Владимир Жуков - Яблоко раздора. Сборник рассказов

– Чем бы тебе, душечка, угодить?

– Опять наклюкался, лыка не вяжешь. Ну, погоди, мамочка тебя живо в чувство приведет, – пригрозила она и сурово велела. – Посуду помой, гора накопилась. Проку с тебя, как с козла молока.

Ложкин усердно принялся за дело. Минут через пять раздался звон. – Мой свадебный чайный сервиз, – простонала Ася. – Вот увалень, что тот слон в посудной лавке. Ничего нельзя доверить

– На счастье, душечка, на счастье! – виновато улыбался супруг. – Вспомни, как на нашей свадьбе горшки били. – Размечтался, как идиот. Лучше портрет мамочки в гостиной на стене пристрой. Не гневи любимую тещу. Рученька у мамочки чугунная, ого-го! Столько лет на железной дороге шпалами и рельсами ворочала…

– Я все понял, – засуетился он. Попытка отыскать молоток не увенчалась успехом и он, радуясь своей смекалке, взял утюг. Глухие удары в стену оборвались истошным воплем. Резвым козлом он скакал по комнате и дул на посиневший палец, суеверно поглядывая на портрет Ядвиги, похожей на грозную мать-игуменью, блюстительницу целомудрия среди молодых монашек.

– Эх, ты, бич, руки-крюки,– вздохнула жена. Взяла гвоздь и двумя короткими ударами вогнала его в стену, с гордостью водрузила мамочкин портрет. Зять съежился под свинцовым взглядом Карловны. – Сходи лучше на рынок,– вывела его из прострации и бросила ему сумки Ася. – Надоело быть ломовой лошадью, руки от тяжести отваливаются.

Она подала список товаров, от которых у него зарябило в глазах.

– Пожалей своего муженька, я ведь не верблюд.

– Иди, иди, да в оба гляди, – напутствовала она.

Спустя два часа, едва держась на ногах, навьюченный, словно верблюд, Кирилл ввалился в квартиру. Чеканя шаг чугунной поступью командора, вышла из спальни Ядвига Карповна.

– Это сущая каторга. Больше я на рынок не ходок, – простонал он, боком, словно краб, прячась в угол. С тоской подумал: «Разбор полетов неизбежен».

– Поглядим, что ты там выходил, – метнулась теща к сумкам для проведения ревизии.

– Это что такое? – воинственно подняла она обглоданную кость.– Мясо, говядина, – со знанием дела ответил Ложкин.

– Разуй глаза, – покачала головой супруга.

– Мясник сказал, что порода такая, костно-жилистая.

– Вот и будешь хлебать щи с костями, – пообещала Ядвига Карповна.

– А яблоки? Где ты такую убогую дичку раздобыл? Они же сморщились от старости, – наступала супруга.

– Зато на всем рынке дешевле не найти, – заметил он и похвастался. – Знаешь, дорогуша, цыганка нагадала, что жить нам суждено долго в любви и радости.

– Мать честная! Цыганки нам только не хватало!– всплеснула теща сильными руками. – За красивые глаза она тебе гадала?– Нет, попросила монету завернуть в червонец.

– Завернул?

– Она сама завернула.

– И что?

– А ничего. Сказала, что гонорар за работу. Грамотная оказалась. Может, и верно нагадала? – воодушевился он. И в следующее мгновение увидел мощный тещин кулак с массивным золотым перстнем-печаткой и парализующий волю голос:

– Я те покажу, как подрывать семейный бюджет!..

«ЛАЗУТЧИКИ»

Мои знакомые – молодая чета Людмила, Дмитрий и его матушка Люба решили отдохнуть, покупаться и позагорать на пляже Утинка, что вблизи уютной бухты Ковша морского рыбного порта. Молодые, сбросив с себя легкую верхнюю одежду, одержимые кипучей нерастраченной энергией, в плавках и купальнике устремились в воду, намерившись переплыть узкую акваторию, по которой суда заходят к причалам в порт, и достичь противоположного берега, где прежде действовал судоремонтный завод СП «Мис». Расстояние невелико – около двухсот метров.

Матушка Люба эффектная блондинка бальзаковского возраста с высокой прической, подобной мини-Пизанской башне, на голове. Местный пиит в экстазе вдохновения посвятил ей перл:

Пришла Всена, а с ней пришла Любовь—

Забилось сердце, ошалела кровь!

Вместе с любимым псом доберманом Деней, дефилируя по бетонной набережной среди загоревших детишек, их мам, бабушек и дедушек «похилого вику» она с волнением и тревогой наблюдала за пловцами, которых неохотно благословила на этот заплыв.

Увидела, как Людмила и Дмитрий вышли на мелководье и в тот же момент из зарослей камыша вышли сидевшие в засаде трое молодцеватых атлета и взяли пловцов под белы ручки. Под конвоем отвели в сторону заводских сооружений.

Не понимая, что происходит Люба, взмахивая руками, словно крыльями, металась по берегу. Что есть духу, словно на многолюдном митинге, кричала:

– Дима, Люда, что случилось, почему, за что вас арестовали!?

Но ее зычный голос угасал в шуме набегавших с залива зеленовато-синих волн и в смехе резвящихся в воде детишек. К тому же нельзя было без присмотра оставить одежду и вещи участников заплыва.

Что же произошло с незадачливыми пловцами, кто их «любезно» встретил на финише?

– Вы грубо нарушили, границу, – заявил опешившим пловцам один из охранников и властно потребовал: – Предъявите ваши документы!

– Какая еще в центре города граница! Какие документы! – возмутилась Людмила. – Нам что же с собой загранпаспорта и таможенные декларации носить, визы открывать?

– Это, гражданка, ваши личные проблемы, – сухо ответил мужчина. – Мне необходимо установить ваши личности. А нет, плывите назад.

– Но у меня нет сил, я едва смогла доплыть до этого берега. Немного передохнем и поплывем обратно, – взмолилась Людмила.

– Здесь отдыхать нельзя, запретная зона, – возразил охранник. – Мы составим протокол и передадим вас пограничникам на пост

– Мы что, похожи на диверсантов или террористов? – вступил в диалог Дмитрий. – Никаких взрывчатых веществ и оружия при себе не имеем. А заплыли сюда случайно, ведь прежде запретов не существовало.

– Тогда мы жили в одном государстве, – заметил один из охранников.

– В таком случае установили бы на пляже «Утинка» щит с предупреждением о запрете переплывать на этот берег или установили бы в воде заграждение наподобие тех, что от субмарин, либо обозначили буйками, – предложил Дмитрий.

– Будешь умничать, оштрафуем каждого на пятьдесят одну гривну, – пригрозил охранник. – Вы не первые и не последние, кто нарушает границу. Почти каждый день до тридцати человек отлавливаем. И все плывут и плывут… Поэтому без работы не сидим.

Незадачливых пловцов, зафиксировав их анкетные данные, промурыжили более часа, явно потешаясь над нелепой ситуацией, а затем передали пограничнику, который на первый случай ограничился предупреждением и внушением о неприкосновенности государственной границы.

Вообще ситуация, в которой оказались Людмила и Дмитрий, анекдотически абсурдна и унизительна для человеческого достоинства. Другое дело, если бы их задержали не в акватории города, а на всемирно скандально знаменитой косе Тузла, где после отшумевших дипломатических баталий пятьдесят бравых молодцев в зеленых фуражках денно и нощно зорко наблюдают за стремительно удаляющейся дамбой, построенной россиянами с таманского берега, в ожидании лазутчиков с той стороны. Но, увы, их здесь отродясь, испокон веков не было, и поэтому обитателям спешно возведенной заставы слава знаменитого Никиты Карацупы, грозы шпионов и диверсантов, не светит.