Андрей Дубинский - Черная цитадель

Энрико улыбнулся:

– Я понимаю, конечно, понимаю… но можно сначала взглянуть?

Толстяк замахал руками:

– Смотрите быстро, пока оно живое. Когда вас будет тошнить на улице, не смейте это делать в клумбу. Эти цветы сажала Софочка, а ее все тут любят.

– Не буду, не буду, – улыбнулся Энрико и аккуратно приоткрыл пакет. Увидев бьющееся содержимое пакета, он нахмурился. Потом улыбнулся.

from: enrico_mortale@blackcitadel.net

to: norbert_tod@blackcitadel.net

Норберт, дружище!

Передай большой привет отделу Апокалипсисов.

Я все еще в отпуске. Сейчас в Одессе. Сегодня был у старого знакомого – моряка. Время от времени я бываю у него в гостях, он знает массу интереснейших моряцких баек и рассказов; плюс – у него удивительная коллекция всяческих морских диковинок. Позже расскажу подробнее, если тебе будет интересно. Хотя навряд ли тебе такое интересно: там будет мало цифр и нет слов «прибыль», «оборачиваемость» и «бонусы».

Так вот, когда я был у него вчера, к нему вошел некий его знакомый – Михаил, возмущенный донельзя. Насколько я понял из его гневной тирады, у них с Семеном давние деловые отношения – то, что Семен на своем судне вылавливает в море, сбывается через каналы продаж, принадлежащие Михаилу. Михаил был в ярости, ибо улов Семена представлял собой что-то непонятное и странное. Насколько я понял, они нашли компромиссное решение – улов будет закрыт в жестяные банки и продан. Наверняка крупными партиями, через оптовые рынки.

Так вот, Норберт. Я посмотрел, о чем они говорили.

В пакете – мальки Ктулху. Тот самый проект К2К, который был так пафосно анонсирован и бездарно начат неделю назад.

Еще раз прошу передать им – пусть даже не пытаются запускать апокалиптические проекты в Украине, а тем более в Одессе. Это непредсказуемый город и непредсказуемые люди, они не боятся ничего. Единственное, чего они боятся – пустых холодильников, особенно если пришли гости.

Пусть запускают у берегов Дании, Японии, Канады… тамошние ученые будут долго изучать диковинку, позволяя ей расти. И, может быть, выросшие Ктулху все же уничтожат человечество.

А тут – люди далеко не глупые. Они поймут, что они наловили. Но это их не ос-та-но-вит!

Поверь мне, дружище Норберт… через пару недель на оптовых рынках начнется бойкая и успешная торговля консервами «Ктулхушата в томате».

Еще раз – мой язвительный привет отделу Апокалипсисов. Одного малька я забрал себе, для коллекции.

Остальными одесситы скоро будут закусывать водку.

Э. М.

– По рукам?

В окно зевало вечернее солнце. «По рукам, по рукам», мягко бормотали вечерние лучи, поглаживая кожу.

«Подписывай, подписывай», ворчали добродушно облака, вечерним разноцветным одеялом укутывая уже сонное небо. Все вокруг пело о покое и согласии.

Мужчина немного ослабил узел своего кричаще-розового галстука, хитро прищурился и помотал головой:

– Что вы, что вы…

Сидящий напротив улыбчивый агент в полосатом костюме удивленно вскинул брови:

– Алексей, вы отказываетесь?

Алексей ухмыльнулся, став похожим на зубастого колобка:

– Карл Иванович, я не отказываюсь. Предложение интересное, выгодное, перспективное. Да я буду глупцом, если откажусь. Но, Карл Иванович…

– Да-да? – полосатый костюм стал само внимание.

– Как бы это сказать… контракт-то сыроват. Сыроват. Есть несколько пунктов, меня смущающих. Вернее, меня смущает отсутствие этих пунктов…

– Каких же, Алексей?

Полосатый костюм откинулся на спинку стула и наклонил голову вбок – «я само внимание».

Розовый галстук улыбнулся и вкрадчиво произнес:

– Карл Иванович, быстренько обрисуем. Люди деловые, оба устали, давайте вкратце и откровенно. Все карты на стол и никаких тузов в рукаве, идет?

Стильный-полосатый кивнул головой. Вот, значит, как. Интересно, что дальше? Розовый-кричащий повел ручкой по строчкам текста:

– Карл Иванович, войдите в мое положение. Разумеется, сумма очаровывает, очень очаровывает. Но я же… как бы это выразиться… продаю кота в мешке, что ли. Вам этот кот прекрасно известен, а я с ним пока не так знаком. Вы знаете, что вы покупаете; а я не знаю, чего я лишаюсь.

Улыбчивый-полосатый удивленно вскрикнул:

– Но Алексей! Алешенька! Сотни людей не заметили бы на вашем месте потери, приобретая такое богатство! Разве, – он несколько театрально наморщил лоб, будто бы вспоминая, – «религиозно– мифологическое представление, возникающее на основе олицетворения жизненных процессов человеческого организма» – столь важная и неотъемлемая часть вашего существования, Алешенька?

– Карлушенька, – предупредительное амикошонство – а откуда мне знать, если я еще никогда не ощущал нехватки религиозно-мифологического представления, возникающего там-парам-пам-пам? Будьте моим партнером и не обижайте меня, друг мой. Оформим сбалансированный контракт.

– Алексей, – намек понят, – а в чем именно вы видите дисбаланс в документе?

– Давайте сделаем пару исправлений и дополнений. Естественно, в письменном виде. И в таком, обоюдно приятном виде, подпишем контракт, затем отправимся кушать говядину с кровью. У меня в соседнем ресторане знакомый работает. Так говядинку готовит – вы съедите свои пальцы еще до того, как вам принесут заказ, от одного запаха. И я съем свои пальцы, если вы не попросите еще. Вы сами отдадите за это свое религиозно-мифологическое как-его-там!

Карл Иванович поморщился:

– Алексей, я вегетарианец…

– Правда? – удивился Алексей, – никогда не подумал бы…

– У нас сейчас тоже модно… впрочем, ближе к делу…

– Да, Карл Иванович, простите… так вот, я хотел бы оставить за собой право получения обратно моего мифологического представления, а, попросту говоря, моей души, в течение 30 дней после завершения сделки.

Карл сдвинул брови и задумался. И пока он думал, Алексей, спокойно улыбаясь, неотрывно смотрел в глаза скупщику душ.

Карл кивнул:

– Да, можно. В принципе, можно. При условии возврата суммы.

Алексей деланно оскорбился:

– Ну конечно же, Карл Иванович, за кого вы меня держите! Конечно же, при условии возврата суммы.

И, дождавшись, когда Карл Подозрительный стал Карлом Расслабленным, мягко добавил:

– За вычетом пустячка, потраченного на обеспечение жизнедеятельности организма, лишенного души.

И тут же принялся увещевать Карла Обеспокоенного и Удивленного:

– Но Карл Иванович, посудите сами, я ведь понятия не имею, каково мне придется без души! Я ведь не каждый день душу продаю, поверьте мне! Я вас понимаю, понимаю ваше недоверие, но поймите же и меня! Как же там у классиков… согласие – продукт непротивления сторон, и нам требуется именно согласие, взаимное понимание, мы должны знать, что все риски устранены, и войдите в мое положение… вы же человек… простите… существо с огромным опытом, должны понимать, что я с моим мизерным представлением о бездушном существовании… боюсь. Вдруг все тридцать дней мне придется пролежать в больнице, а? А знаете, сколько…