Валерий Тихомиров - Легенда о Якутсе, или Незолотой теленок

— Помоги, Господи, умори эту сволочь. Дай мне выйти отсюда живым. Или пошли мне пистолет, Боже. Я все сам сделаю. Я ему сначала последнюю ногу прострелю, потом… Ой! Прости Господи. Что я говорю! Сделай же что-нибудь, пожалуйста. Обещаю. Каждое воскресенье буду в церковь ходить! Свечки ставить! На все деньги, — он подумал и быстро поправился: — что в кармане будут. Спаси меня, Господи. Если надо, я могу и в монастырь. Даже в мужской.

Тусклый свет из окна падал ему на лицо. Утреннее солнце заволокло тучами. Кнабаух протянул руки к потолку и завопил:

— Спаси и сохрани, Боженька! Один ты у меня остался! Ты моя последняя надежда!

— Ну все, хорош! Помолился.

Моченый двинулся к Мозгу, почти не хромая. Он расставил в стороны руки и пригнулся, вжав голову в плечи. Ленивый бесплатный больничный стоматолог не спешил, а потому зубов во рту старого зэка не прибавилось. То есть не было. Лишь кое-где торчали штифты, намекая на нечеловеческое происхождение этого существа.

Кнабаух завыл в полный голос:

— За что ты посылаешь мне этих людей, Господи!? Сделай же что-нибудь! Пожалуйста! То Паук! Теперь это…

Внезапно в окно брызнуло солнце. Свет становился все ярче и ярче. Жар от него был просто нестерпим. Моченый остановился, не дойдя до жертвы двух шагов. Словно споткнулся о солнце. Свет ослепил единственный глаз, и он принялся тереть его рукавом.

— Ты сказал Паук, фраер?

— Да. Это мой друг, — быстро соврал Кнабаух, продолжая мысленно креститься и славить Господа.

— У Паука корешей нет, — значительно произнес Моченый и изучающе уставился одним глазом на Кнабауха.

— Наверное, — не стал спорить тот.

— Так ты знаешь Паука?

— Знаю. Это я помог ему за границу уехать.

Моченый еще раз недоверчиво посмотрел на мутного фраера:

— Ты о каком Пауке-то базлаешь?

— О том самом. Можете не сомневаться. Теньков Владимир Борисович. Мы с ним долго работали вместе. Я — Мозг. Слыхал…и?

— Нет, — честно признался Моченый. — Давай побазарим, коли так.

Они вышли из туалета ровно через час. В дверях их ждали начальник отделения, два милиционера и медсестра с одним комплектом одежды. Вещи были Моченого.

— Живой? — увидев Кнабауха, несколько удивленно произнес доктор и с укоризной посмотрел на стоящих в стороне больных: — Сестра, принесите и его вещи тоже.

— Тогда мы пойдем? — спросили расстроенные милиционеры. — А то и так целый час у двери просидели.

— Да, да, товарищи. Конечно, идите. А вы, — невропатолог нервно дернул головой, показал зубы, икнул и моргнул в сторону Моченого с Мозгом, — на выписку. И без разговоров.

Туристический бизнес города лихорадила паника. Американские старушки и респектабельные европейские джентльмены эвакуировались из Северной Пальмиры косяками. Им было страшно. Невесть откуда набежавший криминал наводил на интуристов ужас. Опустел Петергоф. В музеях стало просторно. Путаны перешли на неполный рабочий день.

Зато в лучших отелях города появились экзотические делегации. По элитным кабакам рассыпались дико волосатые колумбийцы, до пяток зататуированные китайцы, наглые итальянцы, похожие на роскошно одетых армян, и куча разномастных негров. Не хватало только якудзы. Японская мафия, подтвердив свое участие, с прибытием пока не спешила.

Компенсируя нехватку самураев, слив отечественного общества хлынул в город тугой струей беззакония. Улицы заполнились цыганами и бандами малолетних преступников. От лиц южной национальности стало тесно даже на рынках. Кривая правонарушений полезла вверх, изгадив отчетность. Отечественный пипл на такую чепуху равнодушно плевал. Небольшой всплеск беспредела после бурной эпохи девяностых никого не пугал. Обычные жители, не имеющие собак или «крыши», всего лишь перестали гулять поздними вечерами.

Бурков Андрей Яковлевич, ответственный за прибытие якудзы, сбился с ног. После двух недружелюбных встреч японская мафия растаяла в питерских туманах без следа. Ее не было в «Паласе» и в «Астории». Она игнорировала ресторан суши. Не явилась даже на презентацию нового салона «Тойота» в Коломягах. Хотя, например, тамбовская братва пришла в полном составе.

Бай нервничал. Он пребывал в лихорадочном поиске, не отвечая на звонки шефа, потому что боялся услышать свой приговор. Выход у него был только один — доставить проклятую якудзу в срок на заседание саммита. Иначе можно было смело заказывать себе абонемент на дайвинг. То есть глубоководное погружение. В Ладожское озеро. Без акваланга. За компанию с мешком цемента.

Спасительный звонок раздался утром накануне саммита. На связь вышел регулярно и хорошо оплачиваемый информатор из 108-го отделения милиции.

— Андрей Яковлевич, вы просили сообщить…

— Короче, болельщик! — раздраженно рявкнул Бай.

— Похоже, интересующие вас люди следят за нашим сотрудником…

— Знаю. Дальше!

— Хотелось бы уточнить сумму…

Торги прошли в ускоренном темпе. Нечистая честь серого мундира ушла за тысячу общеевропейских денег.

— Ну? — нетерпеливо спросил Бай.

— Пишите адрес, — обрадовал его собеседник.

Артур Александрович Кнабаух и Моченый с Гнидой вышли из-за угла и остановились. Перекрывая дорогу к стойлу «коровьего» сына, у дома номер тринадцать стоял серебристый «лексус». В открытое окошко машины курила крепкая башка типичного бандита.

Пахан застыл. Звериное чутье проснулось, предупреждая об очередной опасности. В глазнице образовалось жжение, во рту появился привкус колотой эмали, а правая нога заранее подогнулась.

— Сявки дешевые! Опять мы не в законе! — злобно пробормотал Моченый.

Гнида понимающе зашипел, массируя больное сердце и грея в кармане заточку. Кнабаух тоже почувстровал неладное. Он решительно сделал шаг назад. В воздухе явственно запахло физическим противостоянием. Мордобой не имел ни малейшего отношения к интеллектуальной деятельности. Следовательно, и к Артуру Александровичу.

Бай кожей ощутил посторонний недобрый взгляд. Будто к мощному, коротко стриженому затылку приложили тяжелый, быстро нагревающийся утюг. Где-то между ягодицами оживленно засвербело шестое чувство. Ахмет, глазевший в окно, вдруг смачно выругался:

— Вот… падшая женщина! Снова эти урки!

Голова Бая повернулась, как башня танка. Неподалеку от «лексуса» стояли трое. Лица их были явно знакомы. Ахмет не ошибся. Те же самые уголовные рожи мелькали и у отделения милиции. Тренированный для решения совсем других задач спортивно развитый интеллект напрягся. Выводы, выдавленные стремительной мозговой атакой, полезли у господина Буркова горлом. Он воинственно зарычал: