Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Асадолла-мирза вскипел:

– Не понимаю, как вы с вашим умом и порядочностью вообще можете предлагать мне подобные вещи! Уж лучше бы я сломал ногу и не появлялся здесь!

– Послушайся меня, Асадолла! Я тебя очень прошу! Это же так просто. Когда сыщик вернется сюда, сделай вид, что тебя замучили угрызения совести, и немедленно заяви, что это ты убил Дустали, а труп закопал у себя во дворе. А я тем временем найду Дустали, поскольку почти наверняка знаю, где он. Потом я пришлю к тебе Маш-Касема с сообщением, что Дустали найден, и, даю тебе слово, я не допущу, чтобы у тебя были неприятности.

– Нет уж, увольте!… Пусть лучше меня арестует Теймур-хан!… Безвинного человека не повесят! Я не собираюсь ради того, чтобы ваш шиповник цвел пышным цветом, становиться убийцей! – И Асадолла-мирза поднялся, намереваясь уйти.

– Сядь! Я еще не все сказал. Дустали оставил мне записку.

– Записку?! Тогда почему же вы об этом молчали? Почему не сказали, чтобы меня, несчастного…

– Слушай! Наутро после того, как он у меня ночевал, я пошел в его комнату. Постель была пуста, но там лежала записка на мое имя. Дустали написал, что некоторое время будет скрываться, а мы, члены семьи, должны в его отсутствие утихомирить его жену и замять историю, связанную с мясником Ширали.

– Моменто, моменто! Этот ишак где-то развратничает, а его несчастные родственники должны еще покрывать его распутство!

– Не спеши, Асадолла! Члены нашей семьи, как выяснилось, не такие уж святые. Если у Дустали будут неприятности, пострадают очень многие из нас!

– А я тут при чем? Я за поступки своей родни не отвечаю!

– Думаю, будет лучше, если я прочту тебе его записку. – Дядюшка полез под свою абу и достал из кармана рейтузов сложенный вдвое листок бумаги, по всей видимости вырванный из ученической тетрадки.

– До чего же красивый почерк у Дустали! Вот умница!

Дядюшка отдернул руку и поднес листок к глазам так, чтобы Асадолла не мог ничего прочитать, а затем тихо сказал:

– Слушай внимательно. Он пишет: «Если в течение двух дней скандал не будет замят, мне придется предать известности имена тех, кто водил шашни с Тахирой…»

Асадолла-мирза вздрогнул:

– Тахира – это жена мясника Ширали?

Дядюшка многозначительно посмотрел на него:

– Совершенно верно. Слушай… Дальше Дустали перечисляет имена нескольких мужчин, которые он лично слышал от этой женщины…

Асадолла-мирза, прикрыв рот рукой, расхохотался:

– Моменто! Вот потеха!

– Нечего сказать, потеха! Тебе будет особенно приятно узнать, что твое имя тоже есть в этом списке!

– Что?! Как это? Не понимаю!… Мое имя?… Я? Да я клянусь хлебом-солью, которые мы вместе съели… Да чтоб я умер, да чтоб вы умерли…

– Ты еще памятью отца своего поклянись!… Нахал бесстыжий! Дустали видел на пальце у Тахиры кольцо, которое ты сделал из сердоликовой печатки покойного отца, а ты ведь говорил, что потерял это кольцо! Может, ты ослеп?! На, возьми, читай сам!

Асадолла-мирза совершенно растерялся:

– Я… да чтоб я… бог свидетель… вы сами подумайте… – и забыв закрыть рот, замолчал. Было ясно, что страшный призрак Ширали лишил беднягу присутствия Духа. Дядюшка по-прежнему испытующе глядел на него. Побледнев, Асадолла-мирза сказал дрожащим голосом: – Вы же сами знаете, что подобные обвинения против меня не имеют оснований.

– Уж против тебя-то они выдвинуты с полным основанием, наглец!

Помолчав, Асадолла взволнованно спросил:

– А кто там еще назван?

– Это тебя не касается!

– Моменто! Как так не касается?!

И, словно вернув себе былую уверенность, Асадолла-мирза категорически заявил:

– Либо я прочту эту записку, либо раз и навсегда выхожу из игры!

Дядюшка заколебался, но потом, вероятно, снова скользнув взглядом по любимому кусту шиповника, резко протянул записку Асадолла-мирзе. Тот начал внимательно читать. В изумлении он то кусал себя за палец, то хлопал ладонью по колену, то принимался хохотать.

– Ого! Ну и дела! Господин Полковник?! Ты скажи! Вот ведь молодец – и виду не подает! Удивительно!… Как?! И Мамад Хосейн-хан?!

Внезапно Асадолла-мирза зажал себе рот ладонью, и уж если бы его смех вырвался на свободу, то наверняка был бы слышен в другом конце сада. От хохота по щекам его катились слезы. Он еле выговорил:

– Ну уж это… это невероятно!… Братец Шамсали!… Моменто… моменто…

Дядюшка одной рукой прикрыл ему рот, а другой – вырвал записку:

– Тихо! Если Шамсали догадается, все вверх дном перевернет!… Теперь ты понимаешь, почему я не показал записку сыщику? Теперь понимаешь, что дело тут не только в шиповнике?! Представь себе, что будет, если эти сведения попадут в руки тому негодяю! Думаешь, он пожалеет тебя или остальных, и особенно моего брата?

С трудом подавив смех, Асадолла-мирза спросил:

– А кстати, ага, где же Полковник?

– Поскольку я сказал ему обо всем, он со стыда и не показывается.

Асадолла-мирза, решив, что если уж пропадать, то с музыкой, смеясь воскликнул:

– Черт побери! А я-то в списке стою первым!

Дядюшка схватил его за руку:

– Асадолла, пораскинь умом как следует! Возможно, Ширали и не поверит про других, но ты-то известный бабник! Ты человек развязный, нахальный, пролаза! И к тому же недурен собой. Первым делом он со своим секачом за тобой погонится. Так что, как знаешь!…

Асадолла-мирза, мигом посерьезнев, задумался, потом сказал:

– Сделаю, как вы решили… Рад стараться! С этой минуты я – убийца. Да, это я отрезал голову Дустали! Кстати, ну и собака же он был! Честно говоря, окажись он сейчас здесь, я бы с удовольствием на самом деле отрезал ему голову. Вот ведь досада, что такая красотка, как Тахира, досталась этому шакалу… вернее, стае шакалов!

– Даю слово, у тебя не будет никаких неприятностей. Но мы не должны допустить, чтобы тот мерзавец и здесь одержал над нами верх. Подожди, пусть только скандал уляжется, и тогда, если моя сестра не бросит этого негодяя, я до конца своих дней имени ее вслух не произнесу! Как говорил Наполеон, иногда отступление и бегство с поля боя – лучшая стратегия… Но в чем же дело? Почему инспектор так долго разговаривает с этим пакостником? Боюсь, не готовит ли он новый подвох. Как бы то ни было, Асадолла, сейчас я делаю ставку на тебя! И моя победа в этой битве зависит теперь только от тебя!

– Не волнуйтесь, я хорошо сыграю свою роль, потому что, если хотите знать правду, кабы я не боялся, то не только Дустали, но и эту ведьму Азиз ос-Салтане собственными руками задушил бы!… Да, но если сыщик спросит, почему я его убил, что мне говорить?

– Это неважно. Во-первых, я уверен, что тот негодяй рассказал сыщику про историю с Алиабадской усадьбой, половину которой когда-то купил Дустали, – споры о ней тянутся до сих пор. Во-вторых, тебя все равно подозревают, так что в случае чего можешь повторить то же, что говорила Азиз ос-Салтане.