Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник]

Присев на скамейку и подставив ладони солнцу, Иннокентий Семёнович жестоко страдал, не имея ни малейшей возможности понять, отчего. Не в силах этого больше терпеть, он аккуратно вынул из своей груди сердце и, упаковав его в полиэтилен, отправил вслед за первой причиной своих бед и несчастий, отчего сразу ощутил непередаваемое облегчение.

С тех пор проблем у Иннокентия Семёновича не возникало. Наконец он зажил тихо‑мирно, исправно выполняя свои обязанности и делая всё, что подобает приличному человеку. Нимало не изменяя своему порядку, он даже кормил голубей в парке по выходным. Попросту говоря, Иннокентий Семёнович стал совершенно счастлив и доволен жизнью.

Так продолжалось бы вечно, если не одно обстоятельство. В доме, где он проживал, прорвало трубу, и рабочие были вынуждены вырыть огромный котлован. Ничего об этом не подозревающий Иннокентий Семёнович возвращался из конторы и, не имея возможности разобраться в происходящем, угодил прямо в этот котлован.

Недобросовестные рабочие к тому времени уже залатали прореху в трубе и, отметив это событие, пребывали не в себе, поэтому они ничего не заметили и вернули землю на её законное место. Таким образом Иннокентий Семёнович оказался погребён заживо. Что оставалось делать порядочному гражданину в такой нелепой ситуации? И Иннокентий Семёнович решил умереть. Но по счастливой случайности недобросовестные рабочие плохо залатали протечку, и трубу в скором времени опять прорвало. Яму раскопали и, обнаружив там несчастного Иннокентия Семёновича, вызволили его на свет Божий.

Он хоть и раньше не видел света ввиду отсутствия головы, но был очень благодарен добрым людям. Первым делом он направился в контору доложить о том, что не по своей воле отсутствовал. Но, прибыв на место, обнаружил там другого служащего. Руководство развело руками, мол, пропал без вести, работа стоит, контора терпит убытки, пришлось нанять нового сотрудника, а свободных мест у них нет, кризис в стране, безработица, все за свои места держатся!

Опечаленный Иннокентий Семёнович направился домой, а в квартире его уже семья какая‑то проживает, и ордер у них есть, и бумаги все. Конечно, проверить он не мог, ведь нечем, поверил на слово и отправился восвояси. В полном отчаянии бродил Иннокентий Семёнович по городу, не зная, куда ему теперь податься без головы, без сердца, да ещё и мёртвому. Трудно так определиться в жизни, знаете ли!

Но чёрная полоса его судьбы закончилась, а на смену ей не преминула прийти белая. Иннокентию Семёновичу несказанно повезло. В одном из многочисленных дворов огромного города трудился умный и рассудительный дворник Степан Степанович. Ещё бы, ведь Степан Степанович имел звание профессора и доктора наук, а дворником был, так как в стране безработица и кризис. Завидев страдальца, он быстро смекнул, что к чему, и нашёл прекрасное решение!

В их районе неизвестные хулиганы украли памятник какой‑то знаменитости, отчего у важного общественного заведения красовался голый постамент и мозолил всем глаза, напоминая лишний раз, что в стране кризис и бардак. Добрый дворник быстро обо всём договорился с администрацией, и те предложили Иннокентию Семёновичу поработать памятником. Делать было нечего, да и должность приличная, поэтому он сразу согласился. А надпись на постаменте аккуратно переделали. С тех пор Иннокентий Семёнович занимает заслуженное место в обществе и работает в нашем городе «Памятником образцовому гражданину».

Не очень далеко от Гродно притаилась деревенька Пороховичи, которую теперь совсем затеснили строящиеся на некогда просторных колхозных полях нагловатые коттеджные посёлки и неугомонные дачные садоводства‑товарищества.

Но, несмотря на явное притеснение этими благами неокапиталистической цивилизации, остается деревенька сия самобытным и молчаливо‑задумчивым островком, искоса наблюдающим за происходящим. Приветствует она приезжающих своими кривоватыми улочками, добротными коренастыми домиками и сосредоточенным крестом, стоящим, как это и положено, у края дороги при въезде.

Живут в ней люди сельские: работящие и не очень, весёлые и угрюмые, короче, всякие и разные.

И радости и беды были у них точно такие же, как и у остальной части населения нашей шестой части суши.

Когда младшая дочь Галина родила девочку, в семье Милько даже не пытались сдержать радость: наконец‑то!!! В деревне об этой соседской проблеме знал каждый: как только не пытались лечиться молодые и куда только не обращались за помощью и содействием — ребёнок не получался!

И когда это самое получилось, в строжайшей тайне держался сам факт благополучного зачатия. А уж когда внешний облик молодой стал явно выдавать наличие развития новой жизни и процесс стал подходить к его логическому завершению, отвезли будущую мамашу в областной центр для пристального медицинского наблюдения и окончательного разрешения.

Факт появления на свет первой внучки праздновался открыто и широко: до появления последней в доме, во время и после появления оной. Приглашены были как друзья, так и малочисленные недруги. Родни со стороны зятя приехало столько, что спальные места изыскивались по всей деревне.

Когда почти всё было выпито и съедено, а из народа остались самые крепкие и уже не работающие родственники, встал вопрос, как же назвать долгожданную наследницу рода Мильков.

Вот тут‑то и началось… Два дня родня не могла договориться, перебрали не одну сотню имён, приводились различные обоснования и доказательства в пользу конкретных и не очень имён и прозвищ. К концу третьего дня обессиленные и охрипшие пришли к соглашению: будет либо Зоя, либо Наташа. Выставленная на стол очередная «последняя» бутылка водки помогла окончательно «устаканить» имя — Наталья.

— Всё, — отчеканил глава семейства, новоиспечённый дед Константин Милько, — будет Наталья Ивановна Милько!

Родня со стороны зятя Ивана устало посопротивлялась, мужская её половина с надеждой посмотрела на уныло стоящие пустые бутылки на столе, и решение было принято.

Задокументировать это историческое событие вызвался сам дед Костя, благо заведующая ЗАГСа в райцентре была хорошей его знакомой, и формальности могли быть сведены до минимума.

Город встретил деревенского жителя суетливым утренним людским потоком и неприятной неожиданностью: ЗАГС открывался только в 11 часов. Поболтавшись по пустеющим улицам, дед зашёл в только что открытую закусочную. Здесь его ждал сюрприз, в углу «шалмана» одноклассник — Семён Ривкин — безучастно и аккуратно доедал бутерброд с колбаской толщиной в бумажный листок.