Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)

Асадолла-мирза напустил на себя такой покаянный и пристыженный вид, что, не знай я всей подоплеки, тоже наверняка бы поверил, что он действительно убил Дустали-хана. Инспектор притворился, будто его убедили слова дядюшки, хотя на самом деле у него и так не было иного выхода, поскольку практикант Гиясабади не принес наручники.

– Если я не надену на тебя наручники, даешь слово, что смиришься со своей судьбой, как подобает мужчине, и не вздумаешь бежать?

– Да, даю слово.

Маш-Касем предложил сходить за водой, чтобы привести в чувство Шамсали-мирзу, но сыщик воспротивился:

– Молчать! Этот господин слишком горяч. Пусть лучше так полежит, пока мы не закончим расследование.

Затем он встал напротив Асадолла-мирзы и, протирая пенсне мятым носовым платком, победно заявил:

– При использовании системы мгновенного ошарашивания преступник не может не сознаться… Как бы то ни было, поскольку ты быстро понял, что надо последовать голосу разума, видно, ты человек неглупый. А сейчас я хочу, чтобы ты со всей откровенностью ответил на несколько моих вопросов. Естественно, правдивость показаний повлияет на твою дальнейшую судьбу.

Азиз ос-Салтане снова бросилась на Асадолла-мирзу, но практикант Гиясабади вовремя оттащил ее и усадил на каменную скамейку, а сам навалился на ханум всем телом, чтобы она не попыталась начать все сначала.

Инспектор продолжил следствие:

– Молчать!… Когда ты убил этого беднягу?

Асадолла-мирза, не подымая головы, ответил:

– В ту самую ночь, когда он сбежал из своего дома.

– Так, так. А почему покойный сбежал из своего дома? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно, точно!

– Моменто! Во-первых, раз я уже сознался, то зачем теперь быстро, немедленно, срочно? Во-вторых, сколько надо вам это повторять?… Я уже говорил, что ханум собиралась кое-что ему отрезать…

– Кое-что?… Что именно? Кому? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!

– Я ведь говорю о жертве, об убиенном… Мне совесть не позволяет произносить его имя.

– Ладно. Что дальше?

– Когда он, пришел сюда, то боялся возвращаться домой. Боялся, что ханум снова захочет сделать ему обрезание…

– Снова?! А разве она уже ему его сделала?

– Нет, инспектор, я хотел сказать, он боялся, что ему это сделают. Он сказал, что домой не пойдет. Ага настоял, чтобы он остался ночевать здесь. Когда я увидел, что ему и здесь неспокойно, то тайком предложил ему подождать, пока все лягут спать, а потом прийти ночевать ко мне домой.

– Так. И он пришел к тебе или нет?

– Моменто, инспектор! Ну что за вопрос! Если бы не пришел, ничего бы и не случилось.

– Ладно, что дальше?… Пришел… и что же?

– Было уже три часа ночи, когда он ко мне заявился. Брат мой давно спал. Я понял, что это самый подходящий момент, и отрезал ему голову…

Мощным рывком Азиз ос-Салтане сбросила практиканта на землю и кинулась на Асадолла-мирзу:

– Глаза тебе выцарапаю!… Чтоб у тебя руки отсохли!… С большим трудом ее водворили на место.

– Значит, голову ему отрезал?

– Так точно. Отрезал.

– А что потом сделал? Быстро, срочно, немедленно!

– А потом быстро, срочно, немедленно выкинул эту голову.

Маш-Касем хлопнул себя по ляжке:

– Вай! Господи помилуй!… Вот что бывает, когда человек вино да водку пьет!

Дядюшка нетерпеливо приказал:

– А ты заткнись, Касем!

– Молчать!… Вы что собрались тут все надо мной издеваться?! Выкинул, говоришь, голову? Это что тебе, гнилой помидор или что?

– Я хотел сказать, что отделил голову от туловища.

– Чем?… Ножом?… Тесаком?… Стилетом?… Кинжалом?… Молчать! А в чем причина? Почему ты его убил?

– Ей-богу…

– Быстро, немедленно, срочно! Отвечай!

Асадолла-мирза снова опустил голову:

– Я все вам сказал, а это сказать не могу.

Сыщик прищурился и придвинул свою огромную физиономию вплотную к лицу Асадолла-мирзы:

– Так, так!… Не можешь сказать!… Удивительно!… Именно это они, видите ли, сказать не могут!…

Когда Азиз ос-Салтане, глаза которой от гнева горели, как две раскаленные головешки, снова водворили на место, инспектор продолжил:

– Значит, не можешь сказать причину?… Посмотрим… Вероятно, это убийство лишь одно из целой серии подобных? А?… Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!

– Моменто! Не делайте из меня второго Асгар-Али!

– Молчать! Ты еще хуже, чем Асгар-Али! Асгар головы людям не отрезал!… Почему ты его убил? Отвечай! Быстро, немедленно, срочно!

– Мне очень жаль, инспектор, но я не могу ответить на этот вопрос.

– Молчать!… Удивительно!… Не можешь ответить?… Ну это мы еще посмотрим!… Гиясабади!

– Моменто, моменто!… Хорошо, скажу. Раз вы решили применить силу, я лучше скажу. Я… я… убил… Дустали… потому что…

– Потому что… что? Быстро, немедленно, срочно!

Асадолла-мирза опустил голову еще ниже и стыдливым тоном нашкодившего ребенка сказал:

– Потому что я любил его жену… Потому что Дустали украл у меня мою единственную любовь… Потому что он нанес мне страшную рану в самое сердце.

Все притихли. Инспектор от изумления онемел. Я невольно покосился на Азиз ос-Салтане. Она застыла на месте с разинутым ртом и круглыми от удивления глазами… Инспектор тихо спросил:

– Ты про эту ханум говоришь?… Это ты ее любил?

Асадолла-мирза тяжело вздохнул:

– Да, господин инспектор… Теперь, когда мне жить недолго осталось, пусть уж все знают…

Азиз ос-Салтане, по-прежнему с открытым ртом, во все глаза смотрела на Асадолла-мирзу. Наконец она с трудом проглотила слюну и простонала:

– Асадолла!… Асадолла!

Князь, вероятно, вошедший в роль несколько больше, чем требовалось, с надрывом продекламировал:

– Не раз терзался Саади от тайной боли, На этот раз он тайну сохранить не волен!

Все замерли в молчании под впечатлением этой сцены. Взволнованная Азиз ос-Салтане растроганно и грустно пролепетала:

– О Асадолла! Горе мое горькое… О Асадолла! Что же ты наделал?! Почему же ты мне не сказал?

Князь тоном пылкого влюбленного ответил:

– Азиз, не надо! Не береди мои раны!

– О аллах, пусть лучше Азиз умрет! Асадолла!… Не горюй! Я обязана простить тебе это убийство, и я его прощаю!… Это был несчастный случай!

Нервы инспектора не выдержали. Он завопил:

– Молчать!… Ханум, убийца должен понести наказание! Простили вы его или нет – не имеет значения!

– Как это молчать?! Что за глупости!… Чьего мужа убили? Моего или вашего?… Мой был муж, захочу и прощу его убийство!

– Молчать! Что значит – простите?

– А вот так мне захотелось, и все тут!… И вообще, покойный свое уже прожил. Он говорил, ему пятьдесят, а ему шестьдесят с гаком было!…

Инспектор надвинулся на Азиз ос-Салтане и заорал:

– Молчать!… В таком случае вполне возможно, что вы и Асадолла-мирза действовали заодно. Вы сговорились извести этого несчастного! Молчать… Вы… сколько времени между вами… Ай!