Иль Канесс - Оформитель слов

– Не-а, – покачала она головой. – Поздняк метаться…

Раскинув руки, она уверенно поднималась по ступенькам.

– Я буду кричать… – промямлил я.

Застигнутого врасплох и беззащитного, она поцеловала меня в щечку и захлопала ресничками так, словно готовилась выйти на орбиту. Едва опомнившись от такого, я дернул ее за косичку и рванул вниз по лестнице. Она же, вздыхая от счастья, повисла на перилах…

Вот и сегодня, опять лезет.

– Сама дура! – крикнул я ей вслед.

Возле медленно движущейся фанеры уже скакала Оля. Я спрятал увеличительное стекло в карман и двинулся туда, в гущу событий. Сидеть одному в кустах теперь было небезопасно. Можно нарваться на поцелуи.

– Рули вправо, рули влево! – то и дело, давала указания Оля.

Она не видела, как я подбежал к ним, поэтому все еще прыгала и размахивала руками, как дирижер. Заметив меня, замерла. Фанера тоже остановилась.

– Ты где пропадаешь? – удивилась Оля. – Опять, поди, с Наташкой в подъезде целовались?

За фанерой послышался дружный смех.

– Ну-ка, закройтесь там! – я обиженно пнул фанеру. – Ничего мы не целовались… чего мелешь-то.

Оля нахмурилась. Потом повернулась к фанере и закричала:

– Чего встали?! А ну, пошевеливайтесь! И ты помогай давай! – прикрикнула она уже на меня.

Я взялся за край фанеры. С моей стороны тащил Васька, который утверждал, что он сын цыганского барона и сильно разбирается в лошадях. Кто такому поверит?

– А куда тащим-то? – спросил я.

Васька, весь красный, посмотрел на меня.

– А ты вот лучше, у этой спроси, – и он кивнул в сторону Оли.

Мы стояли за гаражами и любовались «Штабом», построенным из всякого хлама, что смогли найти: ветки, фанерки, коробки и прочее. Крепился он на стенку одного из гаражей, а с другой стороны к дереву.

– Сегодня, после вечерних мультиков, собираемся здесь. Кое-чего обсудим, – сообщила Оля.

Как и было условлено, все собрались в штабе. Оля внимательно изучила присутствующих. Наташка села рядом со мной. Я отодвинулся. Она подвинулась. Я отодвинулся.

– Так, вы оба! – прикрикнула на нас Оля. – Ну-ка прекратите возню! Успеете еще.

По штабу прокатился смешок. Я залился краской, а Наташка, словно альпинист, покоривший высокогорную вершину, довольно улыбнулась.

– В общем, так, – начала Оля. – На сегодняшней повестке дня один пункт.

Она развернула какой-то листок.

– А что такое повестка? – перебивая, пропищал шестилетний Витька.

– Угомонись там, – грозно проговорила Оля, потом продолжила. – Итак: что такое «секс», и почему нельзя говорить это слово.

Повисла тишина.

– А я, когда сказала слово… – начала говорить Наташка и с опаской осмотрелась, нет ли взрослых. – Слово «секс», мне мама по губам ударила.

Все понимающе загудели.

– Тихо! – успокоила всех Оля. – Мы все с этим сталкивались. Пора разобраться.

Все переглянулись, не зная, что предложить.

– Секс-кекс… – бубнил Витька. – Что тут не говори, все равно влетит.

Все опять понимающе загудели.

Несмотря на свои одиннадцать лет, Оля, как оказалось, сама в этом сильно не разбиралась. Все молчали. Темнело. Васька включил фонарик и положил на стол.

– Я знаю… – загадочно сказал он. – Мне рассказали взрослые ребята.

– Это те, которые на стройке клей целыми днями нюхают? – с сомнением поинтересовалась Оля.

– Да. Они сказали, что это то, чем приходится заниматься после свадьбы.

Все задумались.

– Наверное… – начал Степка, – это очень непросто и ужасно, если взрослые не хотят нам об этом говорить. Ведь мы еще маленькие, у нас вся жизнь впереди, и травмировать нас этим сексом они не хотят. Для нас же лучше.

– Это еще не все, – вздохнул Васька. – При этом они оговорились, что им можно заниматься до свадьбы…

Штаб возмущенно загудел.

– Нашел, кого слушать! – усмехнулась Оля. – Ха! Они там, приятели твои, клея нанюхаются, а потом городят что попало. При таком раскладе, какому дураку нужен этот кекс до свадьбы. Это ж считай, вся жизнь коту под хвост! Погляди на этих взрослых. После свадьбы папы валяются на диванах, работу найти не могут, мамы с ними ругаются, разводятся… Страшно подумать, если еще и до свадьбы так жить. Мало ли чего из этого выйдет. Ну уж нет.

Поразмышлять было о чем. Наташка развернула новый чупа-чупс. Васька выключил фонарик, – экономил энергию. Витька заныл, что хочет есть. Степка толкнул меня в плечо.

– Давай, твою газетку подожжем?

– Отставить! Чего раскисли! – услышал я голос Оли. – Васюган, врубай свет! Сейчас воду заряжать будем. По телевизору показывали, как правильно надо. Думаю, от нее потом даже фонарик работать будет.

Кто-то взял меня за руку.

– Я тут подумала… – услышал я голос Наташки в темноте. – После нашей свадьбы, с сексом разбирайся сам, а меня не впутывай.

– Так нечестно!..

– Сейчас как поцелую!

– Договорились…

За моим окном домика в деревне всегда наметало огромный, как дирижабль, сугроб. И вот однажды глядя на эту бесполезную гору снега, я понял, что пора… пора строить метро.

Это летом куча развлечений: речка, руины старой разваленной совхозной фермы, походы в лес, футбол с пацанами, шалаши и прочее. Зимой же – ассортимент игр весьма скудный.

Ах, это особенное время! Когда за окном минус сорок три, занятие в школе отменили и, по такому случаю, детвору с улицы палкой не выгонишь: снежки, санки, лыжи, все жрут мороженое и страшно рады, что в школу не пошли. Маленькие сибиряки антиморозны.

В один такой замечательный морозный день решил я вырыть в несуразном сугробе красивые ТОННЕЛИ.

– Сына, ты куда? – спросила мама, когда я надел отцовский тулуп, ватные штаны и валенки.

– Метро строить.

– Какое еще, нахер, метро?

– От станции «Дом» до станции «Сарай бабы Маши».

Мама посмотрела на меня со значением, а батька сказал:

– Метростроевец хуев. Нет, чтобы снег во дворе почистить, он МЕТРО рыть собрался.

На что мама справедливо заметила примерно следующее:

– Ты бы сам на диване не валялся, а пошел бы и почистил… Лежишь целыми днями и нихуя не делаешь.

– Я думаю о нашем будущем.

– Ага, конечно. Иди, делай свои квадратные сугробы!

– Борща хочу…

Батька всегда из неправильной формы сугроба делал аккуратные кубики и складывал рядом. Мама такое решительно не приветствовала и строго велела не делать во дворе снежный городок.

Они продолжили спорить, а я слинял.

Стоить заметить, что время с трех часов дня и до пяти вечера я решительно не могу терпеть до сих пор. Это самое унылое время в сутках. И рыть тоннель в данном случае – сказочное развлечение.

На хуторе, где стоял наш дом, по соседству жили только две одинокие бабушки: Евдокия и Мария. Детей на холме кроме меня (толкового парня) и глупой сестры больше не было. Так что помогать некому.