Светлана Багдерина - Как спасти царевну

– Придется искать внизу…

– А, может, попробуешь заклинанием?

– Тебе что – жизнь не мила? – удивился на ходу чародей и, оставив факел рядом с лукоморцем на каменной скамье, метнулся к светлому квадрату люка.

И столкнулся очень испуганным лицом к очень окровавленному лицу с Орлом.

– А, чародеишка! – сквозь судорожно сжатые зубы процедил капитан и смачно ударил его в грудь кулаком с зажатым мечом. – Фокусы придумал!

От следующего удара волшебник полетел навзничь на пол – только искры из глаз.

– Они изрубили друг друга…

Снова удар – на это раз, ногой.

– …не видя себя!..

Новый удар успел достать уползающего в панике мага.

– Но капитан Орел – не такой дебил!..

Еще удар…

– …как эти собаки!..

Пинок – аж что-то влажно хрустнуло в боку волшебника…

– …я – капитан гвардии…

Новый пинок…

– …и я тебя проу…

Увлекшись общением с Агафоном, Орел упустил из виду, что на крыше есть еще один человек, который очень не против принять участие в их разговоре.

– Агафон, беги!.. – Иван, едва дождавшись, пока капитан приблизится к нему в пределы досягаемости, высунул ногу и ловко уложил гвардейца на холодный камень крыши, только доспехи загремели – птица отдельно, меч – отдельно. – Я его задержу!..

– Бежать?…

Избитый, испуганный до полусмерти чародей вдруг к своему торжествующему изумлению почувствовал, что бывают в жизни моменты, когда бежать можно только в одном направлении – в сторону врага. С намерениями, сурово караемыми Уголовным кодексом. И этот момент в его жизни настал именно сейчас.

– Как бы не так!.. – прошипел он сквозь судорожно стиснутые зубы, рывком навалился на капитана, и они, сцепившись, покатились к краю крыши.

Продолжить перемещение им не позволил только низкий деревянный парапет, жалобно затрещавший, но героически выдержавший натиск двух разъяренных противников.

– Я… тебя… задушу… – рычал окончательно рассвирепевший капитан.

И Агафон внезапно понял, что так оно и будет. Первоначальный заряд адреналина, заставивший его броситься на царского гвардейца, вспыхнул, как порошок магнезии, быстро сгорел и оставил растерянного хозяина в лапах костолома – отличника боевой и политической подготовки и собственного чувства всеобъемлющей паники.

– К-к-каб-бу-ч-ча… – прокряхтел он в ответ и попытался вывернуться.

Получилось не очень, и поединщики снова откатились к парапету.

Тот опять заскрипел и слегка подался, все же решив, что его столетние перила никогда не были предназначены для такого рода деятельности на крыше обсерватории, и что если он подаст этой ночью в отставку, никто его не осудит.

– Ч-что… у т-тебя… на ш-шее… – пробормотал Орел, на секунду оставив отчаянные попытки сжать нечто неподдающееся и твердое.

Агафон тоже задумался над этим вопросом.

– Колбаса?

Гвардеец фыркнул – то ли презрительно, то ли со смеху.

– Тогда… я… тебя… просто… сброшу… вниз… Фокусник… – передумал он и наподдал ногой по парапету.

Прощально хрустнув, секция длиной метра в три отправилась в последнее пике. Чародей по увеличивающемуся давлению стальных рук капитана и его попыткам переместиться поближе к провалу понял, что следующий в очереди – он.

Агафон забился в панике, стараясь если не вырваться, то хоть скинуть с себя гвардейца, но с таким же успехом мышь могла попытаться отшвырнуть кошку.

– П-п-пус-с-ти!.. – уже ощущая под головой и плечами черную бездну, ничего не соображая от ужаса и беспомощной злости, студент ткнул пятерней левой, чудом освободившейся руки прямо в лицо противника. Он вспомнил, что где-то читал, что если сильно ударить по переносице нападающего, то…

Удар не получился: Агафон ощутил лишь, что рука его безвредно скользнула по глазам и по лбу врага.

Орел тоже это ощутил.

Он взвыл, как целая армия демонов, выпустил поверженного, раздавленного и уже готового отправиться в последний полет противника, впился пальцами в зажмурившиеся вмиг очи и стал их то ли тереть, то ли пытаться выковырять, душераздирающе мыча.

Агафон второго шанса ждать не стал. Он отпихнул от себя гвардейца что оставалось силы, и тот, слишком увлеченный своими глазами даже для того, чтобы закричать, полетел вниз.

Измочаленный, но не побежденный волшебник, не решаясь встать так близко к краю, откатился метра на полтора от места схватки и, пошатываясь, с третьей попытки поднялся на ноги. Понимая, что времени на осмотр повреждений, стоны и страдания у него нет, а если он не поторопится, то никогда и не будет, он по возможности быстро прошествовал к месту содержания Иванушки, где тот все это время безуспешно пытался дотянуться до выпавшего у Орла меча.

– Агафон!!! – воскликнул царевич, разглядев, наконец, лицо того, кто возвращался. – Как я рад, что это ты!

– А уж я-то… – прошамкал разбитыми губами чародей и поднял меч. – Смотри, похоже, это твой!

– Я уже разглядел! – горячо подтвердил царевич. – Руби скорее цепи – ключ не нужен!

– Точно!..

Несколько осторожных взмахов, оставивших Иванушку лишь с несколькими новыми прорехами в костюме – и пленник был на свободе.

– Молодец, Агафон! – Иван хотел хлопнуть мага по плечу, но подумал о только что завершившейся схватке, заключавшейся главным образом в избиении мага, и воздержался. – Куда теперь?

– Вниз, – кивнул он на зияющий тусклым светом квадрат в полу.

И друзья – Иван с мечом наголо в авангарде – бросились к нему.

Первое, что увидел царевич, заглянув в люк, была беда, гигантскими скачками поднимающаяся по отчаянно раскачивающейся и вопиющей на разные деревянные голоса лестнице. Не задумываясь, он моментально перерубил бревна-крепления в радиусе досягаемости руки с мечом и с угрюмым удовлетворением пронаблюдал, как вся древняя, как сама башня, конструкция, облегченно проскрипев, медленно обрушилась вниз, унося с собой умрунов.

Потом лукоморец поднялся на ноги и посмотрел на Агафона.

Под размазанными по всему лицу крови и грязи тот, наверное, стал еще бледнее.

– Все, – виновато пожал царевич плечами. – Лестницы больше нет. Что у тебя по плану на этот случай?

Чародей стал похож на сорванный с клумбы цветок. Не меньше недели назад, мысленно уточнил Иванушка.

Ссутулившийся, с потухшим, как огонек свечи на ветру, взглядом, он бессильно опустился на холодный каменный пол.

– Что-что… Сидеть и ждать, пока не прилетит беда и не снимет нас… меня, по крайней мере, отсюда…

– Кхм… – Иван чувствовал, что не может осуждать чародея за так скоротечно завершившуюся операцию по их спасению – частично потому, что осуждение изначально было чуждой для него территорией, частично – потому, что дельные мысли обходили и его собственную голову стороной.