Игорь Маслобойников - Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги

В воздухе подозрительно запахло серой. Обычно она предваряла появление Большого Бло, но сейчас в этом были нешуточные сомнения. Так пахнет враг, жестокий и кровожадный…

Лапа шуршика инстинктивно потянулась к эфесу шпаги. Он только собрался взяться за него, чтобы принять бой, его лапа едва коснулась рукояти, чтобы выхватить её из ножен, как меленькое тело пронзила острая боль. Обожжённые лапы – плохие помощники, а значит, – понял он со всей очевидностью, – эта ночь может стать для него последней! Единственный выход – бить первым, но стон, упавший в ночь, всё испортил! Теперь враг в курсе: он – слишком лёгкая добыча…

И тень метнулась к раненному зверьку, схватила его за горло и воткнула в ствол столетней сосны, да так, что кора дерева разлетелась в щепки. Справившись с болью, шуршик приоткрыл один глаза и ощерился яростью: перед ним, дыша серой, скалилась морда гвирдума, жадно обнюхивающая добычу, с ароматом стейка легкой прожарки. Запах сбивал чудовище с толку, ибо твари эти предпочитали исключительно свежее мясо. А тут жертва вроде бы и подаёт признаки жизни, да попахивает престранно! И эти несколько секунд промедления вышли хищнику боком, потому что сверху, бесшумно, словно лёгкий ветерок, держа шпагу обеими лапами, дабы вложить в удар всю силу, спикировал Тихий Тук. Лезвие его клинка вошло аккурат меж двух лысых ушей монстра, когти которого рефлекторно стиснули горло Маленького Бло до хрипоты, от чего тот пискнул со всем отчаянием, и провалился в темноту…

На горле шуршика лежал компресс, сам он покоился в располовиненной винной бочке, из которой Тук соорудил что-то вроде ванночки, где тёплая водичка приятно омывала израненное тело Бло. Обожжённые лапы были раскиданы в разные стороны и замотаны в грубую холстину, от которой исходил ужасный смрад. Сам Тихоня на медленном огоньке жарил мясо.

Сначала нос уловил вкусный запах, а потом уже мозг приоткрыл глаза черно-бурого собрата.

– Где я? – просипел горе-изгнанник и добавил: – Что за, пупындрик растудыт, здесь происходит? – он приподнял тумку и увидел друга, стоящего у полуразрушенной печки. – Тук? Ты как здесь?

Тихоня взглянул на Бло и улыбнулся:

– К-Когда «Книга Пророчеств» исчезла, я сразу с-смекнул, чьих это лап дело. Опасную игру ты з-затеял, Бло.

– Я уже понял, – бедолага попытался привстать в импровизированной колыбельке жизни и с удивлением увидел свои лапы. – А чем это так воняет? – он принюхался к намотанной холстине и скривился.

– Это м-моча гвирдума. Лучший антисептик и лек-карство от ожогов. Редкая вещь, м-между прочим! В этом смысле тебе очень п-повезло.

– А откуда ты её взял?

– Из г-гвирдума, разумеется. Ещё пара часов и будешь, как н-новенькая шишечка.

– Откуда здесь гвирдум?

Тук пожал плечами, нанизал жареное мясо на шпагу и протянул кусок сотоварищу.

– А как же мои лапы? Есть мясо вприкуску с мочой гвирдума не комильфо 12 12 Комильфо – происходит от франц. comme il faut «как надо, как следует». .

– Ешь с лезвия. Я п-подержу…

Бло вздохнул: иного выхода не было. Но, прежде чем вонзить кусаки 13 13 Кусаки – передние зубы шуршика. (Прим. автора.) в аппетитный кусманчик, осведомился:

– Надеюсь это не мясо… – и показал на свои перебинтованные лапы.

Учёный друг усмехнулся:

– Нет, к-конечно. Это было бы не по «К-Кодексу».

На всякий случай Бло всё-таки принюхался к угощению, прежде чем отведать его. Пахло зайчиком. Не уши хучика, конечно, но есть можно! Впрочем, отважная братва своих не подставляет, разыграть – да, на раз и с превеликой охотою, но данная ситуация к розыгрышу не располагала… Он вздохнул и принялся за ароматную вырезку. Вкус отменно прожаренного мясца приятно ударил в мозг, и зверь каждой шерстинкой прочувствовал, как ему становится ощутимо легче.

За окном покосившейся от времени избушки, потерявшейся в дебрях векового леса, занималась заря. И хотя солнце, просеиваясь сквозь лапы вековых сосен, предлагало тепло и ласку, жизнь упрямо хранила молчание и напряжённую тишину.

Когда с ужином было покончено, Бло повторил свой вопрос, взглянув на товарища с непониманием:

– Так что же ты делаешь здесь, Тук? Большому Бло это может ох, как не понравиться.

– Но ты, ведь, не скажешь ему об этом? – улыбнулся Тихоня и грустно повторил своё предостережение: – Мне к-кажется, ты выбрал опасную дорогу, Б-Бло.

В глазах страдальца за идею появилась детская растерянность, однако возражать он не стал, предпочтя промолчать.

– Что-то менять уже п-поздно? – скорее риторически осведомился Тук.

И черно-бурый кивнул, подтверждая самые худшие подозрения.

– П-Помощь нужна?

Маленький Бло гордо покачал головой:

– Я справлюсь…

– Это достойный ответ, – кивнул рыжий. – Если в книгах н-наткнусь на что-нибудь важное, дам знать… И, к-кстати, верни, что взял без с-спросу…

Маленький Бло тяжело засопел: расставаться с хорошими книгами ему всегда давалось с трудом, но в сложившейся ситуации мудрый книгочей был прав: он стащил её – уже некрасиво, а попадись «Книга Пророчеств» не в те лапы – и вовсе хлопот не оберёшься! В логове старшего брата ей самое место!

– Возьми за печкой, – он виновато опустил глаза.

Тук достал книгу, заботливо завернул её в дорожный плащ, сунул подмышку и, оглядев пристанище друга, добавил:

– М-меняй логово, Бло. Появление г-гвирдума – очень п-плохой знак.

– Я был не в форме.

– С-Согласен. И всё-таки, м-меняй… – шуршик подошёл к двери, но прежде, чем выйти, обернулся и сказал с улыбкой: – Один, как все?

– И все, как один, – кивнул великий комбинатор, неуклюже покидая располовиненную бочку.

– Главное, п-помни об этом…

На мгновение друзьям захотелось обнять друг друга, запросто, по-товарищески, но в следующую секунду оба насторожились, озадаченные внезапно нахлынувшим чувством, а потому тут же отогнали сопливый порыв, показавшийся слишком сентиментальным.

И всё-таки Маленького Бло тронули слова соплеменника. Во всяком случае, теперь он был уверен: случись чего – у него есть к кому обратиться. Главное, чтобы Тук не заглянул на чердак дома и не увидел надписи на стене, но уверенности в этом не было. Впрочем, шуршики – народ не из болтливых! В одном рыжий союзник был прав: дом, хоть и временный, никуда не годится! Встреча с чудовищем даже в неизведанных территориях – предзнаменование скверное. А уж рисунки на стене – это точно! – правильнее хранить в собственной тумке, не подставляя их любопытному глазу случайного путника.

Спустя час, изгнанник стоял среди вековых сосен и с благоговением взирал, как огонь пожирает его временное пристанище. Внезапно кожа под холстинами подозрительно зачесались.