Константин Костин - Байки из жизни

— Куда тащишь?

— Как куда? Не видишь что ли — командир ребра сточить приказал!

Стоит заметить, что бесследно в армии ничто никогда не пропадает. Так и эта пропажа, грозящая "неполным служебным" не только зампотеху и замполиту, но еще и самому командиру части, имела последствия вполне предсказуемые. Особый отдел, военная прокуратура, военная полиция, а так же милиция и прокуратура вполне обычные, искали злополучные листы брони почти неделю, но, и это тоже предсказуемо — ничего не нашли.

Служил в той же части один прапор, кавалер кучи разных орденов и медалей. И все было бы у него хорошо, если бы не зять, работавший на приемке металлолома не так далеко от гарнизона. Зять этот… ну, то что в народе говорят "ни украсть, не покараулить". Как раз один из тех, мимо которого пройти и не нае… об… обмануть — просто западло. И, уж конечно, в числе тех работников приемки, кто попал под сокращение, оказался и зять. Только, в отличие от своих коллег, без выходного пособия и без зарплаты за последние полтора месяца.

Прапор — мужик, конечно, сердобольный, но его зарплаты, чтобы тащить на себе жену, дочку, зятя и двух внуков явно не хватало. Нет, баек всяких про прапоров море ходит: мол, тащат все, что плохо лежит. Может, где оно и так, но только не в одной из военных частей в Уральских лесах. Однако и голод — не тетка. Надо что-то делать.

И он сделал! Пошел в особый отдел. Так мол, мужики, и так — опрокинул моего зятя хозяин приемки — выручайте. Про особистов баек ходит не меньше, но на самом деле не такие уж они и звери. Одно про особистов правда — башка у этих ребят варит, и варит очень даже неплохо.

— Постой, — говорят, — постой. А зятек-то, говоришь, металл принимал?

— Так точно!

— Просто замечательно! Так пущай он к нам в гости заходит, и заявление напишет — видел на вверенной ему территории дюралевые листы с ребрами в количестве трех штук.

Это на гражданке слов больше, чем дела. В армии все гораздо быстрее. Через полтора часа заявление лежало на столе начальника особого отдела, через два — материалы уже были в военной прокуратуре (благо, находились они в одной из военных частей в Уральских лесах в одном и том же здании, только вход с разных торцов), через три — готовы постановления, через четыре — два "Урала", груженных бойцами, взяли приемку плотным кольцом, и начался обыск. Обыск весьма тщательный, и весьма тщательный по двум причинам. Во-первых, для галочки — показать, что несмотря ни на что кто-то что-то ищет, а, во-вторых… обещали же прапору помочь!

Так что обыск длился уже не час и не два, а неделю. Лист ведь штука такая — его и распилить можно — на маленькие кусочки. А маленькие кусочки имеют обыкновение теряться. Чем черт не шутит — может завалялся где-нибудь небольшой обломок дюралевого листа? А поскольку похожих кусочков было еще больше, чем баек про особистов и прапоров вместе взятых, и отправлялись они, во избежание несправедливого, но сурового наказания хозяина приемки, на экспертизы и анализы, то обыск грозил затянуться до самого начала Третьей Мировой Войны, когда три БМПшки спасут, ежели не все человечество, то треть его уж точно.

Доставлял обыск несказанное удовольствие и солдатам — никаких маршей по плацу, подъемов, отбоев и так далее. Еще и полевая кухня под боком — благодать! И особистам, у которых выслуга не в годах считается, в по дням — в зависимости от того, какое дело в производстве, день может и за полтора и за три идти. А тут — подрыв боеготовности части! Просто клад!

Попадал один только хозяин приемки, которая была оцеплена кольцом служивых, опечатана и практически описана. А поскольку дураком он не был, то сразу смекнул, откуда ветер дует, и направился прямиком в военную прокуратуру, дабы рассказать, какой произвол особисты в сговоре с прапором чинят. Бумаг накатал — Толстой бы обзавидовался. Так что на следующее утро, обогнув здание, и зайдя в него с другого торца, в особый отдел пришел сам прокурор. И сразу начал топать ногами и махать руками:

— Вы чего тут беспредел творите, товарищи офицеры? Или вам тридцать седьмой напомнить?

— Какой беспредел, товарищ полковник? — удивился начальник отдела собственной безопасности. — Не знаю, как там у вас, но у нас все по уставу! Факт хищения установлен? Установлен. Свидетельские показания имеются? Имеются. Постановление военной прокуратуры имеется? Да оно не только имеется, но и вами подписано! Так что делов, товарищ полковник, не знаем, и беспределом с пятьдесят третьего не занимались.

Надо полагать, самым весомым доводом для прокурора стала его самого, прокурора, подпись. И после обеда уже он объяснял хозяину приемки, что времена беспредела спецслужб закончились вместе с холодной войной. А то как же! Бумажка с подписью — лучшее противозачаточное средство, и не только в армии!

Делец как-то сразу понял, что деваться ему некуда, и выплатил зятю прапорщика не только задолженность по зарплате, но и премий на пару лет вперед. По счастливому стечению обстоятельств обыск закончился на следующий же день, но, как это ни печально, безрезультатно.

Что же касается самих листов… одни утверждают, что видели их в секретных лабораториях НАСА, другие говорят, что нечто очень похожее грузили в летающую тарелку зеленые человечки. Лишь в одном все рассказчики сходятся — ребра на листах были уже сточены…

Сахалин — удивительный край. В этом сходятся все. Бесконечно добрые, отзывчивые люди, природа, богатая своими дарами… и, что удивительно — за последние полвека практически ничего и не изменилось!

Кстати говоря, уже в советские времена японские автомобили на Сахалине не были в диковинку! Хоть убей, не помню, что наши соотечественники поставляли японцам, какую-то фигню, которой у нас навалом, и продается, обычно, в нагрузку к снегу, когда его впаривают чукчам. Но для японцев эта фигня представляла особенную ценность, и платили за нее автомобилями. Двухгодовалый Ниссан Патрол, еще тогда, когда Волга ГАЗ-24 для большинства советских граждан была пределом мечтаний, а в очереди на «копейку» стояли по несколько лет, сахалинцы продавали за 10 000 рублей со словами «нафига он мне, такой старый, нужен?».

Со снабжением на Дальнем Востоке и с советской стороны тоже все было хорошо — электровафельницы, кофеварки и кофемолки, одежду, книги, которые в остальной части СССР меняли только на сотни кг макулатуры, и в довесок давали материалы какого-нибудь съезда КПСС — все это на Сахалине было в избытке, и студенты-стройотрядовцы везли в родные города полные сумки. Собственно, так в ряды комсомола и прокрался капитализм…

Но история не про это. Пили на Сахалине всегда и много. А то! Лето короткое, начался судоход — набили полные закрома припасов, и на зиму. Зимой наваливает снега — первые этажи начисто скрывает. Из дома никто носа не кажет. И что тут делать? Понятное дело — пить! А летом — тоже пить, но уже по привычке, по инерции.