Александр Беликов - Счастливые варежки (СИ)

— Мы со своих старых работ уже уволились и на днях открываем наше собственное агентство по улучшению жизни всех жителей России. Моя жена так рот и открыла от удивления: она у меня бухгалтером работает, и всё время шпыняла меня по поводу моей экономической безграмотности, и вдруг тут вон чего! А когда у неё рот закрылся, спросила:

— И чем же вы собираетесь улучшать жизнь всех людей в России?

— А вот видишь, это счастливые варежки: кто их надевает, тому во всём везет, всё у него получается, и вообще жизнь налаживается. Мы их станем всем желающим сдавать в аренду, не задорого: кто сколько сможет, и жизнь в России постепенно начнёт налаживаться! Ведь все россияне, в большинстве своём, хорошие люди, им только чуточку удачи и счастья не хватает! Жена у меня задумалась и с подковыркой спросила:

— Значит, вы малое предприятие или ИЧП зарегистрировали? Я даже рассмеялся от её наивности: тут такие глобальные перспективы, а она про какие-то бюрократические условности талдычит!

— Ничего не регистрировали и не собираемся такой хренью заниматься, мы со свояком договорились с хозяевами «Тупичка», что они нам выделят место, мы там поставим свою будку и начнём работать.

— Это какой ещё «Тупичок»? — не поняла жена свояка. А тот (просто кретин — других слов нет) взял и выдал без всякой подготовки:

— Так это же наша пивная, что позади гастронома стоит, в народе её так и называют: «Тупичок». Как моя жена про пивную услыхала, так схватила мои счастливые варежки, открыла окно и вышвырнула их на улицу — поменял я на свою голову и окна на пластиковые стеклопакеты, старую фрамугу она бы так просто не открыла. И как начала орать на меня:

— Тебя, пьянь поганая, ни на минуту одного нельзя оставить — обязательно во что-то вляпаешься! А ты знаешь, что есть такая уголовная статья за незаконное предпринимательство? Ишь, работу он себе придумал: сидеть в пивной и за пол-литра народ дурить! А ну, вернись, падаль, я тебя лучше своими руками убью, чем такой позор сносить! Но я её уже не слушал, а как был, в домашнем халате и тапочках на босу ногу побежал на улицу, только краем глаза успел заметить, что жена свояка стала моего горе-компаньона сумочкой по голове охаживать — наверное, он за меня решил заступиться, вот и огрёб, бедолага. Моя вообще на мат и на визг перешла, редко она матерится, но уж как начнёт — не остановишь. Но пока я бежал по лестнице с третьего этажа, пока выбегал из подъезда, мои счастливые варежки исчезли, словно и не было их вовсе — сугробы в палисаднике под нашим окном — девственно чистые, и забрать их никто не мог: улица пустынная — зима ведь! До вечера я ходил и у всех прохожих спрашивал: «Вы не видели мои строительные брезентовые варежки»? Одна сердобольная бабулька даже пыталась мне десять рублей дать, чтобы я «одёжку потеплее купил». Но, в итоге, все поиски оказались тщетными: мои прекрасные, счастливые варежки пропали навсегда! Когда я вконец заледенел, то пришлось возвращаться домой, а куда же ещё деваться? Жена-то у меня хоть и вспыльчивая и не понимает полёта моей мысли, но отходчивая, и ведь всё равно любит меня, как тут не крути. Назавтра у меня начался бронхит, а потом и пневмония. А когда я поправился, то опять устроился на старую работу и всё пошло так, как и раньше, словно никогда и не случалось этого счастливого отпуска. И только иногда я останавливаюсь от ежедневной беготни и задумываюсь:

«А были ли вообще эти счастливые варежки, или они мне в горячечном бреду привиделись? А если они существуют на самом деле, то может их подобрал тот, кто сумеет ими распорядиться лучше, чем я, и жизнь у нас в стране и вправду начнёт налаживаться»?