Александр Платонов - Опера и пограничники смеются. Смешные, каверзные и занятно-поучительные истории из жизни сотрудников органов безопасности и пограничной службы

Убедившись, что Петров по месту работы в обсерватории (оттуда профессиональный интерес к наблюдению за «звёздами» и подзорная труба) характеризовался положительно, а с иностранцами не имел никаких контактов, военные чекисты ограничились его профилактикой. Окна душевой закрасили светлой краской, дабы лишить возможных настоящих шпионов хорошей «отмазки-алиби» своего разведывательного интереса.

Мораль сего рассказа такова. Выбирать жену выбирай. Но не с помощью телескопа наведённого на особо важный военный объект. Тем более что ни один даже самый мощный оптический прибор на земле не способен выявить и самое главное распознать нутро и характер женщины [56] От автора современный анекдот в тему. Российский олигарх на своём купленном в районе Гавайев острове поймал золотую рыбку, которая тут же традиционно выдала: «Любые три желания исполню, только отпусти». Олигарх рассмеялся: «Да у меня всё есть, а вот золотую рыбку ещё не ел!». Взмолилась рыбка: «Подумай хорошо, наверное, чего-то всё же нету тебя?». Наморщил лоб олигарх и вспомнил: «Слушай. Меня жена заколебала, что, мол, олигарх я ненастоящий, если до купленного острова не могу построить с материка по океану мост длиною тысячу километров. Вот тебе первое задание-желание. Ну, а второе совсем простое. Никак не могу понять свою взбалмошную жену. Что у неё внутри сидит и какова натура? Третьего желания у меня нет». Рыбка в ответ: «Олигарх! Ты хоть понимаешь, что такой мост построить невозможно! Глубины океана в этом месте тысячи метров. Где достать такие сваи металлические? Можно я начну со второго желания?». Олигарх: «Вот и я своей блондинке говорю, что никто такой мост не сможет построить, а она слушать не хочет и смеётся надо мной. Поэтому давай плыви и выполни хотя бы любое одно из моих двух желаний, пока я ловлю рыбу, а то тут же на берегу тебя зажарю». Часа два не было рыбки. Как вдруг заштормило море, забуянило и она, представ перед олигархом, молвила: «Слушай, что ты там говорил на счёт постройки моста?». . Ну а тело есть её внешняя оболочка, иногда скрывающая таких чёртиков, что слабо не покажется.

Слушатели факультета заочного обучения ВКШ КГБ СССР имени Ф. Э. Дзержинского лихорадочно готовились к сдаче самого для нас страшного экзамена — теории государства и права. Старшим оперуполномоченным и руководителям ВКР, имеющим за плечами большой практический опыт и высшее образование по предыдущей учёбе, претило зазубривание огромных пластов теории. Когда толстенные научные «кирпичи» заумных юридических канонов учить, если на оперативной работе идёт непрерывный агентурный процесс? К тому же в нашу группу экзаменатором назначили сверхзнатока своего дела, да ещё женщину, профессора Артамонову [57] Фамилия немного изменена. Следует признать, что этот преподаватель, закончивший МГУ и направленный в ВКШ КГБ СССР для привития сотрудникам органов безопасности необходимости соблюдать законность, была мастером своего дела. Она пользовалась огромным авторитетом у слушателей и профессорско-преподавательского состава Высшей школы КГБ СССР, а ныне Академии ФСБ РФ. — Авт. . Навели справки о ней (опера всё же), составили психологический портрет и приуныли. Неподступная, как скала. Двоек ставит нещадно много. Будто шашкой рубит (настоящая её фамилия к тому призывает). Замужем за офицером-подполковником якобы из военной авиации. Даже самые ушлые военные контрразведчики оставшиеся пару дней не спали, лихорадочно листая толстенный учебник и пытаясь запомнить из него хотя бы пару заумных юридических фраз. Накануне закупили цветы, подготовили и привезли в термосах обед и чай с кофе. Кто-то предложил, и мы достали дефицитные по тем временам журналы с полуобнажёнными атлетами, а также моделями современной женской одеждой. Нагладили форму всех оперативно обслуживаемых родов войск. Несколько слушателей в авиационной форме, другие с чёрными петлицами танкистов и артиллеристов. Есть и в морской, а также в пограничной форме.

Утром, на старом и ещё с довоенных времён объекте КГБ на окраине одного из подмосковных городов, на заборе, которого местные шутники-остряки однажды сделали белой краской огромную надпись «Здесь готовят шпионов и диверсантов», началась наша нервотрёпка под названием экзамен. Первыми напросились идти наши опера бывшие летуны. Мол, если муж лётчик, то «своих» профессор мочить не будет. Ровно через полчаса смельчак в лётной форме выскочил из аудитории красный как рак. Только и успел нам прохрипеть: «Вот так залетел. Я перед ответом попытался пошутить насчёт того, что надёжнее мужей-лётчиков нет. Но наша информация о подполковнике Артамонове застарела. Она неделю назад развелась с ним. С ехидцей мне ответила: „Лётчики в основном налётчики и бабники. Ваш бестолковый ответ это только подтверждает. Идите и получите „неуд“». Следующим собирался идти также в лётной форме майор Сидоров, который заорал нашему майору-танкисту: «Давай быстрей снимай свой китель!». Еле напялив его на себя (танкисты чаще всего небольшого роста), Сидоров глубоко вздохнул и нырнул в класс. Через некоторое время, понурив голову, он вышел и сказал: «Какая наблюдательная. Хоть в контрразведку её оформляй. Говорит: „Мало того, что ничего не знаете, так и нас женщин за идиоток принимаете. Китель-то у Вас с чёрными петлицами и танками, а на брюках кант голубой. За грубое нарушение воинской формы Вам также „неуд“». К этому моменту оставшиеся слушатели нашей группы, расспросив отдельных всё же успешно сдавших экзамен офицеров, в целом имели представление о «тактике» приёма Артамоновой экзамена. Чтобы лишить нас последней надежды и не дать списать ответ со шпаргалок (чего греха таить, кто их не писал), профессор через две-три минуты как экзаменуемый садился с билетом за откидную крышку впереди стоящего сиденья в большой аудитории, тут же подходила к нему с вопросом: «Может чем помочь?». Сама же зорким соколиным глазом искала и в одном случае нашла только что выложенную на стол шпаргалку. Понятно, что тут же выгнала контрразведчика с «неудом» издёваясь заявляя: «Ну, какой из тебя опер, если маленький блокнотик спрятать не можешь».

Зашёл, по старой привычке ещё с пограничного училища, одним из последних. Шпоры были в специально оборудованном дополнительном кармашке изнутри полы кителя, но решил ими воспользоваться только в крайнем случае. В длинном ряду старых и скрипящих сидений многие откидные крышки-столики были сломаны. Пришлось пару раз пересесть, пока нашёл более или менее прочный вариант. Сел как раз за майором Сашей Мороз — весёлым и неунывающим парнем, знакомым мне по игре за сборную главка в волейбол. Начал раскладывать разрешённые программки и другие подсобные материалы, включая билет и бумагу для записей, как обратил внимание на то, что все крышки старинной аудитории были изрисованы и исписаны скабрёзными надписями. Видно многие поколения чекистов, за долгие месяцы учёбы, таким образом изгалялись всяк в меру своей распущенности. А так как по своим жёнам они сильно скучали в разлуке, то в рисунках и резьбе по дереву преобладала эротическая тематика. Как назло на моей наклонной откидной крышке-столике неизвестный «художник» очень талантливо и красиво нарисовал в цвете огромную совершенно голую мясистую бабу. В это время, заметив мои пересаживания, а также факт устройства с бумагами за широкой спиной Саши Мороза (верный признак наличия шпоры), профессор Артамонова направилась ко мне с традиционным вопросом. С ужасом подумав, что она увидит эротический снимок, я начал судорожно пытаться его прикрыть своими бумагами. Они, как назло, лежать не хотели и скатывались по наклонной крышке. Профессор, узрев мои лихорадочные движения, ускорилась и буквально подлетела ко мне. Ну, всё, думаю, придавив программки и листы рукой. Сейчас скажет: «Что там у Вас под бумагами?» и если их раздвину, то сочтёт за оскорбление, увидев бабу. Неожиданно выручил Саша Мороз. Тот уже на левом бедре ближе к поясу расположил тонкую шпаргалку, прикрыв её полой кителя. Однако при подходе Артамоновой он дёрнулся, и кусочек шпоры стал виден. Профессор, отстав от меня, грозно прорычала Морозу: «Что это там у Вас?». Кто бы может, поникнув головой, и сдался, умоляя помиловать. Но только не старший оперуполномоченный, настоящий военный контр разведчик майор Саша Мороз. С озорной ухмылкой, глядя в глаза профессора, он вдруг выдал дерзкий и наглый пёрл: «Кроме моего мужского достоинства там ничего нет!». Услышав его ответ, я невольно сжался, представив горькую участь Мороза (могла бы и пощёчину влепить). Однако произошло невероятное. Артамонова неожиданно засмеялась и ушла к себе, хмыкнув: «Ну и ну! Такое на моих экзаменах впервые происходит!». Дальше, решив не рисковать со шпорой, Мороз достал меня всякими элементарными вопросами. Правда, замечания от Артамоновой почему-то получал не он, а я. Во время своего ответа Мороз в большой мере рассказывал о разоблачённых им вместе с отделом шпионах и рискованных операциях, энергично жестикулируя руками. Их задушевный разговор-беседа вообще не касался вопросов теории государства и права. В заключение, поблагодарив Мороза за выступление, неожиданно Артамонова поставила ему оценку «хорошо». Ну, думаю. Если уж за такой ответ «четыре», то точно и мне останется от её поднятого настроения на подобную оценку.