, не крошится и вообще не чета московскому». Тащить в гору бесчувственного человека собаке, даже такой сильной, как Ингур, было очень тяжело. К тому же от этого человека невыносимо пахло чем-то мерзким, отвратительным! Но долг спасателя не позволил бросить неприятную ношу, а велел довести дело до конца. С трудом дотащив спасённого до магазина и сдав его с лап на руки продавщице, Ингур почувствовал, что может наконец бежать на свидание (тут он наклонил свою лобастую голову и нежно коснулся носом уха серенькой дворняжечки, которая отныне должна гордиться своим возлюбленным и щенков воспитать благородными и бесстрашными, как папа.