Елена Медведева - Жизнь и бизнес честного лоха в современной России

– Куда же вы пропали? – раздраженно спросила Моника, – нам надо торопиться, чтобы успеть посмотреть процессию.

Едва я вошла в автобус, водитель тронулся с места, и уже через 10 минут автобус мчался по нависшему над пропастью узкому шоссе с множеством головокружительных поворотов.

– На Сицилии ярмарки, карнавалы, религиозные процессии и фестивали длятся круглый год, – сообщила Моника. – К сожалению, вы не увидите самый знаменитый на острове карнавал – он проводится перед Великим Постом в городе Ачиреале. Красочные двенадцатиметровые повозки шествуют по улицам города, изображая картины сицилийской жизни. Городок Сан Мауро, куда мы направляемся, трудно найти на карте. Но зато там вы увидите жизнь островитян в натуре. Прибавь газу, – обратилась Моника к водителю, – религиозная процессия начинается в семь.

– А что это за процессия? – поинтересовалась я.

– Из церкви Святого Мауро понесут статую святого в другую церковь, названную в честь его двоюродного брата. По преданию, в то время, когда Святой Мауро навещает своего брата, все сопровождающие его могут молитвой искупить свои грехи и загадать желания, которые обязательно исполнятся. Во главе процессии будут мэр, священнослужители и все уважаемые люди города.

После утомительной гонки по серпантину, от которой у меня то и дело замирало сердце, автобус остановился на крошечной площади возле крутой лестницы, поднимающейся в город. Городок походил на скопление пчелиных ульев, каким-то чудом закрепившихся на крутых склонах горы на высоте тысячи метров над уровнем моря.

– Сейчас мы поднимемся и присоединимся к процессии. – Моника подняла руку с гербом Сицилии – Медузой Горгоной. – Это будет мой опознавательный знак. Прошу не отставать. И не забудьте взять камеры – я договорилась с мэром о том, что вы можете делать любые снимки.

Взявшись за руки, туристы последовали за молодой женщиной, которая резво перепрыгивая через две ступеньки, пыталась укоротить время подъема. Я с трудом поспевала за проводницей, думая только о том, как бы не потеряться в этом людском муравейнике – все жители города устремились на главную улицу, готовясь принять участие в праздничном шествии. Мужчины и женщины были одеты в выходные костюмы и платья, но на женщинах почему-то не было обуви. Я заметила в толпе нашего водителя, которые уже успел сменить помятый джинсовый прикид на элегантные черные брюки и светлую накрахмаленную рубашку.

– Марио – местный житель, – улыбнулась Моника, – он уже побывал дома и принял подобающий вид.

– А как же мы? – смутилась я, одергивая спортивную рубашку.

– Ничего, не смущайтесь – мы – туристы, – подбодрила меня Моника.

В этот момент заиграл оркестр, и по толпе пронесся гул.

– Вот он! Святой Мауро!

Со стороны собора навстречу нам медленно двигалась живописная процессия. Несколько десятков молодых мужчин в ярко-зеленых рубашках несли на плечах носилки с креслом шириной в половину улицы, на котором восседал Святой Мауро. Время от времени мужчины издавали глухой гортанный звук, что-то вроде «ху». Я достала фотоаппарат и, забыв обо всем, протиснулась сквозь толпу поближе к святому. Впереди носилок гордо шествовали отцы города.

– Следуйте за процессией и следите за моей рукой, – прокричала Моника. – Встречаемся у подъема в гору.

Я встала рядом с босой девушкой, с отрешенным видом шептавшей «отче наш», и, стараясь идти в ногу, некоторое время двигалась вперед, вздрагивая от периодически повторяющихся странных криков зеленых мужчин. У подъема в гору процессия вдруг замедлила шаг. Я протиснулась сквозь толпу к небольшой площадке, где нас должна была ждать Моника, но вокруг мелькали лишь незнакомые лица, вселяя в душу смутное беспокойство – я вообще плохо переносила тесноту в толпе людей, тем более что это были люди, одержимые религиозным экстазом. Невозможно описать мою радость, когда я вдруг увидела белокурую даму, резко выделявшуюся из толпы своей одеждой туристки, состоявшей из шорт и топика, обнажавшего красивые полные плечи. Это была туристка из Елабуги. Она держалась самоуверенно и, казалось, ее вовсе не беспокоили ни осуждающие взгляды окружающих, ни отсутствие гида и других туристов.

– Привет, Люба! Я что-то не вижу никого из наших.

– Может быть, они решили все-таки подняться в гору вместе с процессией, – предположила я.

– Наверное, это так и есть, но я туда не пойду. Давайте потихоньку двигаться к автобусу.

Спуститься вниз по центральной улице не было никакой возможности – там яблоку негде было упасть.

– Так, сворачиваем на боковую, – решила моя спутница.

Уже совсем стемнело, и путь освещали только скудные гирлянды огней праздничной иллюминации. Впереди вдруг вспыхнул свет фонарей, падающий на тесные ряды торговцев всевозможными сувенирами, кожаными изделиями и другими товарами по цене, в несколько раз меньшей, чем в магазинах. Я не смогла удержаться от того, чтобы не порыться в развале сумок «made in Paris». Также привлекли моё внимание красивые майки и яркий веер. Но, по словам соотечественницы, все выставленные на продажу сувениры были китайского производства…

Я ограничилась минимумом покупок, так как к тому времени в моей голове созрел план под кодовым названием «Подарок от крёстного отца». Согласно моей задумке, в аэропорту Шереметьево-2 меня встретит заводчик самоедских лаек с моим щенком и проводит до квартиры. Дверь откроет Антон. Мужчина протянет ему девочку и произнесёт несколько заранее выученных слов на итальянском: «чао, ун регало да синьор АльПачино». Я шёпотом переведу: «Синьор говорит, что этот щенок – подарок от крёстного отца».

Всё прошло без сучка и задоринки. Посмотрев фотографии посетителей принадлежавшего мафии ресторана, экзотической религиозной процессии и мамы – лайки со щенками Антон поверил, что щенок прибыл в Россию из Сицилии и по этой причине его невозможно вернуть заводчику. Тем более итальянскому мафиози. Но что придумать на этот раз? Как убедить Антона в том, что нет иного выхода, как оставить у себя Васю и Асю?

Градус настроения окончательно опустился ниже нулевой отметки. Всё одно к одному. В университете перемены, свидетельствующие о том, что от пенсионеров, большинство которых работало на полставки, намерены избавляться. Как оказалось, ни мои научно-фантастические романы, ни даже поданные в Патентное бюро заявки не дадут мне очков при сокращении кадров – патентная деятельность, считающаяся высшей формой научной работы, на кафедре физики не предусмотрена как род деятельности, повышающий балл эффективности.

Сочувствующие мне собачники удивлялись, почему я держусь за эту низкооплачиваемую должность доцента и не устраиваюсь в школу, где зарплата учителей составляет 70 тысяч и выше. Когда-то я подрабатывала в нескольких школах и поэтому хорошо представляла, насколько нервная эта работа. Но почему туда не рвутся мои более молодые коллеги? На этот мой вопрос они отвечали по-разному, но суть ответов сводилась к одному: массовое очковтирательство. Учителя, ставящего двойки, непременно выживут, так как зарплата директора зависит от ряда показателей. По этой же причине до последнего времени сообщество учителей теми или иными способами добивалось нужного результата ЕГЭ. Стимулирующие надбавки в школе платят не столько за то, как учитель прививает знания, а за показушные открытые уроки, которые репетируют заранее и убеждают ревизоров в том, что уровень преподавания настолько высок, что ученики сами способны формулировать тему занятия. Платят и за «профориентационную» работу, в ходе которой учеников, уже определившихся с выбором профессии возят по колледжам, не интересующего их профиля. Конечно, среди внеклассных мероприятий есть много полезных: постановка спектаклей по произведениям классиков, спортивные соревнования и тому подобное. Но я уже вышла из возраста массовика-затейника. В то же время общение со студентами в университете давало мне пищу для ума, давало представление о жизни молодых людей, принадлежавших к разным сословиям, исповедующих разные религии и имеющих разные взгляды на современную действительность.