Сергей Кобах - Всем застрявшим в лифте

И вот лодка ткнулась в берег. Иностранные люди, сидевшие на носу, — тоже. А ведь предупреждал, чтобы держались крепче! Ну и что, что они не говорят по-русски? Главное — я предупредил.

На берегу один пошел направо, а второй налево. По их импортному замыслу, они, идя навстречу друг другу, должны были встретиться на противоположном берегу. Мне же оставалось поймать их на месте встречи и засунуть в лодку с целью отплытия к биваку.

Я посидел, покурил. Отхлебнул из фляжки. Посмотрел на небо, помечтал об чем-то личном, об удачной охоте и о инопланетных мирах.

— Ну, пора, — решил я и поплелся на место предполагаемой стыковки Стива и Рэя.

Если кто думает, что я пошел по берегу, то глубоко заблуждается. Это глупые иностранцы пусть по берегам шляются, а мы, русские, пойдем напрямик. И, ни секунды не сомневаясь, я ломанулся через заросли напролом.

Карабин, цепляясь за ветки, жестко бил по хребту и лез стволом в ухо. Я уже было начал сомневаться в его необходимости, когда сквозь треск сучьев услышал посторонний звук. Звук доносился прямо по курсу и не поддавался идентификации. Не скажу, что я сразу наполнил атмосферу запахом адреналина, но насторожился конкретно, потому что тут не должно было быть никого. Иностранцы ковыляли по берегу, так что звуки издавали не они. И птички всякие там синички тоже не могли извлечь такой треск из сухостоя, если только не обожрались накануне анаболиков. Оставалось одно — это либо лось переплыл реку и решил отдохнуть на острове, либо медведь с той же целью, либо еще хрен знает кто дикий.

Ни первое, ни второе, а тем более ни неопределенное третье меня никак не радовали.

Сдернув карабин с плеча и передернув затвор, я присел на колено, вглядываясь в заросли. На колено я присел не только для удобства стрельбы. Как показывал мой жизненный опыт, это была самая удобная поза, напрягающая все мышцы, ответственные за различные казусы, и не дающая мышцам расслабиться под влиянием минутного страха.

…Звук затвора, разнесшийся над островом, видно, насторожил того, кто с упорством бульдозера ломился ко мне на встречу.

Минут пять я сидел и вглядывался в тишину, когда наконец треск возобновился. С каждой секундой он нарастал, заставляя мурашки в ужасе покидать мою спину. Я привстал, чуть раздвинул стволом ветки…

— …АААААА! — заорал иностранец, ткнувшийся лбом в ствол карабина… — ААААА, ХЭЭЭЭЭЛП!!!…

— Какого Клинтона тебя понесло в глубь острова? — поинтересовался я. — Ты же, гамбургер тухлый, собирался по берегу, по берегу?

Услышав знакомую речь и наконец-то разглядев мое лицо, он сглотнул стайку комаров, всосанных им на вдохе, и успокоился.

Гыр-гыр-гыр, залопотал он, показывая туда, откуда пришел.

— Гыр-гыр?! Гыр!

— Тьфу на тебя, шайтан лесной, пошли, покажешь, что за гыр-гыр там.

Гыр-гыром оказались достаточно ветвистые лосиные рога, сиротливо лежащие на берегу и, видимо, поджидавшие тут эмоционального иностранца.

— Гыргыргыргыр, — затараторил Стив, показывая на рога, на себя и куда-то за горизонт.

Хмм, что он хочет? То ли рассказывает, что там, за горизонтом, в далекой Америке, ему такие же рога жена приделала? То ли читает лекцию о миграции лосей? Аааа, скорее всего, спрашивает, можно ли ему их взять с собой? Блин, ну точно!

Я поднял рога и торжественно вручил ему, напутствуя пламенной речью об офигительном трофее, добытом им в дивной и дикой России, и о грядущей зависти всех его коллег. Потом я забрался на корягу и показал, какой здоровенный лосяра оставил тут эти рога. Потом, широко разведя руки, я показал, каким достоинством обладал этот лось. В общем, трофей грозил стать трофеем года в западном полушарии.

Не знаю, понял ли он меня, но мое выступление произвело немалое впечатление.

…Торжественно неся перед собой рога, он шествовал по берегу, издалека напоминая лося-имбицила, изгнанного за свое уродство из лосиной семьи. В глазах его товарища светилась неприкрытая зависть.

…Зарычал «Вихрь», и «Пеликан» направился туда, где остались мои русскоговорящие товарищи. Стив гордый сидел на носу с рогами наперевес и желал как можно быстрее достичь берега, чтобы похвастаться трофеем.

Ну быстрее, так быстрее, я поддал газу, нос лодки приподнялся и нацелился на берег.

…Вот приплыву, мечтал я, поем горяченького, водочки испью, посидим у костерка… Эх, хорошо! От предвкушения я прикрыл глаза.

Мою нирвану нарушил пронзительный визг Стива. Так визжать мог только пудель, наступивший себе на иаица. Вцепившись в рога как в штурвал, он с ужасом смотрел на стремительно приближающийся берег.

Оппаньки, подумал я, на автомате глуша и поднимая мотор. Лодка воткнулась в берег достаточно чувствительно.

— Юуиииииии!!!! — сидевший на носу Стив с криком вышеозначенного пуделя взмыл в воздух и, не отпуская рогов, полетел в глубь берега. — Уи… — оборвался визг, когда летящее рогатое чудище достигло суши.

Грохнувшись у ног Алексеича и воткнувшись макушкой в рога, он замер.

— Ну… и… что… это… за… птеро… дактиль… рогатый? — выдавил из себя скорчившийся Апексеич.

— Ыыуууыыы, — из-под ног пожаловался Стив, показывая на меня пальцем.

А на лодке радостный Рэй зачехлял видеокамеру, и по его белозубой американской улыбке было видно, что он еще очень долго будет чморить Стива этой видеозаписью.

— …А где — ЭТО?! — сквозь шум винтов проорал Петрович и, дабы быть понятым правильно, ткнул рукой в кучу вещей и эдак щупальцасто пошевелил коротенькими волосатыми пальцами. Он всегда ими шевелил, когда старался донести свою трудную для понимания мысль до собеседника. Иногда казалось, что в начале разговора он выпускал из рукава стаю диких и вертких гусениц, которые, следуя его мысли, хаотично шевелились, то ускоряя движение, то замедляя.

Остальные пассажиры хоть и не услышали Петровича, но каким-то чудесным образом сумели прочитать его пальцатую пантомиму и в ожидании чуда уставились на меня.

Ну, в этом плане я фокусник еще тот! Засунув руку в кучу шмоток, я выудил оттуда заранее подготовленный ящик и водрузил его между скамейками. Откинув крышку, я гордо глянул на народ. Дескать, вот как, не просто водка с водкой! Из ящика выглядывали хвостики петрушки, где-то рядышком примостились помидорки, которых с боку подпирали огурчики; шматок сала, при производстве которого разорилась половина свинарников Украины, распирал ящик от стенки до стенки; курочка, бесстыже задрав ноги, смотрела на нас голым копченым задом, из которого почему-то выглядывала редиска. Ну это я недосмотрел, потому что остальная редиска заполняла свободное пространство ящика, деля место с чуждой здесь банкой маслин.