Владимир Жуков - Яблоко раздора. Сборник рассказов

–Родишь от него ребенка, не отвертится. Если станет возражать, то закажешь экспертизу на ДНК

–Ты считаешь, что он способен? Нет, это исключено, противно и низко продавать себя. Он и так ко мне пристает, ему курочку-дурочку безотказную подавай, чтобы топтать ее. Одной ногою в могиле был, а теперь и «клубнички» не прочь отведать. Для этой цели, наверное, и нанял в роли сиделки.

– И все же будь, Ниночка, хитрее, уступи его желаниям. Другие этим живут, не испытывая угрызений совести, – настойчиво предложила Сахно.

– Ни за что на свете!

– Тогда брось его к чертовой матери! – вспылила Римма. – Найдем тебе немощного, покладистого деда, только не смей его реанимировать, а то, как и этот, сядет на шею и будет воду возить.

– Римма, я уже на него пять тысяч рублей потратила и столько сил, обидно в дурах оставаться, – заявила Шурпетка.

– Да такой подарок он не заслужил. Нам с тобой далеко до спонсорских жестов. Надо срочно выручать деньги, лучше их в ресторане прогуляем. Мы должны раскусить этот орешек, – она закурила сигарету, пустив кольца сизо-голубого дыма. Призадумалась.

– Я забыла тебя предупредить, он не переносит табачный дым, – сообщила Нина. – Проснется, сразу учует и скандал закатит.

– Пошел он к черту. Пусть благодарит, что ты от него до сих пор не сбежала. Не трусь, подружка, прорвемся. Раз он возле тебя топчется, как кобель, значит, положил глаз.

– Больше не на кого положить, – горько усмехнулась сиделка.

– Ты его подняла на ноги? – с азартом встряхнула копной медно-рыжих волос Сахно.

– Да, подняла почти с того света.

– Ты его должна и уложить пластом.

– Каким образом?

– Создай в квартире невыносимые условия, – предложила Римма. – Хватит вокруг него на цыпочках ходить и пылинки сдувать, как за отцом родным ухаживать. Никаких больше уборок в комнатах, устрой беспорядок: пыль, паутина, грязь, немытая посуда с прокисшей едой. Появятся тараканы, пауки, клопы, а если, как следует, постараешься, то и мыши разведутся. Урежь меню, никаких деликатесов. Давай ему грубый, плохо сваренный корм и побольше острых специй, горького перца, горчицы, аджики, лука и чеснока. Добавляй незаметно в пищу слабительное, пусть его пронесет и не один раз, чтобы с унитаза не слезал. Воду не смей кипятить, может, его кишечная палочка или другая инфекция доконает. У стариков самое слабое место – желудочно-кишечный тракт. Мне об этом знакомая медсестра по большому секрету сказала. Они чаще всего страдают от запоров или жидкого стула, вот ты его и потчуй касторкой.

– Я так не могу. Все же он человек, хоть и зануда, – отозвалась Нина. – Ну и дура. Он при твоем идеальном уходе еще лет пятнадцать-двадцать проживет, и неизвестно, чем дело закончится, держит тебя словно заложницу взаперти. Лучшие годы пройдут, и кому ты после сорока лет нужна, даже с квартирой. С дедулей надо решать, он свое пожил, пора и на покой. Если слабительное не поможет, через неделю не отощает, как Кощей, то и есть другие более эффективные средства. Окочурится тихо, никто и не дознается. Родни нет, одинокий, кому он нужен.

– Какие? – насторожилась Шурпетка.

– Для травли крыс и мышей. Об этом поговорим потом. Гляди, Нинка, никому ни слова, иначе не видать тебе счастья. Для тебя ведь стараюсь,– предупредила Римма.

– Проведут медэкспертизу, вскрытие и узнают, от чего помер, – заметила сиделка. – И прощай тогда свобода и молодость.

– От старости и одиночества помер. Кому он сто лет нужен, чтобы на экспертизу и вскрытие тратились. На это у медицины финансов нет, – возразила Римма.– Скромно его похоронишь, всплакнешь для вида и хозяйка-барыня, зови в дом молодого красивого и богатого жениха. Отбоя не будет. Завидую я тебе по-доброму. Если все получится, как задумали, то и себе отыщу какого-нибудь божьего одуванчика, дышащего на ладан. Уж я с ним церемониться не стану, как ты, словно с малым дитем возишься. С дедами-маразматиками будь построже, тогда больше ценить и уважать будут. Пока твой эксплуататор не проснулся, пожалуй, поеду к себе, мало радости со старым пнем общаться. Антошка мой моряк-рыбак недавно из рейса в общаге заждался, горячий парень. Пора сниматься с якоря. Давай выпьем на посошок и до новой встречи уже на твоей собственной территории, в этой уютной квартире. Ладно, пошел он на фиг, много чести. Давай поговорим о чем-нибудь приятном. Наливай!

И сама же выполнила команду, наполнила фужеры и провозгласила тост:

–Чтобы у нас все получилось! Виват!

5

Сдвинули фужеры, уловив хрустальный звон. И в этот момент дверь спальни отворилась и в гостиную в полосатой, как матрац сорочке, в белых семейных трусах по колено с красными вставками, словно генеральскими лампасами, и в отороченных мехом тапочках резвым пуделем вбежал Герман Ильич. Широко расставив короткие кривые ноги, он в правой руке держал занесенный над головой топорик для разделки мяса, а в левой – включенный портативный магнитофон.

– Порублю, суки! Поруб-лю-ю! – кричал он писклявым голосом, страшно вращая зрачками и потрясая топориком. – Мою элитную квартиру в кабак, забегаловку, в притон превратили. Не позволю, не потерплю!

Шурпетка от неожиданности выронила из задрожавшей руки фужер. Он ударился о край стола, осколки с красным вином обрушились на ковер, впитавшись, как в губку.

–Ах, вы змеи подколодные, гадюки ядовитые! – распалялся ветеран. – Пригрел на груди, и дом, и богатство – все хотел отдать. Значит, отравить, угробить меня решили, клопы, вши, слабительное, мышьяк… Курицы безмозглые, я вас насквозь вижу. Хотели надуть, обвести меня вокруг пальца, заморить голодом и прихватить кровью и потом нажитое имущество и квартиру. Кукиш вам с маком, не на того нарвались! Никто еще опытного чекиста, майора госбезопасности не сумел провести. Мне не было равных в борьбе с разными сектами адвентистов, иеговистов, баптистов и прочих шарлатанов —агентами влияния из ЦРУ, Моссада и других спецслужб. Жалкие шмокодявки, на кого руку подняли, решили надуть. Это я вас надую, как резиновую куклу и упеку в каталажку, где вас, писаных красавиц-недотрог, будут на нарах драть, как сидоровых коз. Стоять, молчать! Завалю и пикнуть не успеете.

Застигнутые врасплох, Нина и Римма, закрывая лица руками от наступавшего с воинственным видом Жабрина, поднялись из-за стола. Один из фужеров опрокинулся, и вино кровавой струей потекло на палас. «Какие средства?» – услышала в возникшей паузе свой вопрос, озвученный магнитофоном Шурпетка и тут же последовал уверенный ответ Сахно: «для травли крыс и мышей». «Он нас тайно записал», – эта внезапная мысль парализовала их волю. Божий одуванчик превзошел их самые невероятные ожидания и прогнозы. Герман Лукич, чувствуя свое преимущество, распалялся.