Борис Леонтьев - Триумф Великого Комбинатора, или возвращение Остапа Бендера

Остап изрек тоном философа новую, пахнущую нафталином, фразу:

- От трудного до невозможного еще далеко!

Холодный выслушал ее, глядя в одну точку, после чего пожал плечами и тяжело вздохнул.

- Статью-то я напишу...

- Ну что ж, тогда кропайте.

Приемная редактора находилась в самом конце длинного коридора. Остап прошел мимо корректорской, нескольких кабинетов, машбюро и уперся в закрытую матово-стеклянную дверь. Он стукнул по стеклу так звонко, так резко, что из кабинетов и машбюро высунулось несколько настороженных голов. Послышалось шипение:

- Товарищ, наш редактор не принимает!

- Меня примет. Работайте, товарищи, работайте!

Посетитель торкнулся еще сильнее. За стеклом, будто швейная машинка, сердито застучали каблучки. Ключ в замочной скважине повернулся, дверь шумно отворилась на обе половины, показалась заспанная секретарша.

- Что это за стукотня! - возмутилось что-то среднее между пионервожатой и руководительницей кружка домоводства. Что же вы тут, товарищ, буйствуете!

- Товарищ не буйствует, - возразил посетитель, товарищ ищет свои законные права.

Бендер уже проник в приемную и озирался, точно в самом деле искал, не завалялись ли где его права.

Секретарша окинула посетителя ненавидящим взглядом.

- Главный редактор никого не принимает!

Но настырный посетитель уже исчез за дверью редакторского кабинета.

Редактор сидел за столом и смачно сморкался в носовой платок.

- Вы из обкома? - рассердился он, всматриваясь в лицо посетителя. - По какому делу?

- Я по важному делу.

Начав c этой лаконичной импровизации, великий комбинатор уже не сомневался, что успех обеспечен.

- По важному? - удивился редактор.

- По сугубо важному! По архиважному!

- Хорошо, я согласен... - Редактор кашлянул. Последнее слово его, видимо, убедило. - Если по очень важному...

- Моя фамилия Гурий. Администратор Прилежаевского конного завода, - представился Остап.

- Прилежаевский конный завод?

- Наш директор, товарищ Ляшко, вы его, вероятно, знаете, - начал посетитель c грустной улыбкой, - весьма обеспокоен тем обстоятельством, что ведущая областная газета предательски молчит об организованном нашим заводом международном конном пробеге...

- Пробег? Международный?

- Ростов-Дон-Париж, - продолжил Остап уже со вздохом. Поначалу хотели до Праги, но потом подумали и решили: до Праги, пожалуй, не сможем, а вот до Парижа дотянем. Чему быть, того не миновать! Правильно говорю?!

И Остап похлопал редактора по плечу.

- А мы действительно замалчиваем?.. Да, странно. Весьма странно. - Редактор вызвал секретаршу. - Вот что, Агнесса, немедленно ко мне нашего лучшего репортера!

- Аполлинария Холодного?

- Давай, давай, давай! И побыстрее!

Не прошло и десяти секунд, как в кабинет редактора приплыла акула ростовского пера.

- Что же вы, товарищ Холодный? - кашлянул Аггей Трифонович.

- А что я, товарищ редактор? - сердито отозвался репортер.

- Не налаживаете разлаженное дело? - осведомился Длинноногов. - Как же это?!

- Как же не налаживаю, когда налаживаю?! - возразил репортер.

- Нет, не налаживаете.

- Налаживаю. Вот как раз сейчас пишу статью о Межконпробе "Ростов-Дон-Париж"!

- Как? - почесывая за воротником, удивился редактор. Вы в курсе?!

- Помилуйте, Аггей Трифонович, вся страна в курсе!

- А почему же я не в курсе?

- Так ведь... - заколебался репортер и тяжело вздохнул.

- Что вы там бубните?! - возмутился редактор.

- А-а... - протянула акула пера. - Я как раз вам сообщаю об этом.

- Немедленно в печать! - изо всей силы напрягая свой голос, приказал главред. - Хорошенько общелкайте материал и немедленно в печать! Понимаете? Немедлено!

Третье "немедленно" выскочило по инерции, так как Холодного в кабинете уже не было.

- Спасибо, товарищ, - сказал "трудармейский" начальник, обращаясь к администратору Гурию, - спасибо! - Благодарность плескалась в его глазах. - Вы нам очень, товарищ, помогли. Спасибо вам, товарищ, от всех сотрудников и от меня лично!

- Да что вы! - скромно протестовал товарищ. - Не за что.

- Есть за что. За большую новость, которая разбудила нашу газету и, в частности, ее редактора.

Тем временем Аполлинарий Холодный, сотрясая своим голосом весь второй этаж, звонил по телефону.

- Аллоу? Это "Атеист и коммунист"?.. У вас нет материала по Межконпробу?.. Холодный из "Трудармейца" говорит... Как не знаете? Вы понимаете, что тяжелый свинский скандал назревает? Что?.. Нет, вы прекрасно знаете, что я не строю гипотез!.. И я про то же! Молнируйте немедленно!.. Аллоу? "Ростовская правда"? Это Холодный из "Трудармейца". Врубель Гепардович? У вас информации о Межконпробе не имеется? Нет?.. Как не знаете? Да вы что! Вы понимаете, что назревает гнусный скандал?.. Да потому что это почин Прилежаевского конного завода, то есть почин нашей области!.. C самим Куйбышевым согласовано. Ну вы даете!.. А?.. Как что?! Международный конный пробег Ростов-Дон-Париж. Почетный приз - "Золотой хомут"... Москва, говорите?.. Я уже послал пять телеграмм... Пять, говорю! Как, и вы послали? Десять? C минуты на минуту ответа ожидаете? Коротковолновики эфир наполняют? Тогда понятно... Врубель Гепардович, ну вы уж тогда меня-то не забудете? Если что, телефонограммку продиктуете? Ага! Хорошо! Форсировать события, говорите? Совершенно c вами согласен!..

Остап вышел на широкую улицу Энгельса. Прямо перед ним распластался сквер c высохшим фонтаном и узкими асфальтовыми дорожками. Под погасшими керосино-камильными фонарями шел немногочисленный митинг.

- Товарищи, гадина империалистического застоя своим позорным жалом насилует наши социалистические завоевания! Еще немного - и республика будет беременна! - зверским голосом вещал толстый во все стороны оратор. - И, что самое важное, мы ничего не можем этой твари противопоставить!

- А ну ее в болото! - вмешался участник в костюме цвета уснувшего морского животного.

- Вы считаете, что этого будет достаточно? - трубил агитатор.

- А то! - подтвердил свое предложение участник.

- Товарищи! Похоже, что в наши ряды затесалась одна из этих паршивых сволочей! - c угрозой в голосе воскликнул толстяк, соскочил c трибуны и дал серебрянному в нос.

Дул легкий ветерок, он приятно шевелил волосы и забирался через воротник под пиджак к самому телу. Остап бесконечно потянулся и, испытывая удовольствие, торжественно молвил:

- Конгениально! Кашу на огонь я поставил. Пусть варится. Будем ждать.

И заварилась каша, и понеслось, и задвигался архимедов рычаг могучего советского оружия, и поскакали в советской прессе громогласные статьи о Межконпробе "Ростов-Дон-Париж", и перекинулось все на международный уровень, и запестрели буржуазные газетенки сенсационными заголовками: "Россия бросает вызов лучшим наездникам мира!", "Азиаты-революционеры стремятся попасть в цивилизацию на кобылах!". Затрясся от сообщений эфир: "Неужели "Золотой хомут" получат большевики?", "Почему молчит Лондон?", "Кто же получит почетный приз?" А газета, близкая к правительству США, вообще писала: "Получается, что русский Иван совсем не болван! Русский Иван подарил миру Межконпроб!" Другими словами, были дернуты соответствующие нити, нажаты упругие советские пружины, и уже через неделю многочисленные предприятия республики поездами и аэропланами, грузовиками и подводами свозили в Прилежаевское коннозаводство обмундирование, снаряжение, продовольствие, маркировочные столбы и бог весть что еще. Товарищ Ляшко забыл, что такое сон. В его кабинете на высоком белом консоле красовался изготовленный по спецзаказу на Тульском оружейном заводе почетный приз пробега - "Золотой хомут". Что до товарища Гурия, то он ограничился общим руководством. При конном заводе была создана маршрутно-квалификационная комиссия, ей-то Исидор Кириллович и руководил. Днями и ночами пыхтела МКК над общей картой маршрута. Она же рассматривала заявочные документы от советских и иностранных ипподромов, конных заводов, конных ассоциаций, общин, дружин, групп, каст, союзов, товариществ, федераций, школ и курсов. Заявок было хоть отбавляй! В последний момент в МКК поступила заявка от английского ипподрома "Аскот". Наездникам Новой Гвинеи и Республики Зимбабве, после обстоятельной беседы c начальником МКК Гурием, по непонятной причине, дали от Полежаевских ворот поворот. Много времени уходило на оформление маршрутных листов - для всех участников пробега. В этом листе фиксировались численность и состав команды, распределение обязанностей, оставлялись пустые графы для отметок о прохождении маршрута. Остап лично дышал на новенькую печать МКК, c предельной бюрократичностью хлопал ею по маршрутному листу, макал перо и залихватски расписывался. В финале этой процедуры, к удовольствию председателя МКК, по оформленным документам скакало пресс-папье c ручкой в виде золотой лошади.