Константин Костин - Байки из жизни

Ну, а если шар, оранжевый, светящийся — стало быть НЛО. Так-то все сходится. Объект? Объект — сомнений нет. Неопознанный? Ну, ни я, ни сержант опознать его не могли. Стало быть — неопознанный. И летающий. По всем параметрам — НЛО. Инопланетяне в нем, или еще кто — хрен его знает…

Объект, который шар, вел себя совершенно не так, как описывают многочисленные свидетели. То есть не мельтешил в воздухе, не метался, как угорелый, резко и непредсказуемо меняя направление движения. Не летал на сверхъестественных скоростях. И даже и не думал никуда пропадать.

На высоте порядка пятнадцати метров, совершенно спокойно, со скоростью автомобиля — километров 50 в час, он летел над крышами домов параллельно нашему прежнему курсу. И не было никакого сомнения в том, что он нас заметил — сложно не заметить УАЗик, идущий ночью по пустынной дороге при включенных фарах. Более того — у меня была уверенность в том, что он нас видит, как видим мы его. Но ему, шару, на нас было совершенно начхать. Он уверенно двигался своим курсом. Как автомобили на трассе — едет машина, за ней еще одна, еще где-то едет. Все друг друга видят. И всем начхать друг на друга — эка невидаль! Машина на дороге — подумаешь!

Чувства страха, про которое говорят многие очевидцы, тоже никакого не было. Скорее — любопытство. Повторю — у меня в кобуре покоился табельный ПМ, у сержанта — автомат на заднем сидении. Но никто и не дернулся к оружию. Ощущения угрозы не было вообще.

Сейчас, вспоминая это, я понимаю, что у этого шара был какой-то магнетизм. Хотелось на него смотреть. Мы так и стояли на месте, пока шар преспокойнейшим образом летел над крышами домов заброшенной деревеньки. Ну, блин, ну надо ему лететь — что тут поделать?

И лишь когда шар скрылся за верхушками деревьев, а я прикурил сигарету, сержант включил передачу и продолжил путь. Ни я, ни водитель ни произнесли тогда ни единого слова. Да и после не вспоминали и не обсуждали это явление. Словно ничего и не было. Но я-то точно знаю, что он видел тоже, что и я. И он знает, что я видел. Но отнеслись к этому как-то спокойно, буднично. Будто и обсуждать было нечего.

Обратный путь уже проделали по трассе. Причем, опять же, и сержант не спрашивал у меня, срезать или нет. И я ничего ему не говорил. Просто какое-то такое молчаливое джентльменское соглашение — не срезать путь через ту деревеньку.

Что это было — до сих пор не знаю. Скажу точно — не было это чьей-то шуткой, делом человеческих рук. Не может воздушный шарик вот так ровно выдерживать траекторию и скорость. Да и людей там не было — совершенно точно. Кому в голову взбредет глухой ночью прогуляться в покинутую много лет назад деревню, где людей — полтора человека в год, и те — проездом? Одно печально — осталась какая-то загадка, так и не разгаданная…

Когда-то, очень-очень давно, по земле ходили динозавры, телефоны были привязаны шнурами к розеткам, а на зарплату можно было жить, интернета еще не было. Не было возможности написать электронное письмо в интернет-приемную губернатора, главы государства не было в Twitter'е, и не транслировались прямые конференции по телевидению. Чего уж там — телевидение большинство населения видели лишь на картинках. И, чтобы добиться справедливости, приходилось брать перьевую ручку, чернила, писать простое, бумажное письмо, укладывать его в конверт и опускать в почтовый ящик.

И, надо сказать, писало, к удивлению, немало. Но, что еще более удивительно — письма доходили! Так, например, в одном уральском колхозе жил-был один мужичок, который лично знал Калинина, и, чуть что, писал ему письмо. Неизвестно, доходили письма этого мужика до Председателя Президиума ЦИК СССР, но руководство в том колхозе менялось с завидным постоянством.

Но рассказ не про то. Примерно в то же время — в 1930-х годах, в Горьковской области жил один парень. Смышленый, надо сказать парень — одних значков ОСОАВИАХИМа по всяческим там стрельбам, боксам и так далее, у него было коробок несколько, и не было у него мечты больше, чем стать военным. И не просто военным, а артиллеристом! Артиллерия, Бог Войны, в те годы была в особом почете. Это уже после Хрущев скажет, что время артиллерии прошло, настало время ракетных войск. Но в те времена офицер-артиллерист — это было почти также круто, как и летчик! А поскольку парень был не просто так, а очень усердный и усидчивый, то старательно грыз гранит науки, прилежно изучал матчасть, тягал гантели и штангу, бегал каждое утро по десять километров — в общем, готовился к поступлению в Артиллерийское училище — то самое, имени Красного Октября.

И ведь поступил! Экзамены сдал с отличием! И сидит, довольный, перед дверями в очереди в приемную комиссию. Вот она, мечта — уже практически сбылась, за хвост ее держит!

Ага, где там… раз — проходит без очереди один генерал с пареньком. Два — еще один генерал, тоже с племянником или сынком, без очереди проходит. Три — уже не генерал, но полковник, правда, тоже не один. После всей этой вереницы высокопоставленных армейских чинов, выходит председатель приемной комиссии:

— Товарищи! К сожалению, мест больше нет — желаю удачи в следующем году!

Вот тут-то простой советский паренек и напился впервые в жизни. Да как же так? Он сдал экзамены с отличием, а всякие там генеральские сыночки, без экзаменов, без ничего — прошли, а он — нет! Разве для того свершалась Октябрьская Революция? Разве для этого отцы и деды били белогвардейскую нечисть в Гражданскую?

Но ничего… проходит год. Паренек все усерднее штудирует науки, тягает гантели и так далее. Снова экзамены, и снова — сдает с отличием! Казалось бы — молния два раза в одно место не бьет, и теперь-то до него очередь точно дойдет! Где там… снова приходят серьезные люди с широкими лампасами и большими петлицами. И опять — выходит председатель:

— Товарищи! Мест больше нет!

Вот тут паренек осатанел! Два раза подряд — что за наглость! И, прямо там, в Академии, схватил перо и бумагу, и накропал письмо. Причем письмо не кому-нибудь, а самому родному Сталину! Письмо короткое, примерно такого содержания: "Товарищ Сталин! Как простой Советский человек, Комсомолец, даже сдавший экзамены с отличием, может попасть в Артиллерийскую академию, если у меня нет дяди — генерала?". Написал, подписал, поставил дату, запечатал в конверт — и опустил в ящик. Стоит отметить, что в те далекие времена адрес Отца Народов знали все — "Москва, Кремль, тов. Сталину ЛИЧНО". И попробуй оно не дойди!

Гнев, ярость, как это обычно бывает, скоро проходит. И после этого становится стыдно за то, что в горячке было напорото. Так случилось и с героем нашего рассказа — добравшись до дома, парень переосмыслил свой поступок, и понял, что он наделал. Только не стыдно ему стало, а страшно. На шум мотора уже с узелком к окну подбегал, и ждал "эмку" — воронок, который приедет за ним, и заберет несостоявшегося артиллериста, только не в Академию, а в места совсем другие, где стволы не пушечные, а сосновые.