Елена Кисель - Герои

Геракл: Ясно, нормально погуляли.

Царь Элиды Авгий был существом крепкого буржуинского замеса: чужое пригребем, своего не отдадим ни крохи. Своего у Авгия, как у сына Гелиоса, было в избытке. По странному выверту судьбы, щедрее всего Гелиос одарил сынка мясомолочной животиной (читай – овцы и быки). Дабы не растерять многочисленную красоту, Авгий соорудил грандиозный скотный двор – и уже тут столкнулся с проблемой ароматного характера.

Судя по всему, стада Авгия в совершенстве переняли нрав хозяина. Руководствуясь принципом «врагу – ни пяди!» они стремились не оставить пастбищам ни крупицы ценных удобрений. Терпели, как стеснительный мальчик на уроке, потом торжественно, стараясь не расплескать, добредали до скотного двора, и там уже осуществляли церемонию благодарности за хороший корм сполна.

В результате нескольких лет такой практики местные жители обходили скотный двор Авгия за много стадий и предварительно обмотав головы тряпками. Мухи дохли от счастья еще на подлете, птицы – в полете, но не от счастья, Гермес над скотным двором не пролетал категорически, ибо это грозило потерей сознания и координации. Конюхи и пастухи пробирались к стойлам, обвязавшись веревками и нащупывая пути шестами, напевая под нос: «Меня засосала опасная трясина…»

Поколебавшись, Авгий изменил буржуинству и вызвал античных сантехников. Те увидели масштабы проблемы, освоили уровень олимпийского мата и посоветовали вызвать античных водолазов. После чего дезертировали, оставив Авгия разгребаться во всех смыслах этого слова.

Но тут на помощь этаким античным Бэтменом примчался царь Эврисфей и заявил, что у него есть та-а-а-акой специалист…

Геракл к заданию отнесся с обычным пофигизмом. Осмотрев скотный двор, напоминающий Всеэлладский Фонд Удобрений, герой изрек:

– Ясно, объем большой. Срочный вызов будешь оформлять? Сделаю за день, но с тебя в таком случае – одна десятая стад.

«Сильны сантехники в Микенах», – подумал Авгий, но согласился. Из чистого желания посмотреть, как Геракл к концу дня освоит олимпийский мат.

Геракл между тем зашел на двор, провозгласил, что «Что-то засор тут, вроде, промыть надо бы», снес стены и глобально промыл территорию, отведя в нее воды двух речек – Пенея и Алфея.

На несколько дней всё, что пили и ели элидцы, приобрело явственный привкус великого подвига и неявственный – кишечной палочки. Территория ниже по течению наполнилась плодородными землями и дохлой рыбой.

Воды двух рек, которым ЦУ не давалось, захватили не только навоз, но и стойла, и пару десятков быков в придачу – в общем, на освободившейся совершенно лысой территории свободно можно было построить аэродром для высочайших визитов с Олимпа.

Авгий, увидев площадку, приведенную в свое первобытное состояние, в срочном порядке освоил олимпийский мат и всей лингвистической мощью оного отказался Гераклу платить, потому что… (дальше пошли жесты, и они тоже не прошли цензуру).

Геракл сказал «Ну, ладно, чо», – и пошел себе в Микены. Где уже поджидавший его Эврисфей (гадкий, как содержимое скотного двора Авгия) заявил, что раз – подвиг он не засчитывает, «потому что цены загибаешь». И два – да, иди, помойся уже, тебе там еще дельце с парнокопытным предстоит.

Позже, конечно, Геракл начал с Авгием войну и все равно отобрал кровно заработанные стада, а попутно еще и Олимпийские игры учредил… но все равно, у этого подвига какой-то нехороший душок.

Античный форум

Тритон: Что это было?!

Океаниды: Что это было?!

Нереиды: Что это было?!

Амфитрита: Что это… буэ…

Зевс: А почему это от моего брата на последнем пиру так странно пахло?

Геракл: Упс. Забыл, что реки впадают в море.

Посейдон: [ высказывание удалено цензурой ] !!!

Обещанное дельце с парнокопытным оказалось срочной командировкой на Крит, для отлова тамошнего быка – дара Посейдона, бешеной скотины и папы Минотавра (бык был, как известный шампунь, три в одном).

Аэды упорно утверждают, что бык был заслан к царю Миносу Посейдоном якобы для того, чтобы Минос принёс его Посейдону в жертву. Логика «я шлю тебе говядину, а ты мне ее порежь» внезапно дала сбой: говядина оказалась редкой красоты, а Минос – жадным и испытывающим дикую тягу к симпатичной говядине. В общем, на алтарь подсунули какого-то вполне заурядного быка (еще раз подтвердив, что красивым пробиваться легче), а Посейдонова засланца впихнули в стадо, где он добра не нажил (и подтвердил еще одну теорию: обманутые олимпийцы вредны для здоровья окружающих).

Непонятно, как боги могли отличать одно принесенное в жертву животное от другого («Фу, дым всесожжения какой-то невкусный»), но Посейдон, натурально, отличил и впал в состояние Аида, то есть, тихого гадства. Очень скоро жена Миноса Пасифая воспылала к быку греховной страстью (ну, потому что «хоть и скотина, но – красииииивый!»). И по принципу «Любовь зла, полюбишь и вот это самое» нашла способ овладеться желаемым. Способ был прост, включал деревянную корову, сооруженную специально по такому случаю, Пасифаю, лежащую в деревянной корове, быка, проникшегося романтическими чувствами («Она пахнет деревом! И молчаливая!»)… В общем, Пасифая скоро родила Минотавра, о котором речь еще пойдёт, а у быка, когда он понял, как жестоко поругали его целомудрие, оказалась порушенной психика. Впавший в неадекват подарок Посейдона начал носиться по Криту и распугивать округу, но тут как раз на Крит прибыл Геракл, которому на психику живых существ в принципе было наплевать.

На самом деле, логично было бы устроить первую в мире корриду с эффектными взмахами львиной шкурой, изящными отскоками и уставшим быком (аплодисменты благодарных критян прилагаются). Но Геракл воспользовался своим методом: вычисление бешеного объекта – низколетящий орущий по-гречески таран, идущий с объектом на сближение – интенсивные пинки по рогам и вообще, куда получится… Окончательно подорвавший психику и много раз пнутый во всякое бык с отчаяния было решил утопиться, но Геракл влез в море следом, за рога вытащил несчастную скотину из воды и, пристально глядя в глаза животному мудрым геройским взглядом, заявил:

– В общем, я забыл дома деньги на обратный проезд. Так что сейчас мы поиграем в похищение Европы.

Очень скоро Посейдона, не успевшего еще отойти от изжоги из-за неправильного жертвоприношения, пробило на серьезную икотку на нервной почве. В вотчине Посейдона в направлении Эллады со скоростью хорошего парусника плыл уже почти не бешеный бык. На спине быка в позе похищаемой Европы сидел Геракл и голосом собачьего дрессировщика вещал: