Леонид Свердлов - От съезда к съезду, или Братья по-хорошему

— Ну, так ты как раз по адресу ко мне обратился. Проблемы русских князей — моя профессия. Без папаши Боняка у вас ни одна проблема не решается.

Давыд отдышался, немного передохнул и зашел в ханскую кибитку.

— Давай, князь, говори про свои проблемы, — сказал Боняк. — Не торопись, рассказывай с самого начала.

— У меня было трудное детство, — начал Давыд. — Мой отец умер, когда мне не было и пяти лет. Не зная родительской ласки, я вынужден был с раннего детства строить свою жизнь самостоятельно. Меня воспитал мой дядя, который меня совсем не любил. Весь мир был против меня: дяди не хотели отдавать мое наследство, мой тесть жулик и обманщик, кузены жлобы, племянники интриганы. Неудивительно, что я вырос коварным, злым, лживым и жестоким.

— Понятно, — перебил его Боняк. — В целом картина мне ясна. Теперь попробуй рассказать с конца. С кем воюем?

— С Коломаном.

— Коломан… Коломан… А как по отчеству?

— У него нет отчества. Это венгерский король.

— Венгерский? Ты чего, Игоревич, уже на венгров переключился? Ну, ладно, это твое дело. Сколько у тебя людей?

— Сотня.

— Ну и у меня человек четыреста. Нормально. Победим. У этого Коломана сколько?

— Тысяч сто.

Боняк усмехнулся.

— Ну у тебя и образование! Я только до десяти тысяч считать умею. Победим, короче.

В тот же день половцы выступили в поход.

На ночь лагерь разбили на краю леса. У Давыда был тяжелый день, но спать он не хотел. Все сидел у костра и думал, прикидывая свои перспективы. Ему не верилось, что полоса неудач закончилась. Оптимизм Боняка ему не передался.

Сзади бесшумно подошел половецкий хан.

— Не спится, Игоревич? Иди отдыхать — завтра бой.

Давыд пристально посмотрел на Боняка, пытаясь при свете луны увидеть его лицо.

— А ты действительно думаешь, что мы победим?

— Сомневаешься? Хочешь, будущее предскажу. У меня есть дар предвидения. Я с духами разговаривать умею.

— Демонов что ли спросишь?

— Ну, по-вашему, выходит, что так.

— Пожалуй.

— А не испугаешься?

— Ты что! Я ж князь!

— Вот потому и спрашиваю. Ну, ладно. Если обделаешься, не говори, что тебя не предупреждали.

Боняк отошел к лесу. В свете полной луны он выглядел действительно несколько зловеще, хоть пока и не страшно. Он набрал полную грудь воздуха, изогнулся и вдруг завыл по-волчьи. Давыда аж мороз по коже пробрал. Но еще страшнее стало, когда откуда-то сбоку раздался похожий вой. На этот раз отвечал настоящий волк. И вдруг со всего леса понеслись волчьи голоса. Они сливались, перекликались, переплетались, образуя жуткую музыку ожившего леса.

Вой закончился так же неожиданно, как и начался. Боняк вернулся к Давыду, бросил на него насмешливый взгляд, даже при лунном свете было видно, как побледнел князь, небрежно сказал: «Иди спать» и пошел к своей кибитке.

Оправившись от оцепенения, князь вскочил и догнал хана.

— Так что они сказали?

— Кто?

— Демоны.

— А! Все нормально, не парься. Победим завтра.

Коломан, приглашенный великим князем, был уверен, что на Руси ему предстоит всего лишь легкая прогулка. На вид действительно ничто не предвещало беды. Несколько десятков всадников, появившихся у него на пути, казалось, просто заблудились.

«С дороги!» — крикнул им король.

Но всадники с дороги не ушли, развернулись, их предводитель показал Коломану неприличный жест, и в венгров полетели стрелы.

«Хамы!» — закричал король.

Половцы поспешно убрали луки и бросились наутек.

«Трусы! — закричал Коломан. — Взять их!»

Венгры толпой бросились в погоню за половцами. Они гнались до тех пор, пока не сообразили, что сзади их самих преследует конница Боняка. Не успели они развернуться, как с флангов на них налетели дружинники Давыда, а половцы, которых они преследовали, развернулись и вновь осыпали их стрелами. Венгры еще не разобрались, с какой стороны на них нападают, когда из Перемышля подоспел Володарь со своей дружиной. Духи не обманули Боняка. Битва превратилась в бойню. Растерявшихся иностранцев два дня гоняли по всей округе. Коломан, растеряв свое войско, еле спасся сам. Потери его стотысячного (ну, там плюс-минус) войска составили сорок тысяч человек (или около того).

Теперь Давыд Игоревич мог со спокойной совестью возвращать свои земли. В Луцке Святоша Давыдович обещал предупредить его, если Святополк пришлет подкрепление. Защитив таким образом тылы, Давыд приступил к осаде Владимира Волынского. Князь Мстислав, сын Святополка, был смел, но неосторожен. Он лично стоял на стене, отстреливаясь от осаждавших. Стрела пронзила ему грудь, когда он натягивал тетиву. Бояре унесли его во дворец, там ему оказали первую помощь, но это не помогло. Три дня бояре говорили защитникам города, что их князь жив и продолжает руководить обороной. Когда же скрывать смерть Мстислава стало невозможно, они послали гонца в Киев за подкреплением.

Помощь подоспела вовремя. Святоша совсем забыл предупредить Давыда, и тот чуть было не попал в плен к неожиданно напавшим киевлянам. Хорошо, что Боняк оказался рядом. Короче, пошла обычная свистопляска.

А ведь все так мило начиналось: собрались на съезд, обещали не воевать друг с другом, крест целовали. Но разве одним целованием креста людей переделаешь?

10 июня 1100 года в Уветичах (Витичеве) под Киевом начался очередной княжеский съезд. Собравшиеся отметили, что, несмотря на отдельные отклонения от утвержденной Любечским съездом политической линии, решения съезда в целом выполнены. Съезд подтвердил правильность выбранного курса на братское взаимопонимание потомков Ярослава Мудрого, упрочение внутреннего мира и повышение обороноспособности Киевской Руси перед лицом внешней угрозы, исходящей от половцев, которых князья единогласно признали главными виновниками междоусобиц последнего времени. Решили, однако, не принимать скороспелых решений, а пока заключить с половцами мир и обменяться заложниками.

Обсуждали и всякие частности. Так настырный Святополк, хотевший не мытьем так катаньем получить города Ростиславичей, настойчиво предлагал пожалеть Василька и отправить его на пенсию по инвалидности, а его землю отдать ему. Но это предложение не встретило понимания.