Сталин шутит...

Сталин не без печальной иронии подытожил: «Так и остался скорняком». В дореволюционной молодости будущий маршал работал в скорняжной мастерской.

Аналогичный бес попутал и русского советского писателя А. Н. Толстого. Причем задолго до разгрома Германии.

В 1939 году Красная армия вступила в Западную Украину и Западную Белоруссию, воссоединив, наконец, разорванные белопанской Польшей народы и их родину. На освобожденной территории находились бывшие владения богатого и древнего рода литовско-польских аристократов — Радзивиллов. Толстой прибыл сюда по следам Красной армии с чисто писательскими целями. Однако не удержался от соблазна обретения роскоши и в одном из родовых замков князей Радзивиллов поживился ценнейшим и красивейшим паркетом. Когда его объемистый груз задержали при проверке на приграничной железнодорожной станции, он, протестуя, заявил: «Я депутат Верховного Совета СССР».

Сталин насмешливо бросил тогда:

— А я-то думал, что он настоящий граф.

Алексей Николаевич Толстой в самом деле являлся депутатом Верховного Совета, а по происхождению — потомственным дворянином, носителем графского звания.

Банкет в Кремле. Сталин по своему обыкновению прохаживается вдоль праздничного стола, попыхивая трубкой. Длинный величальный тост в честь вождя произносит живой классик русской советской литературы А. Н. Толстой. Говорит долго, употребляя эпитеты во все более и более превосходной степени. Сталин слушает, приближаясь к Толстому, останавливается возле него, трогает за плечо:

— Хватит надрываться, граф.

Один из руководителей Ростовской области явился на прием к Сталину, надев целый иконостас орденов и медалей. (Возможно, потому что чувствовал за собой кое-какие грешки.) Поглядел Сталин на него и сказал:

— Вам, пожалуй, вторую грудь нужно будет заказать.

Обсуждалась кандидатура на пост заместителя наркома угольной промышленности. Предложили кандидатуру бывшего донбасского рабочего, директора одного из лучших угледобывающих предприятий страны А. Ф. Засядько. Кто-то возразил: «Все хорошо, но он злоупотребляет спиртными напитками!»

«Пригласите его ко мне», — распорядился Сталин. Беседуя с кандидатом, Сталин предложил ему выпить. «С удовольствием, — Засядько налил себе полный стакан водки. — За ваше здоровье, товарищ Сталин!» Разговор продолжался. Сталин только чуть отпил и, внимательно наблюдая, предложил по второй. Засядько махнул второй стакан и по-прежнему был ни в одном глазу. Но когда Сталин предложил по третьей, его собеседник решительно отодвинул свой стакан: «Засядько меру знает».

На заседании Политбюро снова встал вопрос о вакантной должности и снова было заявлено о злоупотреблении спиртным со стороны предложенного кандидата. Сталин, прохаживаясь с трубкой и улыбаясь, привел неотразимый довод: «Засядько меру знает!»

Много лет любивший, но и умевший выпить А. Ф. Засядько был заместителем, наркома, наркомом, министром, успешно возглавляя нашу угольную промышленность. Дослужился до заместителя Председателя Совета Министров СССР.

Еще одна история с А. Ф. Засядько. Комизм ее заключался в фонетическом сопровождении той ситуации, которую для министра специально устроил Сталин.

Был у Засядько недостаток: за упущения отчитывал подчиненных по правительственному телефону, не выбирая и не стесняясь выражений. Сталин узнал об этом. Наказать министра могли по-разному. Вождь решил поступить необычным образом.

Засядько пригласили на заседание Политбюро. Он прибыл, когда все уже были в сборе. В углу стоял магнитофон. «Начинайте», — распорядился Сталин. Помощник Сталина Поскребышев включает магнитофон. Раздается такой отборный мат министра, что видавшие виды члены Политбюро начинает ерзать на стульях, а красный как рак Засядько не знает, куда себя девать. Прослушивание продолжалось долго. Наконец, Поскребышев выключает магнитофон. «Есть вопросы к товарищу министру?» — спросил Сталин. Вопросов не было. «Вы свободны, товарищ За-сядь-ко», — медленно, по слогам произносит фамилию Сталин, как бы намекая, что за подобные словесные «художества» не худо бы и за решетку засадить.

Вот так — прослушиванием собственного сквернословия «на публике» — был наказан член правительства. Больше он не давал повода для применения к нему подобных мер и других оргвыводов.

Академик А. А. Богомолец занимался геронтологией. Он уверял, что докажет, что человек может и должен жить до 150—200 лет. Его теория долголетия подкупала своей научностью и перспективами. Правительство, лично Сталин оказывали академику в его благородном деле необходимую финансовую и прочую поддержку. Не обходили наградами и званиями. Богомолец скончался в 1946 году в возрасте 65 лет. Узнав о его смерти, Сталин весело хмыкнул:

— Всех надул, жулик.

Патриарх Русской православной церкви Алексий после войны обратился к Сталину с просьбой о дополнительном открытии храмов. «Открывайте, — разрешил Сталин. — Русским матерям есть за кого помолиться, есть по ком поплакать». Патриарх поднял вопрос и о расширении сети духовных учебных заведениях. Сталин в принципе не возражал, но насчет семинарий высказался: «История знает случаи, когда из них выходили неплохие революционеры. А впрочем, от них мало толку. (Патриарху наверняка хотелось пошутить и задать уточняющий вопрос: мало толку от семинаристов или от революционеров? Но он благоразумно воздержался.) Вот видите мой пример. Я учился в семинарии, и ничего путного из этого не вышло». (Сталину наверняка хотелось пошутить и сделать уточняющее добавление: я имею в виду не себя, а духовное заведение. Но он вежливо воздержался.)

Горьковатый юмор, связанный с победой дольнего над горним.

Одни считают, что этот случай произошел на Первой Всесоюзной конференции сторонников мира в 1949 году, другие относят его к 1951 году, когда состоялась Третья конференция. Для участия в ней в Москву приехал почтенный, в больших летах грузинский архиерей. (Утверждают, что это был Блаженный Ефрем, в миру Ефрем Цинцадзе.) Устроители конференции спросили его, какие будут просьбы.

— Я должен встретиться со Сталиным.

— Невозможно, товарищ Сталин очень занят…

— Я вместе с младшим семинаристом Coco жил в одной келье. Скажите, что хочу повидать его перед моей смертью.

Это меняло дело и на следующий день владыку известили, что Сталин его примет. Архиерей задумался, в каком платье ему ехать в Кремль? Появиться в духовном облачении — а вдруг это вызовет неудовольствие. Появиться в светском — нарушить монашеский обет. Воззвал к богу, но тот молчал. Поехал в светском костюме.