Игорь Губерман - Третий иерусалимский дневник (сборник)

мне была интересна дорога,

а не узкий тупик достижения.

436

Глубокие мы струны зря тревожим,

темно устройство нашего нутра,

и мы предугадать никак не можем,

как может обернуться их игра.

437

Иллюзий и галлюцинаций,

туманных помыслов лихих —

затем не следует бояться,

что мы б не выжили без них.

438

Вертясь в работной мясорубке,

мужчины ей же и хранимы,

поскольку мнительны и хрупки,

пугливы, слабы и ранимы.

439

Искусство, отдаваясь на прочтение,

распахнуто суждению превратному:

питая к непонятному почтение,

мы хамски снисходительны к понятному.

440

Слова про слитность душ —

лишь удовольствие,

пустая утешительная ложь;

но хуже одиночества – спокойствие,

с которым ты его осознаёшь.

441

Не в муках некой мысли неотложной

он вял и еле двигает руками —

скорее, в голове его несложной

воюют тараканы с пауками.

442

Глупое по сути это дело —

двигаться, свою таская тень;

даже у себя мне надоело

быть на побегушках целый день.

443

Покров румян, манер и лаков

теперь меня смущает реже,

наш мир повсюду одинаков,

а мы везде одни и те же.

444

Быть незаметнее и тише —

важнее прочего всего:

чем человек крупней и выше,

тем изощрённей бес его.

445

За то, что дарятся приятности

то плотью нам, то духом тощим,

содержим тело мы в опрятности,

а душу музыкой полощем.

446

Я не уверен в Божьем чуде

и вижу внуков без прикрас,

поскольку будущие люди

произойдут, увы, от нас.

447

С народной мудростью в ладу

и мой, уверен, грустный разум,

что как ни мой дыру в заду,

она никак не станет глазом.

448

Зря не печалься, старина,

печаль сама в тебе растает,

придут иные времена,

и всё гораздо хуже станет.

449

Евреи зря ругают Бога

за тьму житейских злополучий:

Творец нам дал настолько много,

что с нас и спрашивает круче.

450

Всегда с евреем очень сложно,

поскольку очень очевидно,

что полюбить нас – невозможно,

а уважать – весьма обидно.

451

Я б так и жил, совьясь в клубок,

узлы не в силах распустить,

спасибо всем, кто мне помог

себя евреем ощутить.

452

Нельзя в еврея – превратиться,

на то есть только Божья власть,

евреем надобно родиться

и трижды жребий свой проклясть.

453

Люблю я племя одержимое,

чей дух бессильно торжествует,

стремясь постичь непостижимое,

которого не существует.

454

Стараюсь евреем себя я вести

на самом высоком пределе:

святое безделье субботы блюсти

стремлюсь я все дни на неделе.

455

Не позволяй себе забыть,

что ты с людьми природой связан;

евреем можешь ты не быть,

но человеком быть обязан.

456

Наш ум погружен в темь и смуту

и всуе мысли не рожает;

еврей умнеет в ту минуту,

когда кому-то возражает.

457

Не надо мне искать ни в сагах, ни в былинах

истоки и следы моих корней:

мой предок был еврей и в Риме и в Афинах

и был бы даже в Токио еврей.

458

Основано еврейское величие

на том, что в незапамятные дни

мы зло с добром настолько разграничили,

что больше не смешаются они.

459

С еврейским тайным умыслом слияние

заметно в каждом факте и событии,

и слабое еврейское влияние

пока только на Марсе и Юпитере.

460

Ещё ни один полководец

не мог даже вскользь прихвастнуть,

что смял до конца мой народец,

податливый силе, как ртуть.

461

В основе всей сегодняшней морали —

древнейшие расхожие идеи;

когда за них распятием карали,

то их держались только иудеи.

462

Всё зыбко в умах колыхалось

повсюду, где жил мой народ;

евреи придумали хаос,

анархию, спор и разброд.

463

Когда бы мой еврейский Бог

был чуть ко мне добрей,

он так легко устроить мог,

чтоб не был я еврей!

464

Та прозорливой мысли дальность,

что скрыта в нашем обрезании,

есть объективная реальность,

даруемая в осязании.

465

Тем и славен у прочих народов,

что от ветхой избы до дворца

при расчете затрат и доходов

у еврея два разных лица.

466

Еврея Бог лепил из той же глины,

что ангелы для прочих нанесли,

и многие гонители свинины

поэтому так салом заросли.

467

Совсем не к лицу мне корона,

Бог царского нрава не дал,

и зад не годится для трона,

но мантию я бы продал.

468

Умения жить излагал нам науку

знакомый настырный еврей,

и я благодарно пожал ему руку

дверями квартиры своей.

469

Чтоб речь родную не забыть,

на ней почти не говоря,

интересуюсь я купить

себе большого словаря.

470

С неуклонностью сея сквозь время

смуту душ и умов окаянство,

наше тёмное древнее семя

прорастает в тугое пространство.

471

Всегда в еврее есть опасность,

поскольку властно правит им

неодолимая причастность

к корням невидимым своим.

472

По всей глубинной сути я еврей,

и кровь моя судьбу творит сама,

я даже тёмной глупости моей

могу придать подобие ума.

473

Высветив немыслимые дали

(кажется, хватили даже лишку),

две великих книги мы создали:

Библию и чековую книжку.

474

Мы живем на белом свете

вроде табора цыганского,

и растут по всей планете

брызги нашего шампанского.

475

Полемики, дискуссии, дебаты —

кончаются, доспорившись до хрипа,

согласием, что снова виноваты

евреи неопознанного типа.

476

Умения крутиться виртуозы

и жить, а не гадать, вращая блюдце, —

евреи, проливающие слезы,

обычно одновременно смеются.

477

Среди болотных пузырей,

надутых газами гниения,

всегда находится еврей —

венец болотного творения.

478

Весьма проста в душе моей

добра и зла картина:

ты даже дважды будь еврей,

но важно, что скотина.

479

Мы удивительный народ

в толпе людской реки,

и пишем мы наоборот,

и живы вопреки.

480

Еврея тянет выше, выше,

и кто не полный идиот,

но из него портной не вышел,

то он в учёные идет.

481

Надеждой душу часто грея,

стремлюсь я форму ей найти;

когда нет денег у еврея,

то греет мысль: они в пути.

482

Евреи ходят в синагогу,

чтобы Творец туда глядел

и чтоб не видно было Богу

всех остальных еврейских дел.

483

Еврей, зажгя субботнюю свечу,

в мечтательную клонится дремоту,

и вёе еврею в мире по плечу,

поскольку ничего нельзя в субботу.

484

Между скальных, но обломков,

между крупных, но объедков —

я живу в стране потомков,

облучённых духом предков.

485

Когда-то всюду