Олег Агранянц - Дипломаты, шпионы и другие уважаемые люди

Неуклюже и торопясь поставив блюда на стол, он удалился. Удалилась и официантка. Мы слышали, как за ними закрылась на замок дверь.

Соус оказался недосоленным, а каперсов по-прежнему не было.

Когда умерла Жаклин Кеннеди, по монреальскому телевидению был показан ролик, где двенадцатилетняя Жаклин позирует с огромной свастикой на груди.

Когда я был в пригороде Монреаля Сант-Агате, мне показали дом Бувье, деда Жаклин. Убедившись, что на туристском пароходе присутствуют только франкоговорящие, гид рассказала, что в годы сухого закона в США Бувье был бутлегером; вместе со своим соседом и другом, отцом будущего нацистского министра Риббентропа, они поставляли в США спиртное: Бувье — коньяк, Риббентроп — шампанское. После войны Бувье вместе с несколькими квебекскими предпринимателями организовал нелегальный вывоз нацистов из Германии в Аргентину через Квебек.

Во время войны провинция Квебек была единственной канадской провинцией, которая не объявила войну Германии. В годы моего пребывания в Квебеке там можно было встретить случаи гипертрофированного проявления антисемитизма.

Во время повторного показа ролика фотография Жаклин со свастикой была вырезана.

Однажды мы с Ларисой увидели в справочнике «Лучшие гостиницы мира» рекламу гостиницы на востоке Квебека. Живописный вид на реку и горы. Историческое здание. В гостинице останавливались известные люди.

Мы отправились в эту гостиницу. Все, о чем говорилось в рекламе, действительно было. Не было только туалетов в номерах. Такого ни в Квебеке, ни в Штатах я не припомню.

Администратор начала рассказывать нам о видах, но мы тут же съехали и начали искать другую гостиницу. В первой же гостинице нас встретил огромный негр в синей ливрее. Когда я спросил, есть ли у них туалеты в номерах, он сначала не понял, обиделся, а потом принял меня за идиота:

— Да, есть, и все наши клиенты умеют ими пользоваться.

Как-то, сидя у нас дома в Монреале, Слава Говорухин попросил меня сделать копию его «Места встречи». Зачем-то она срочно понадобилась ему в Монреале. Он сказал:

— Я так давно не видел этот фильм, что уже начал его забывать.

А ровно через год, сидя на том же стуле, Игорь Масленников попросил меня срочно сделать копию его фильмов о Шерлоке Холмсе. И сказал:

— Я так давно не видел эти фильмы, что уже начал забывать их.

После чего я сказал Раисе Фоминой, работнице Госкино:

— Предупредите меня, если в Монреаль поедет Лиознова. Я заранее приготовлю копию «Семнадцати мгновений весны».

В 1990 году в скромной библиотеке небольшого квебекского городка я случайно нашел любопытную книжку — «Потеря Россией Зимнего дворца», издательство «Заря», Канада, 1983 год, автор — участник обороны Зимнего Н. А. Скородинский.

В этой книжке приводятся документы о сотрудничестве большевиков с немецкими офицерами во время взятия Зимнего. Даются тексты приказов, фамилии офицеров. Эта книжка сохранилась только в одной библиотеке. Из других библиотек она непонятным образом исчезла.

Через 9 лет я снова был в Монреале. В той библиотеке, где я ее нашел, книжки уже не оказалось. «Пропала», — разводили руками руководители библиотеки. Но все-таки я отыскал одну копию в библиотеке маленького городка в Онтарио.

Документы, цитируемые в этой книге, настолько сенсационны, что я не решаюсь привести здесь даже малую их толику. Однако во время написания своей пьесы «Враг народа» я широко пользовался ими.

В Монреале я написал роман «Сумерки стерв», где ведущий следствие детектив находит эротическую повесть и по ней выходит на преступника. Тогда же я начал писать «Декамерон XXI века». Поэтому охотно откликнулся на предложение критика Ю. Гладильщикова написать большую теоретическую статью об эротике в искусстве. Статья называлась: «Эрато — третья из муз». Юра отнес ее в «Независимую газету», где она и была напечатана. В. Третьяков то ли не разобрался, кто автор, то ли сделал вид, что не разобрался. Во всяком случае это единственная статья, которую я опубликовал под своим именем в российской прессе за последние двадцать лет.

Статья заняла в газете полстраницы. Я имел много отзывов, некоторые обиделись. Говорят, актриса Т. Догилева обиделась очень.

В Монреале я написал пьесу о Ленине, которая была издана в Лондоне («The Enemy of the People» Overseas Publication Interchange Ltd, London. 1989).

Пьеса написана только на основании подлинных документов. Другое дело, говорили ли авторы воспоминаний правду, судить я не берусь. Однако могу утверждать, что действующие лица находились в указанное время в указанном месте, документы приводятся подлинные, фамилии и имена даже второстепенных персонажей подлинные. За одним исключением.

Я нигде не смог найти имя некоей Суменсон, которая вместе с Коллонтай перевозила Ленину деньги из Швеции в Петербург. И я придумал ей имя — Дора.

Каково же было мое изумление, когда через несколько лет в трех серьезных работах я нашел упоминание о Доре Суменсон!

Однако радость моя была преждевременной. Теперь опубликованы документы, где приводится настоящее имя Суменсон — Евгения Маврикиевна.

Таким образом, уважаемые авторы, упоминавшие имя Дора, поверили мне.

Это означает, что они читали мою пьесу. И на том спасибо. Попутно замечу, что поставить ее еще никто не решался.

Школа. Это было очень давно. Только отдельные воспоминания.

Десятый класс. В тот день у нас по расписанию было два урока математики подряд. Утром классная руководительница сообщает новость: заболел учитель математики. Но долго радоваться не пришлось. Оказалось, что эти два урока проведет математик из параллельного класса, имя его я забыл, но помню, что ребята почему-то звали его Гиббоном. Это был мужчина лет сорока, в прекрасном костюме, постоянно флиртующий с молодыми учительницами.

Школа тогда была только мужская, и шутки у нас были тоже мужские. На переменке мы налили воду в презерватив, завязали его и играли им в мяч. Когда Гиббон появился в классе, презерватив оказался на его столе. Со словами: «Какое безобразие» — он положил его в карман и сообщил, что на втором уроке проведет контрольную. Это нас, естественно, не обрадовало.

Все мы были комсомольцы, все носили комсомольские значки. Булавкой от значка ребята прокололи презерватив в кармане Гиббона, и когда после первого урока он явился в учительскую, преподавательницы ахнули: вся неприличная часть брюк была мокрой.