Михаил Самарский - Рассказы

– Почему «Пухлый», – удивился при знакомстве Константин Макарович, – вроде на ощупь он не толстый, наоборот поджарый, стройный.

– Долгая история, – рассмеялся инструктор. – Начинала с ним заниматься девушка-инструктор. Не знаю, по какой причине, но она придумала ему кличку Пушок. А когда передали его мне (девушка та уволилась), я посчитал, что такая кличка больше подходит коту. Сначала в шутку стал называть его Пухлым, а он с удовольствием стал откликаться. Вот так и поменяли имя. Хотя он и сейчас по паспорту Пушок. Но теперь это не имеет значения. Верно я говорю, Пухлый?

Пёс, видимо, в знак согласия тихонько тявкнул и завилял хвостом.

– Вот умница моя, – ласково произнёс инструктор.

В течение двух недель Константин Макарович проходил обучение, как обращаться с собакой, как за ней ухаживать, кормить и всё такое.

Скажи через год Константину Макаровичу, что ему не нужна собака-поводырь, он бы вас не понял. Пухлый стал для него не просто собакой-поводырём, а другом, что говорится, не разлей вода. Они не расставались с ним ни днём, ни ночью. Пух (так сокращённо стали называть пса в семье) спал на прикроватном коврике, рядом всегда стояли тапочки Константина Макаровича, причём неважно, где он их оставил, Пух всегда их приносил и оставлял прямо у кровати. Клал на них морду и лапы, словно кто-то мог их стащить.

Хозяин сам научился вычёсывать пса, сам его кормил, купал, сушил. Сначала Пух недолюбливал фен и громко лаял на него, но постепенно полюбил эту процедуру, особенно, когда Константин Макарович зимой включал тёплый воздух. Сидит, жмурится, а иногда и подвывает, типа песню поёт. Анна Михайловна не могла нарадоваться друзьями. А тем более, что они развязали ей руки – сами гуляли и даже ходили в магазин и на почту.

– Правильно говорят люди, – обращалась она к мужу, – век живи, век учись. Как же мы могли отказаться от такого чуда?

– Сам не понимаю, – соглашался Константин Макарович. – Теперь и представить не могу, как я раньше жил без Пуха.

Беда пришла неожиданно. Хозяин стал замечать, что пёс иногда с трудом передвигается, часто останавливается, скулит. Ветеринар определил, что Пух стал терять зрение. Помогли дети, сделали собаке операцию, на какое-то время частично зрение восстановили, но, в конце концов, Пух ослеп окончательно. «Доброжелатели» советовали усыпить собаку, на что Константин Макарович наотрез отказался.

– Я лучше сам умру, чем дам Пухлого усыпить, думайте, что говорите.

Как-то раз под Новый год в квартиру Бархатовых позвонили молодые ребята. Это были добровольцы, или как их сейчас называют модным словечком, волонтёры.

– Мы от фонда помощи слепым людям, – объявили они. – Помогаем инвалидам, дарим разные подарки. У нас есть спонсор, который выполнит все ваши пожелания. Вот вам конверт, мы вам поможем написать письмо Деду Морозу, попросите себе подарок. А мы вручим вам его на новый год. Только одно условие: ваши родственники не должны знать, с какой просьбой вы обратились к Деду Морозу. Пусть это будет для них сюрпризом. Оформив заказ, ребята удалились.

В канун Нового года добровольцы принесли Константину Макаровичу вместе с его письмом огромный букет цветов, бутылку шампанского и коробку конфет. Поздравили мужчину, пожелали ему крепкого здоровья, погладили Пухлого и ушли.

– Костя, ты что, попросил себе в подарок шампанское и конфеты? – удивлённо спросила жена и раскрыла конверт с письмом.

Там на листке была короткая запись: «Дед Мороз, не надо мне никаких подарков, прошу тебя: верни моей собаке зрение!».

Шутка

Я бы не сказал, что она была раскрасавицей. Обыкновенная девчонка. Вязаная шапочка, несколько характерных царапин на руке (видимо, заядлая кошатница), пальтишко «второй свежести», перекошенные угги и торчащие из кармана мохнатые варежки. Какие-то несуразные тени и небрежно накрашенные губы. Каждый день вижу таких девушек – в метро, троллейбусе, электричке. Бывало, сидели напротив меня и покрасившее.

Но почему-то в тот день меня как магнитом тянуло снова и снова заглянуть ей в лицо. Она это заметила, и при очередной встрече наших глаз улыбнулась мне. Я почувствовал, как покраснел, и уткнулся взглядом в пол. Объявили, что электропоезд отправляется, раздался стук колёс. Не поднимая головы, я мельком взглянул на пассажирку и с ужасом понял, что она, не стесняясь, в упор меня разглядывает.

– Ну и чего ты, как бычок упёрся в землю? – неожиданно спросила девушка. – Давай знакомиться, что ли?

Я поднял голову и криво улыбнулся.

– Настя, – протянула девушка руку.

Я пожал тёплую ладонь и буркнул вымышленное имя:

– Иван.

– Ой, – всплеснула Настя. – Какая удача! Это же моё любимое имя. Ваня-Ванюшка.

– Не Ванюшка, – насупил я брови, – а Иван.

– Да ладно тебе, – рассмеялась моя новая знакомая, – расслабься. – Я же не представляюсь Анастасией. Просто Настя.

Я промолчал и стал вынимать из сумки книгу.

– Ну вот, – хмыкнула девушка, – давай тут читальный зал устроим. Ты что, Ваня? Не хочешь со мной говорить? Так нечестно.

– А о чём нам говорить? – смущённо спросил я. – Ведь мы незнакомы.

– Ха! – воскликнула Настя. – Как это не знакомы, если уже знаем даже имена друг друга? Тебе сколько лет?

– Семнадцать, – снова соврал я.

– О! Уже совсем большой мальчик. А мне шестнадцать, – сказала Настя и почему-то тяжело вздохнула.

«Врёт, наверное, – подумал я. – По фэйсу не скажешь, на все двадцать потянет…». Но девушка, словно уловив мои мысли, сказала:

– Ты не смотри на лицо! Это из-за макияжа. Если я умоюсь, ты мне и пятнадцать не дашь.

– А зачем же вы так краситесь? – усмехнулся я.

– Работа у меня такая, – цокнула языком Настя. – И прошу мне не выкать. Мы же с тобой ровесники.

– А кем вы… ты работаешь? – спросил я.

– Проституткой, – ответила Настя так, словно она работала секретаршей.

Её ответ меня настолько обескуражил, что я растерялся и не сразу нашёлся, что сказать.

– Удивлён? – рассмеялась девушка. – Или осуждаешь?

– Да нет, – выдавил я, краснея пуще прежнего,

«Вот вляпался, – промелькнуло в голове. – И чего ей от меня надо? Может, пересесть от неё?»

– Так «да» или «нет»? – Настя буквально сверлила меня взглядом. Скажи честно: осуждаешь?

– Почему я должен вас осуждать?

– Опять «вы»?

– Ну тебя, – поправил я, – нет, не осуждаю.

– Врёшь! – нахмурилась Настя. – По глазам вижу, что врёшь! А потом ещё друзьям будешь рассказывать, как ехал в электричке со шлюхой. Будете хихикать и говорить обо мне всякие гадости.

– С чего вы… ты взяла, что я буду…

– Да знаю я вас, – перебив, махнула рукой девушка, – все вы одинаковые. В глаза говорите, что не осуждаете, а за глаза поливаете нас грязью.