Коллектив авторов - Осторожно, писатели! [сборник]

Первыми пришли Ленка с Иришей. Динка положила в коробку конфеты и притащила санки. Девчонки сели в них и поехали по порожкам.

— Фи, — сказала Ириша. — Тоже мне диво. Во‑первых, быстро, во‑вторых — не очень удобно. Ты сама‑то пробовала? Давай конфеты назад!

И тут Динку осенило! Вместе с подругами она вынесла из сарая огромную оцинкованную ванну, в которой мама иногда стирала белье. Постелила в неё старое стёганое одеяло, а сверху положила подушки. Для комфорта. Этот аттракцион оказался куда интереснее. Девочки в ванне не только удачно съехали с порога, но и долетели по бетонному двору почти до садовой калитки.

— Й‑ес! — прокричала довольная хозяйка. Она вспомнила, как в прошлом году наступила в бане на маленький кусочек мыла, проехала на одной ноге до скамейки и так шмякнулась, что все боялись, как бы у неё сотрясения мозга не было. Динка нашла на полке в сарае банку, куда мама зачем‑то складывала обмылки, полила водой двор от порога до калитки и разложила мокрые разноцветные кусочки мыла. Для надёжности ещё немного мыла на крупной тёрке потёрла и сверху посыпала.

Подружки в громыхающей ванне пронеслись по скользкой дорожке в сад. Ванна легко заскользила там по упавшим с деревьев яблокам до самой межи.

— Круто! — сказали, вылезая из ванны, обалдевшие Ленка с Иришей. — Настоящие американские горки!

Вскоре во дворе собрались все хуторские девчонки. Мальчишек Динка сначала не пускала, а потом смилостивилась:

— Да ладно! Катайтесь! Небось, тоже в Диснейленд хочется! (Да и конфеты не лишние…)

Полдня над хутором стоял страшный грохот и такой визг, что все собаки попрятались в будки.

Ближе к вечеру Динка выпроводила шумную компанию, оттащила ванну на место, полила из шланга двор водой, смела веником прикатанные к бетону обмылки, закрыла садовую калитку. Половину конфет и 12 рублей отнесла в тайник. Остальные сладости съела и спрятала бумажки. Двор высох, и на нём стала отчетливо видна отшлифованная дорожка.

К маминому приходу Динка снова полила весь двор и блестящие порожки.

— Ой, как у нас чисто! — обрадовалась мама. — Умница, дочка. Сегодня надо кое‑что постирать, помоги мне ванну вынести.

Мама налила в ванну воды и пошла за порошком. Пока ходила, половина воды вытекла.

— Горе ты моё луковое! Ты что с ванной делала?

К этому времени двор высох. Мама пошла по блестящей дорожке. До самой межи…

Динке пришлось во всём сознаться. Не рассказала она только то, что катание было платным — иначе за это получила бы отдельное наказание.

Сидела и думала, куда бы теперь дырявую ванну приспособить.

Второй пилот «Ан‑2» обожал шутить над боязливыми пассажирами. Дождавшись, когда начнётся посадка, он подходил к своему старенькому шестикрылому кукурузнику и, не обращая внимания на толпящихся в ожидании бабушек с котомками из глухих деревушек, хлопал аэроплан по крыльям, трогал тросы расчалок и вслух разговаривал сам с собой:

— Прилетели — мягко сели, высылайте запчастя, фюзеляж и плоскостя. Как же ты нас повезёшь, голубчик, в последний путь?

— А что, милок? — настораживались бабульки.

— Сами поглядите! Аэроплан‑то латаный‑перелатаный, весь в заклёпках, только с капремонта пригнали. Крылья — и те проволокой перевязаны, — показывал он на антенны и расчалки. — Колёс не хватает, вон лыжи присобачили. В прошлый раз летели, смотрим, а винт в воздухе от самолёта оторвался и впереди нас вертится. Хорошо — я не растерялся, газ до отказа дал, самолёт рванулся, опять на пропеллер наткнулись, винт на своё место встал, так и долетели!

Бабульки судорожно крестились и наотрез отказывались лететь.

За многочисленные шутки списали его в бригадиры грузовой службы. Однажды грузили багаж в самолёт, а вылет несколько раз задерживался по метеоусловиям. Начался сильный дождь. Чтобы не намокнуть, решил бригадир переждать прямо в багажном отсеке, что под пассажирским салоном, да прикорнул на чемоданах. Дождь кончился, дали добро на вылет. Бригада его не хватилась, думали, ушёл, и задраили люки. Проснулся шутник от тряски на взлётной полосе, понял, что случилось, но замерзать на высоте, где за бортом минус 40, у него не было охоты, а самолёт взлетел. Тогда он отвинтил люк в крыше грузового отсека, или в полу пассажирского салона, и полез в тепло к людям. Самолёт уже коснулся облаков, стюардесса раздавала конфеты «Взлётные», минералочку предлагала. Вдруг дорожка на полу зашевелилась, стюардесса с воплем поднос с водичкой на пассажиров опрокинула, у пассажиров волосы дыбом, а из‑под ковра вылезает мужик в лётной форме, оглядывает обезумевший салон, вытирает пот со лба и говорит облегчённо:

— Слава Богу, догнал!!!

Участников комиссии постоянно дёргали по телефону, отвлекали служебные дела. Поодиночке и группами возвращались в столицу ведущие специалисты.

Стреляные воробьи от авиации выглядят по‑особому. Главный инженер управления после авиакатастрофы остался жив, но с лётной работы списали по причине инвалидности. Он осел в кабинете управления и был незаменимый, знающий, отличный специалист. Не ведающие о его судьбе и боящиеся его принципиальности подчинённые за его особую походку приклеили ему обидную кличку — «шлёп‑нога».

Главный бухгалтер был, как Крамаров, косой с детства, но лучший в городе специалист по цифрам. Баланс подведёт — комар носа не подточит. За что его и ценили.

Начальник отдела кадров тоже косил с детства, и выглядел дряхлым стариком, когда ковылял в лётной форме с палочкой, но на пенсию упорно не уходил. Держался за место и вершил судьбы подчинённых.

Всех троих срочно вызвали в управление. Бросив текущие дела, они с первым авиарейсом отправились домой. Пройдя регистрацию, весёлые пассажиры бодрым шагом шли по перрону аэропорта к стоянке самолёта. Возглавляли шествие служебные пассажиры: главный инженер, главный бухгалтер и начальник отдела кадров со своей клюшкой. Сопровождающая отдела перевозок особенно большое внимание оказывала высокому начальству и совсем никакого остальным пассажирам. Пассажиры, присмотревшись к лётчикам, к этой форменной троице, стали отставать и остановились в растерянности.

— В чём дело, товарищи? — спросила сопровождающая, оглянувшись. Пассажиры со страхом смотрели на впереди идущую компанию: косого, хромого и ковыляющего с палочкой дряхлого старика. Из толпы уверенный голос громко заявил:

— Мы лучше здесь останемся, но с таким экипажем не полетим!