Валентин Катаев - Красивые штаны. Рассказы и фельетоны (сборник)

– Как хочешь, Васенька.

На рассвете Антошкин вскочил. Руки у него были красные, как морковка. На волосах сверкал иней. Он бросился к постели мамаши, долго рылся в шубах, половиках, коврах, перинах и, наконец, откопал старушку…

– Мамаша… – хрипло сказал он. – Если бы я жил в другом доме… Но в нашей конторе засели жулики. Мамаша, не могу больше! Черт с ним! Берите два литра и сотню «Казбека».

– И умница, Васенька! Давно бы так!

Мамаша поспешно оделась. То есть, вернее, разделась: сняла с себя лишнюю шубу, положила в котомочку два литра доброй московской водки и сотню «Казбека», перекрестилась и деятельной старушечьей походкой засеменила к дверям.

Через час во дворе раздался грохот сваливаемого угля, и бодрый молодой человек с черным носом ворвался в комнату:

– Вы Антошкин?

– Я Антошкин.

– Распишитесь.

– А что?

– Ничего. Распишитесь здесь и здесь. Уголек вам привезли. Счастливо оставаться! Грейтесь на здоровье. У нас это быстро.

От молодого человека приятно попахивало доброй московской, и во рту дымился «Казбек».

1944

Так в ненастные дни собирались они часто.

Гнули, бог их прости, от пятидесяти на сто.

А.С. Пушкин

Седьмого февраля в красном уголке на станции Жемчужная, Мурманской железной дороги, на общем собрании некоторые члены союза, при усердном участии председателя месткома Гусарова и предкульткомиссии Павлова, дружно приступили к игре в лото. Деньги лежали тут же, на столе.

Представитель молодежи при месткоме комсомолец Сечин, не довольствуясь медленной игрой в лото, организовал свой кружок «в очко».

Рабкор

Предместкома Гусаров потряс над головой мешочком с номерками лото и сообщил:

– Товарищи! Общее собрание открыто. Попрошу деньги на бочку. Предкультком, докладывай.

– Мерси. Я уже вчера докладывал. Сорок рублей из подотчетных сумм доложил.

– Ладно. Авось сегодня отыграешься. Докладывай! Товарищи, получайте карточки. По полтиннику штука. Выдача двадцать рублей.

– Разрешите задать технический вопрос?

– Задавай.

– Играть как будем – с котлом или без котла?

– С котлом.

– Докладывай!

– Гм… Извините, товарищи, я плохо готовился к докладу и ограничусь лишь сухими цифрами…

– Вот именно, докладывай сухие цифры. Их-то нам и нужно.

– Итак, прошу внимания. Пять, двадцать один, сорок, девяносто девять, дедушка. Двадцать четыре, семнадцать, палочки…

– Не так быстро. Не успеваю закрывать.

– У меня… квартира!

– И у меня… квартира!

– И у меня – квартира!

– А у меня – две квартиры!

– В таком случае предлагаю организовать жилищное товарищество.

– Этого вопроса на повестке нет. Продолжаю. Семьдесят один, восемнадцать, сорок три…

– Я выиграл!

– Тьфу! Везет, негодяю! Проверим.

– Пять, двадцать один, девяносто девять…

Комсомолец Сечин презрительно покосился на играющих в лото взрослых, сплюнул в красный уголок и сказал:

– Тоже игру нашли! Сплошная канитель! Чтоб выиграть какую-нибудь паршивую десятку, надо сидеть два часа. Непроизводительная трата времени! Неорганизованность производства! Головотяпство! Я вам сейчас покажу, ребятки, как надо заседать. Ванька, тащи сюда карты!

– А что такое, лекция по географии будет?

– При чем тут география! Тащи игральные карты. Товарищи, записывайтесь все в организованный мною кружок любителей «очка».

– Есть такое дело!

– Деньги на бочку.

– Саша, держи банк.

– Чтоб я? Да комсомолец? Да держал? Да банк? Ни за что! Ищи себе другого империалиста.

– Ну, ежели так, дело другое. Итак, ребята, держу банк. В банке трешка.

– Сдавай!

– Тебе, мне, тебе, мне, тебе…

– Что ж ты мне все белогвардейских королей подсовываешь? Это не по-товарищески.

– А ты их бей чрезвычайными тройками.

– У меня чрезвычайная девятка. Даешь трешницу!

– Банк сорван! Кто следующий? В банке десятка. Тебе, мне, тебе, мне… Выиграл. Даешь десятку!

– Это я понимаю! Это заседание! Это производственность! Даешь дальше. В банке тридцать дубков!

А пионеры в коридоре организовали кружок игры на орехи.

– Вася, готов?

– Всегда готов!

– Правильно. Гони орехи!

Кассир на скорую руку открыл в помещении кассы небольшую, но уютную рулетку и кричал:

– Товарищи пассажиры! Делайте вашу игру! Ставьте билеты! Плацкарты не принимаются. Игра сделана.

Пассажиры ломились в окошечко.

Было тихо, но весело.

Станция Жемчужная процветала.

1926

Ах, обыватели, обыватели! Ну, скажите честно, по совести, положа руку на сердце: что вам шахматы? что вы шахматам?

И тем не менее обывательский нос считает своим священным долгом с громким сопением сунуться в блестящую, классическую, мудрую клетчатую доску.

– Как вам нравится?

– Ну?

– Ильин-Женевский!

– Ну?

– Капабланку!!

– Ну?

– Черт вас возьми! Как нравится, я спрашиваю, Ильин-Женевский, который разбил Капабланку?

– Лавочка.

– Позвольте… Но ведь я же сам… Газеты… И вообще…

– Я вам говорю, лавочка. Вы понимаете, и тут замешано…

– Ну?

Шепотом:

– По-лит-бю-ро.

– Ой!

– Вот вам и «ой». Только между нами, конечно. Женевскому предписали в порядке партийной дисциплины. Вы же понимаете, что бедняге ничего не оставалось делать.

– Да что вы говорите?

– Сам читал путевку, полученную Женевским из МК. Черным по белому: «Тов. Женевский настоящим командируется на международный шахматный турнир. В ударном порядке тов. Женевскому предписывается в порядке партийной дисциплины обыграть империалистического чемпиона мира, кубанского белогвардейца гр. Капабланку. Об исполнении сообщить».

– Вот эт-та трю-ук! Спасибо, что сказали! Бегу, бегу!

– Последняя новость. Знаете, почему Торре проиграл Боголюбову?

– Знаю. Получил телеграмму из Мексики.

– А что в телеграмме было написано?

– Было написано: «Ковбои напали на наше ранчо, угнали весь скот, сожгли маис, твое присутствие необходимо». Сами понимаете, после такой телеграммы…

– Ерунда! Там было сказано: «Мама сердится, возвращайся в Мексику. Саша». Сами понимаете, после такой теле…

– Что? Телеграмма из Мексики? Вздор! Телеграмма была от фашистов с Кубы: «Выиграешь – застрелим». Сами понима…

– Позвольте, при чем здесь Куба? Ведь играл-то он не с Капабланкой, а с Боголюбовым!

– Разве? А я, знаете ли, как-то сразу не обратил внимания.

– Бедняжка Капабланка!

– А что такое, душечка?

– Да как же! Войдите в его положение. Привезли, несчастного, в чужой город. Ни одной знакомой женщины. Холодно. Пальто нету. Языка не знает. В шахматы играет неважно… Ужас!

Перед доской:

– Что он делает? Что он только делает?