Андрей Кивинов - Место перемен

– Не фокус это, – не реагировал Золотов, – и у тебя один шанс, Домофон Василич, остаться на этом грешном свете. Рассказать, как два года назад ты убил женщину на станции и куда дел тело.

– Никого я не убивал! Какая еще баба?! – ужом извивался Витя. В прямом смысле этого слова.

Откуда этот козлина узнал про тетку? Ведь не было же никого, один бабу ждал.

– Мы оба знаем, что убивал. Только мне, в отличие от суда, доказательства не нужны. В общем, так… Я, пожалуй, пойду… Сидеть тебе не долго, часа за три ребята справятся. Но зато какая память! Что братва скажет! Уважуха…

Золотов протянул руку и опять пошевелил палочкой. Потом выпрямился и направился к дороге.

Домофон с ненавистью смотрел ему вслед. Да, этот урод знает, в какую точку бить. В авторитет. Почетно сгинуть от ножа или ствола, но от муравья? Потом никто цветочков на могилу не принесет и тост за светлую память не поднимет! И даже если выживешь, жаловаться не пойдешь.

Выбора не оставалось.

– А-а-а… Ладно, черт с тобой! Было дело! Отпусти!

Вячеслав Андреевич, не торопясь, вернулся:

– Рассказывай… Кто велел?

– Пузин-старший, – тяжело дышал Домофон, – а ему вроде Ланцов… Есть такой…

– Знаю. Куда тело дел?

– В товарняк закинул… На станции. Она дышала еще, но пульс не проверял. Потом специально сел за драку, чтобы глаза не мозолить. Ни ментам, ни Пузину… Он, гнида, мог самого завалить, с него станется.

– А архив?

– Тоже он…

– Так бы сразу, – одобрил Золотов и немного смягчился: – Ладно, Витя, не нервничай. Слушай сюда. Даешь на протокол показания по поджогу, получаешь законный срок и едешь лес валить. Целее будешь, здесь скоро полный беспредел начнется. Про женщину пока помалкивай. Я подожду, когда Пузин сам про нее расскажет. Идет?

Домофон бессильно кивнул. Самооценка у него резко упала, как реальный пацан он больше не котировался даже в собственных глазах. Пускай и не видел никто, все равно. Отныне так – фраер, чепушила.

На обратной дороге мелкий романтик задал следователю не дававший покоя вопрос:

– У вас в Москве это обычное дело? Голой задницей на муравейник?

– Увы… Нет в Москве муравейников. Поэтому все проще – иголки под ногти и кодексом по почкам… Вернемся, составлю запрос. Надо сгонять на станцию.

– Сгоняю… И как я раньше до такого не додумался?.. Муравейник… Что может быть прекрасней?

Мэр старинного города Великозельска Виталий Иванович Марусов тем временем был занят чрезвычайно важным делом. Разложив на столе лист ватмана, испещренный стрелочками и кружками, он размышлял с видом маршала у карты военных действий. Схема, составленная в незапамятные времена, претерпела с годами значительные изменения, но актуальности не утратила. Стратегическая схема. Секретная. В ней стрелки от верхних кружков с фамилиями вели вниз, к кружкам с названиям министерств, а оттуда, как в ставку главнокомандующего, стекались в квадратик с надписью «Сан Саныч». Зеленым цветом были обозначены официальные контакты, красным – неформальные.

От размышлений стратега и тактика оторвал телефонный звонок. С мрачным лицом Марусов выслушал доклад, раздраженно бросил:

– Это вообще не его дело! Ладно, я позвоню Афонину, чтобы на контроле держал.

Положил трубку, саданул кулаком по секретной схеме и перевел взгляд на Ланцова:

– Ты представляешь, москвич долбаный мою бензоколонку закрыл!

– Как это? – не поверил Купидон.

Весь город знал, что колонки семьи Марусовых неприкосновенны. Даже в области знали. Никто не трогал, как к святому относились – заправлялись и крестились. Что значит – закрыл?

– Приехал, сделал контрольную закупку. Всего-то двести граммов недолили, а он – сразу акт, на колонку замок и ОБЭП вызвал.

Это был достаточно вольный перевод случившегося на заправке казуса: жаба-заправщица немного приврала менеджеру, тот слегка недоговорил директору, директор приукрасил Марусову – каждый хотел от себя начальственный гнев отвести. Но сути дела не меняло.

– А что ж денег не дали? – изумился Ланцов.

– Ты дурак?! – взвился Марусов: не хватало чтобы каждый отставной козы тромбонист учить вздумал, и от избытка чувств чуть не выронил на план военных действий вставную челюсть. – Давали, он не взял!

Ланцов понял, что сморозил глупость. Не нужны этому упырю деньги, не нужны. Тут стратегические интересы.

– Ладно, с ОБЭПом я решу, ОБЭП свой, – Марусов волевым движением языка вернул челюсть на место и побарабанил по столу толстыми пальцами с обкусанными на нервной почве ногтями, – но звоночек нехороший.

Еще бы! Куда хуже! Ничего святого у людей не осталось! А это неправильно, когда нет святости в душе. Так неизвестно до чего дойти можно. До революции! До Майдана!

– Я говорил, тут не в лекарствах дело, – прокомментировал заместитель.

Виталий Иванович недовольно поморщился: ишь, моду взяли, каждый суслик – агроном! Но вслух ничего говорить не стал – приближенных сусликов становилось в свете известных событий все меньше. Он пододвинул к себе заветную схему и углубился в изучение, тыкая карандашом в кружочки:

– Бензин – это у нас Евгений Петрович. Но с ним договор через Сомова. А Сомов не подставит…

– Ох, теперь любой подставит…

– Ты о чем?

– Не слышали еще? Пузин пропал.

– Как пропал? Куда?

Не дождавшись ответа, Марусов нервно принялся жать на все подряд кнопки селектора, пока не отозвалась верная секретарша.

– Зина, Пузин появлялся?! Найди его срочно! Как объявится, сразу ко мне!

Постарался взять себя в руки, но получалось плохо – руки не слушались. А подчиненному слабину показывать нельзя.

Руки дрожали, и кололо в боку. Почему-то не в левом, где сердце, а в правом, где печень. Неприятно кололо. Подозрительно. Не хватало только сдохнуть на благо государства!

Секретарша Зина зашла в кабинет и доложила, что Пузина нигде нет. Трубка отключена. Вроде бы на вокзале его видели.

– Когда появится…

– А он не появится. Он с чемоданом был, – легкомысленно оповестила Зина. Дура, не понимала еще, что без Марусова и ей крышка. Воспитательницей в ясли пойдет. Про отпуск турецкий думать забудет. Хотя так и так забудет.

– Зина права, – поддержал ее ренегат Ланцов. – Москвич одного человека задержал, который может много интересного рассказать про нашего Леонида Палыча. Я думаю, что Леня не стал дожидаться.

– Так он что, в бега подался? – шепотом переспросил Марусов, едва дверь за секретаршей закрылась.

– Если просто в бега – не так страшно. Как бы он не решил в защиту свидетелей поиграть.

Марусов напомнил, что у Пузина здесь дорогие друзья, любимая семья и элитная недвижимость.

– Здесь недвижимость, а в Марбелье домик и пара счетов.