Глеб Васильев - Эпизоды Поэтического Характера

И кровью забрызгал всех

Ну что же ты, что ты девчонка?

Зачем ты жестокой была?

Любовь – это ведь не игрушка,

А ты клоуну не дала

Теперь же тигры тебя съедают,

Уже отгрызли все ноги тебе,

А мясо, что было для тигров,

Забрал укротитель себе

Ну что же ты, что ты девчонка?

Зачем так жестока была?

Любила бы клоуна лучше,

Так рано бы не умерла

Поэт, бард и актер Семен Владимирович Нескотский:

«Многие не понимают, что значит быть настоящим большим Артистом. Одни считают, что это постоянные светские рауты, телесъёмки и гастроли. Другим видится избыточная роскошь, беспорядочные сексуальные контакты и множественные злоупотребления всем, чем можно, и чем нельзя. На самом же деле величина артиста оценивается не гонорарами и не числом поклонников, а количеством людей, пытающихся к его славе примазаться. Например, если в каком угодно городе вы зайдёте в любую подворотню и спросите первого попавшегося алкаша, выпивал ли он со мной – тот ответит утвердительно. Даже детали припомнит – когда, что и сколько пили – под Новый год ведро самогона, накануне 7-го ноября ящик водки или 8-го марта канистру портвейна. Моряки расскажут, что я до того как в артисты податься с ними на флоте служил, альпинисты наплетут, что под моим командованием Эльбрус штурмовали, а зэки припомнят, как я с ними на пересылке был или в одной зоне чалился. Если женщин спрашивать, то детей у меня окажется больше, чем дней было не в году, а во всей моей жизни. А так… артистизм артистизмом, но больше всего я не люблю, пожалуй, людей. Так бы и поубивал их всех к чертовой бабушке!»

Счёту нет его ролям,

В кадре тут и в кадре там

Белозубый и родной

Да с харизмой вот такой

От комедии до драмы

Мужественно и упрямо

Он спасает русское кино,

А Голливуд пусть катится на дно

Так это же Козловский!

Самый всенароднейший артист

Так это же Козловский,

Режиссер, продюсер, сценарист

Так это же Козловский,

Ярче солнышка улыбкою блестит,

Голливудских гадов всех легко затмит

То он шайбы забивает,

То с Довлатовым бухает,

То ведет он бизнес четкий,

То для Маши он Дубровский,

То спортсменов тренирует,

То Матильду вдруг ревнует,

То спасает самолёт

Или Русь крестить идёт

Так это же Козловский!

Наделён талантом он не по годам

Так это же Козловский,

Он и петь умеет трам-пам-пам-пам-пам

Так это же Козловский,

Женщин юных и постарше идеал,

Я б и сам ему, наверно, тоже дал

Детская поэтесса Ангиния Леопольдовна Брутто:

«Дети – это зло, которое для многих является неизбежным. Ясно, что без детей не было бы чудесных талантливых, красивых и умных взрослых людей, но… Дети – это такая особая нечистая сила, можно сказать, бесята, чертята и демонята. Понимая неизбежность присутствия детей в жизнях множества достойных людей, я долго думала, как бы облегчить их участь. Решение я нашла в древних манускриптах, посвященных экзорцизму – искусству изгнания демонических сущностей. В данных трактатах особое место уделялось молитвам, укрощающим бесов. Взяв за основу бытовой русский язык, на его основе методом проб и ошибок в результате многолетней работы я смогла создать заклинания, усмиряющие в детях их чертову натуру. Замаскировав заклинания под детские стихи и колыбельные напевы, я опубликовала книгу. Родители, не посвящённые в мой замысел, покупали книгу и читали детям собранные в ней тексты сами либо заставляли делать это своих отпрысков, и с удивлением наблюдали, как при этом падала активность маленьких нечестивцев. Пусть на время, но ребята теряли интерес к проказам, дьявольский огонек в их глаза притухал, а сами они становились вялыми или вообще погружались в сон. Пусть подвиг мой неизвестен, я горда тем, что помогла тысячам, если не миллионам людей».

Православный и католик

Бога чтят

Адвентисты и баптисты

В рай хотят

В жизни заебались очень

Так спаси теперь нас, Отче

Пётр, открывай

Двери в рай

Автор хулиганских стишков Гаврик Обормотман:

«Мне говорят – «Ты хулиган – всегда небрит, извечно пьян». А я им говорю – «Ребята, зато по жизни мне пиздато». «Остепенись» – твердят в ответ. – «Возьмись за ум и не балуй». Спасибо, други, за совет, но все ж идите-ка на хуй. Что, говорите, за стишок? Стишка б я выдумать не смог. Я не поэт, а пролетарий. Тут не стишок, а комментарий».

Троечнику из Сенегала

Мама кролика пообещала

Если закончит четверть без троек.

С помощью бесов мальчик был стоек,

Зверька же назвал Алистер Кроулик

Мужчину из Амстердама

Обрюхатила юная дама.

Когда он с ней лихо скакал,

Презерватива не надевал,

Так как себя бесплодным считал

Один британский профессор

Вставил в жопу процессор.

Попирая природы законы,

Издавая хрипы и стоны,

Он теперь высирает айфоны

Два джентльмена из Гватемалы

Вникали усердно в хроник анналы

Один был историком и астрономом

Второй увлекался Мерфи законом

Оба погибли от рака астрала

Одна певица из Южной Африки

Часто в уме строила графики

Прироста богатства и населения

Гармонии, счастья и просветления

При этом мечтая убраться из Африки

Дева предместий Па-де-Кале

Была уж давно как средних лет

Её завали замуж, дарили брильянты

Миллиардеры и прочие франты

Всё тщетно – пугалась та делать минет

Маленький мальчик из города Праги

Коллекционировал банки и фляги

Бутылки, коробки и ярлычки

Жвачки, объедки, сигарок бычки

Втайне от мамы и папы-бродяги

Поэтесса Марианна Ивановна Зацветкова-Снеготаева:

«Крепкое словцо в поэзии себе позволяли многие литераторы, включая Пушкина и не говоря уж о сочинителе «срамных од» и авторе дивной силы выражения «О, славься ты, Екатерина! О, славься ты, Ебёна мать!» Иване Баркове. Однако проявления словесной экспрессии подобного толка, пусть и принадлежащие классикам, всё время оставались за кадром – они как бы существовали, и одновременно их как бы и не было. Выходит, что и Маяковский при всей своей признанности и популярности раздваивался на существующего человека, воображающего себя негром преклонных годов, готовым выучить русский язык за его причастность к делу Ленина, и на несуществующего для читателя персонажа, живущего в Париже как денди, чей член, как герой в легенде, переходит из уст в уста. Хотя, если не лукавить и быть честными, вполне очевидно, какая из двух альтернативных личностей поэта выглядит более реальной. По этой причине, а так же из любви к русскому языку во всем его богатом многообразии, когда включаются механизмы цензуры, я не могу не чувствовать, что меня обкрадывают. Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем – поэтам, писателям и другим достойным гражданам. Не оскопляйте свой словарный запас, пользуйтесь всеми словами, какими умеете пользоваться! Но при этом не забывайте о разнице между знанием правильного написания и произношения слова и умением им пользоваться. Я лучше стану жить с мужчиной, у которого вовсе нет хуя, чем с человеком, вставляющим слово «хуй» в каждую фразу своей речи, не заботясь о надобности, уместности и оправданности такой вставки».