Геннадий Демарев - Сказки для взрослых детей [Litres]

— Ну, теперь здравствуйте! — произнесли эти уста мелодичным голосом.

— Здравствуйте! — ответил он. — Будем знакомы, меня зовут Леонид. Можно просто Лёня.

— А я — Роза.

— Роза? Имя довольно редкое… Как у богини.

— О нет, я вовсе не богиня, — улыбнулась она. — А всего лишь фея.

— Ничего себе! — едва не поперхнулся хозяин, взглянув на гостью с подозрением: «Не сумасшедшая ли, не употребляет ли наркотиков?»

После чая, в который он для разогрева добавил коньяку, они перешли в единственную комнату, где Леонид усадил даму в единственное кресло и укутал пледом.

— Ну, отдыхайте, — сказал он. — А я тем временем попытаюсь написать хоть что-нибудь.

— Вы — писатель? — не без восхищения воскликнула Роза.

Он стушевался.

— Да не то, чтобы… И да и нет.

Пришлось в двух словах рассказать о себе.

— Так что никакой я не писатель, а так… писака, — подытожил он, вынужденно улыбаясь.

Она посмотрела ему в глаза долгим, глубокомысленным взглядом.

— Нет, вы писатель, — серьёзно ответила девушка. — И у вас всё получится, вот увидите.

— С чего вы взяли?

— В вашем сердце присутствует частица добра. А таким людям должно всё удаваться.

«Гм… Наивна, как дитя!» — улыбнулся Леонид.

— Всему своё время, — продолжала она. — Вы не думайте, что если я выгляжу моложе вас, то ничего не понимаю. О, не исключено, что в чём-то я значительно превосхожу ваш опыт.

Этот разговор начинал ему надоедать по двум причинам. Во-первых, эта девочка отвечала на его самые сокровенные мысли, а во-вторых, в её словах, в тоне, во взгляде он читал веру в него. Это выглядело слишком по-взрослому, даже «взрослее», чем он сам. «Что ж, девочка, наверное, начитана, умна, — подумал Чирков. — Но не могу же я ей сознаться в своём ничтожестве…»

Размышляя, он заметил, что Роза снова смотрит ему в глаза. Его уже давно не удостаивали подобными взглядами, и это заставило испытать прилив робости. Он ощутил странное, учащённое сердцебиение, так что невольно прикоснулся рукой к груди. Красавица снова улыбнулась.

— Позвольте заметить, что вы вовсе не… неудачник, как полагают некоторые люди, — сказала она, вставая. — Кому-то взбрело в голову внушить вам нехорошее мнение о себе самом. Так могли поступить только люди злые, ограниченные. Всё в вас прекрасно, будьте спокойны! Только вам бы не помешало смелости…

— Смелости? — удивился он. — Но…

— Вы не трус в прямом смысле слова, но обстоятельства принуждают вас таить своё мнение в себе, подавлять волю и суждения о чём-то. Будьте смелее, мой добрый спаситель!

И странное дело: от этих слов он ощутил в груди прилив смелости, дышать стало легче, в голове тучами зароились мысли…

— Спасибо вам, Роза! — заключив её руки в свои, ответил Леонид. — Спасибо… Но вы устали, вам следует отдохнуть. Ложитесь в мою постель, а я…

Кровать была единственной, но он где-нибудь да пристроится. Да и не нужно ему сейчас спать, потому что странные мысли гонят его к письменному столу.

Укутав гостью одеялом, он не удержался и поцеловал её в чело.

— Спокойной ночи, Роза!

В течение ночи ему так и не удалось даже закрыть глаза. Рука сама выводила на бумаге фразу за фразой, развивая сюжет, строя композицию, вырисовывая характеры персонажей. Предложения — десяток за десятком — выстраивались в абзацы и главы, заполняя один десяток листов за другим. Сколько их исписал Чирков в течение ночи, было бы трудно подсчитать. Но зато на каждой странице то и дело мелькало слово «роза» — то ли в словосочетании «розовый букет», то ли «букет из красных роз», то ли «букет из белых роз», то ли «розовый куст»…

У него получалось великолепно. Судя по тому, что уже было готово, можно было сделать вывод о том, что ничего подобного сейчас не издаётся, а потому сие творение обречено на успех. Это был именно тот подарок судьбы, о котором мечтает всякая творческая личность. Подобных моментов упускать ни в коем случае нельзя; это было бы проявлением чёрной неблагодарности по отношению к судьбе, к мысли, к творению. Что на него нашло? За что в эту ночь судьба к нему столь благосклонна? Что за дивная и многотерпеливая муза снизошла до того, чтобы удостоить его своим драгоценным вниманием?

При упоминании о музе Владимир вдруг встрепенулся и, отложив ручку, оглянулся на Розу. Девушка находилась под всевластным влиянием Гипноса, чему-то улыбаясь во сне. Любуясь ею, Чирков не удержался:

— Боже, какая же она красивая, эта Роза! Вот она — моя настоящая муза, моя судьба; вот, с кем стоило бы связать жизнь! Она ведь действительно очаровательна, как роза… Даже от её волос исходит запах, напоминающий аромат розы… Но эта девочка такая юная и невинная…

В этот миг в сознании снова возобновился процесс мыслетворчества, принудивший Леонида склониться над стопкой бумажных листов.

Утром он не слышал, как гремел на площадке старый лифт, как одни соседи выбирались на работу, а другие ссорились, не стесняясь чужих ушей. Ему также не было дела до сдержанной возни вокруг себя: Роза, проснувшись, посетила ванную, приготовила завтрак, занималась уборкой.

Чирков писал и писал. Роман получался превосходным. Это было произведение о розах, красоте, месте человека в природе, его взаимосвязи со Вселенной, о единстве душ человеческих с душами природных явлений и цветов. Это было нечто потрясающее…

Он едва ли не впервые в жизни чувствовал себя по-настоящему живым, полноценным и поэтому счастливым человеком.

В этот день ему даже не пришла в голову мысль о том, чтобы спешить на работу…

…Эта зима была необычной. Чиркову удалось успеть столько, сколько не приходилось сделать за всю предыдущую жизнь. Во-первых, он почти закончил роман, над которым проработал почти месяц. Работа застопорилась только на эпилоге, который почему-то не давался.

— Ничего, — улыбалась Роза, целуя его в лоб. — В нужное время придёт и нужная мысль.

Во-вторых, до такой же степени он завершил и второй роман. Он был о параллельных мирах.

— Эта вещь раскупится в один миг, — потирая руки, уверял редактор известного издательства. — Дописывайте эпилог и будем издавать.

Но эпилог как раз не давался.

— Ничего страшного, — улыбалась Роза, целуя его. — Всему своё время.

Он уже давно заподозрил, что вся его удачливость имеет необъяснимую, мистическую привязку к этой милой женщине, стройной и ласковой, как ухоженный розовый куст.

После того, как он не вышел на работу, его уволили. Впрочем, он и не переживал по сему поводу, потому что в тот же день ему предложили аналогичную работу со значительно большей зарплатой в преуспевающем журнале. Эта работа не отличалась прежней рутинностью и тупостью, он всегда возвращался домой в приподнятом настроении. Мало того, он домой спешил!