Николай Курьянчик - Не потонем!

Сам пульт, как выгородка (помещение) размещался над 5-м турбинным отсеком, а вход имел через отдельную переборочную дверь из 6-го. Проникнуть туда внезапно было совершенно невозможно. Посетитель из носа, начальство и прочие проверяющие обязательно проходили двойной заслон: через боевой пост реакторного (БП-45) и турбинного (БП-55) отсеков, а они были обязаны докладывать на пульт ГЭУ о прибытии чужаков. Но если на пульте происходила какая-нибудь «расслабуха», то переборочную дверь просто задраивали, а рычаг кремальеры фиксировали специальным ремнем (чтобы враг или злоумышленник не проник). Начальство эта вольница раздражала, но ничего не поделаешь — приходилось мириться. К тому же на переборочной двери пульта в соответствии с «Корабельной ведомостью…» красовалась буква «П», а это означает, что дверь должна быть постоянно задраена и отдраиваться только по приказанию.

Когда напряжение боевой службы в Персидском заливе спало, и можно было заняться «расслабухой» (заниматься на вахте посторонними делами), повадился ходить в гости на пульт замполит. Заходил он и раньше, но никакой теплоты и душевности ему не выделялось (как в прочем и остальному начальству) и долго он не засиживался. Официальный доклад, не вставая, не оборачиваясь, не отрывая взгляда от приборов, руки на ключах управления: «Товарищ капитан какого-то ранга, в работе оба реактора на мощности столько-то процентов, параметры номинальны (понижены), ЦНПК (циркуляционные насосы 1-го контура) на большой (малой) скорости, ограничение столько-то % (нет), турбина вперед столько-то оборотов, турбогенераторы побортно…, испаритель…» — и так минут 10, до посинения. Мало кто из начальства мог вынести долго столь презрительный доклад. Причем, что особенно раздражало: оно, начальство, стоит, а докладывающий сидит! Говорят такой порядок завел академик Александров — технократ……

— Достаточно, — не выдерживал принимающий доклад, и его можно понять, — где тут можно присесть?

А штатных сидячих мест больше нет, не предусмотрено проектом!

— Вот на сейф комдива, садитесь, пожалуйста.

Вроде бы положение уравнивалось, но управленец сидел в штатном, удобном, вращающемся кресле, а ты, начальник, не голом железе: либо на комингсе переборочной двери, что считалось крайней серостью, либо на сейфе — хрен редьки не слаще! Причем на тебя начальник даже не смотрят — следят за показаниями приборов!.. Видно, проектировали этот атомоход (РТМ) такие вот «умники-инженеры»…, а ничего не поделаешь. Поэтому визиты начальства заканчивались довольно быстро.

А тут пригрели…… Телогрейку (ватник) 1-й боевой смены (!) подстелили, чайком напоили… и одичавший от одиночества и безделья «замуля» повадился ходить на пульт. И не только к «штрейкбрехерам-пришельцам», но и ко 2-й… и к 1-й! Требовал себе телогрейку под зад и, не найдя душевной теплоты и чаю, начинал доставать: «На следующую вахту захватите с собой конспекты первоисточников. Я посмотрю…»

— Во……! Ну……! — взвыли обе смены. Что делать? — встал извечный вопрос. Даже комдиву пожаловались.

— Надо изгнать торгующих из храма, — пророчески изрек безвременно полысевший комдив-раз, а как именно, не сказал. Но намек комдива — это больше чем приказ.

Долго думали и решили устроить для замполита представление. На посты поставили надежных мичманов. Разработали план-сценарий и провели ученье-репетицию. А ничего, эффектно. Не участвовал в репетиции только замполит, хотя спектакль ставился для него, и главная роль тоже была его.

Главной сценой была площадка в корме на верхней палубе реакторного отсека, собственно БП-45. Дело в том, что там размещалась панель ПЭМ-ов (пневмо-электроманипуляторов) дистанционно управляемых клапаном ППУ (паро-производительной установки). Привода этих клапанов управлялись сжатым воздухом среднего давления (45 кг/см2) и при переключениях производили громкий шумовой эффект — хлопок и шипение. Особенно громко «31-й клапан» перемычки 4-го контура. Вздрагивали даже специалисты 1-го дивизиона, застигнутые при переключении врасплох.

— Предупреждать надо! — возмущенно неслось на пульт.

— Надо, а ты какого…… там делаешь, — невозмутимо отвечали с пульта.

На этом «дружеский» диалог обычно заканчивался.

Для пущей убедительности, решили выключить нормальное освещение и покомандовать по пультовому «Каштану» (система громкоговорящей связи).

Дело происходило ночью, по московскому времени перед сменой вахты. Операцию по изгнанию проводила 1-я смена, у 2-й не хватило бы духа. Включили видеокамеру на просмотр, а «Каштан» на прослушивание. Напряженное ожидание начало подтачивать терпение, а главного действующего лица все не было.

— Может не придет? — обнадежено засомневался оператор правого борта, которому предстояло командовать.

— Придет, куда он денется, первоисточники, а не …… собачий, — обнадежил ветеран-КИП-овец, он же режиссер, он же и зритель.

И наконец-то, когда ожидание стало невыносимым, ручка кремальеры переборочной двери «Центрального» пошла против часовой стрелки, и появился «холеный слуга партии». Зам был в чистеньком, выглаженном «РБ» (спецодежда без погон) причесанный, выбритый, с подшитым белым подворотничком, с увеличенной биркой на левом нагрудном кармане «Заместитель к-ра». Одним словом — «белая кость». Пультовики, кажется, даже ощутили противный запах дорогого одеколона.

— Вырядился, пидор, — заерзал молодой оператор правого борта и к КИП-овцу, — скомандуйте вы! Я боюсь не смогу…, не выдержу политической линии. Вот те раз, доигрались! Формально старшим на пульте считался оператор правого борта — ему и карты в руки. Но там сидел только совсем недавно фактически допущенный к самостоятельному управлению установкой лейтенант с на год задержанным очередным званием. Пришел он с «заводской лодки из среднего ремонта» год назад с лишним и выделялся сильной неприязнью к полит работникам, хотя сам был неважным специалистом. Формально его допустили сразу через положенные полгода, а вот «пультовой совет» — совсем недавно уже в автономке, и тут же представление на старшего лейтенанта толкнули условным сигналом. Натаскивал его, курировал и нес за него ходовую вахту больше года, ветеран КИП-овец, допущенный к смежной специальности, мастер военного дела, будущий комдив и уже давно капитан-лейтенант. Спектакль отменять не хотелось.

— Ладно, выметайся, — и быстро поменялись местами.

Мичман-спецтрюмный уже докладывал заместителю, преградив собой дальнейший путь: «Товарищ капитан 2 ранга, вахтенный БП-45 мичман…»

— Эх, была — не была! — и КИП-овец щелкнул ключом «31».

«Замуля» надменно протянул руку к плечу мичмана, мол, хватит…