Игорь Маслобойников - Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги

Девушка торопилась в сторону поварской палатки. И канцлер, подчиняясь неведомому магниту, устремился следом, однако, то и дело спотыкаясь о попадающихся на пути людей, вскоре потерял красавицу из виду и остановился, растерянно оглядывая поле перед за́мком.

«А, может, они уединились в палатке?» – предположил он и, резко распахнув полог, заглянул внутрь, но не нашёл там ни фрейлины королевы, ни счастливого соперника. Поварята спешно готовили угощения, повар Степан раздавал указания, влюблённой же парочки – увы! – не наблюдалось! И Будраш непременно отправился бы на поиски беглянки, ибо, когда ты обуреваем страстями, оставлять без присмотра избранницу сердца не хочется ни при каких обстоятельствах, даже если обстоятельства государственные. Но тут нечто странное заставило его насторожиться, потому что мир вокруг словно бы разом окунули в пугающее безмолвие… Поварята всё так же сновали за столами, производя очевидный шум, крышки кастрюль открывались и закрывались, сковородки шипели, котлы бурлили, губы произносили слова, музыканты извлекали из инструментов звуки, гости смеялись и аплодировали… но всё это таяло, не достигая слуха тайного советника. И капелька пота скатилась по позвоночнику не последнего человека в государстве… А ну, как он, и в самом деле, оглох?! Однако, в следующую секунду голос, вкрадчивый и настойчивый, прошептал, упав в самую сердцевину мозга тайного советника:

«Останови Марго…»

Канлер оглянулся. Рядом – никого постороннего! На эхо тоже не походило. Пёстрая людская масса суетилась, как прежде, смеялась и, скорее всего, кричала: «Горько!» – хотя об этом приходилось только догадываться.

«Не дай померанской ведьме расстроить свадьбу короля…» – снова прошептало нечто, растягивая слова в шепчущее шипение.

«Шуршик?» – подумал Будраш и обернулся вокруг себя, посмотрев окрест.

Но – нет! – ни ночного гостя, ни каких-либо иных существ поблизости не наблюдалось. Он отмахнулся от наваждения и, чтобы восстановить слух, стал открывать рот, подобно рыбе, выброшенной на берег. Однако усилия были тщетны.

«Останови её…» – настойчиво повторил невидимый шептун.

Сердце дрогнуло и забилось часто-часто. Наваждение не отпускало! Отойдя от поварской палатки, он почувствовал, как ноги одномоментно стали ватными, готовые вслед за слухом подкоситься, лишив его последней опоры. Опершись рукой о ствол дерева, канцлер попробовал ослабить тугой воротник. Кто-то из подданных, коснувшись плеча, что-то спросил, но Будраш не услышал сердобольного гостя, хотя и догадался: интересуются его самочувствием.

– Всё хорошо, – сердито рявкнул тайный советник.

Вероятно, слова прозвучали излишне грубо и несоразмерно происходящему, потому что спросивший даже растерялся:

– Может позвать лекаря?

– Не надо! – канцлер резко развернул подданного и довольно грубо пихнул в спину, дабы тот шёл своею дорогой и не совал нос в чужие дела.

И расстроенному гражданину ничего не оставалось, как уйти, изредка оборачиваясь в полном недоумении, чем он заслужил гнев столь уважаемой в королевстве особы? Будраш же в бессилии опустился к подножию дерева, не понимая, как ему быть дальше…

«Она уже у ворот… – настаивал голос. – Останови её!»

С этими словами наваждение пропало, и звуки окружающего мира вернулись в жизнь тайного советника, принеся тому несказанное облегчение.

Карета незваной гостьи грохотала по опустевшим улицам столицы, с неотвратимостью снежной лавины приближаясь к королевскому за́мку. Марго нервно теребила в руках веер, стараясь вернуть себе независимость, но ощущение, что тётушка права, и она ведёт себя, как распоследняя дура, множилось с каждой саженью, исчезающей под неумолимым бегом лошадей. Наконец, кучер натянул поводья и четвёрка вороных, заржав, стала у распахнутых ворот. Ревнивица отодвинула занавеску и выглянула. К карете приближался офицер. Гвардеец, стремительно обогнувший его, остановился и открыл дверцу. Королева Померании или померанская ведьма, как за глаза величали её жители столицы, протянула руку, и лейтенант королевской гвардии, отдав честь, помог ей выбраться наружу, однако тут же, вытянувшись во фрунт, осведомился:

– Прошу прощения, вы приглашены?

Марго изумлённо взглянула на него:

– Разве вы не узнаёте меня, офицер?

– Узнаю, ваше величество. Однако, у меня приказ: впускать только по приглашениям. Если у вас нет приглашения, значит, вы – лицо неожиданное. Учитывая сложившиеся обстоятельства, могут возникнуть недоразумения. Потому без приглашения – никак нельзя, тем более – приказ.

Незваная гостья нахмурилась, но постаралась взять себя в руки:

– У меня нет приглашения, но держать королеву на дороге, как минимум, невежливо! Будьте любезны, доложите обо мне королю!

– Прошу прощения! – чеканно козырнув, офицер развернулся и направился к воротам.

Королеве же ничего не оставалось, как с нескрываемым негодованием прохаживаться возле кареты. Мимо неё в замок шла пестрая, разношёрстая толпа, размахивающая разноцветными приглашениями, и только она одна вынуждена была чувствовать себя скверно и улыбаться, отвечая на кивки и поздравления с праздником.

А между тем, пока Марго ждала у ворот королевского дворца своей участи, испытывая чудовищные стыд и унижение, два воинственно настроенных шуршика достигли селения «Кривые столбы», где, спрятавшись в ковыль, безмятежно волнуемый ветром, совершали последние приготовления по вызволению из заточения лошадки белой масти, с именем которой, Крошка Пэк пока так и не определился.

– И всё-таки, твоя уверенность, что она находится именно там, меня очень смущает… – стискивая кусаками орех, в очередной раз усомнился Пэк.

– Она там или есть, или нет, – с очень значительным видом ответствовал Тук.

– Ох, уже эти мне твои прописные истины! – Крошка расколол скорлупу и с наслаждением зачавкал аппетитной сердцевиной.

Всю дорогу он доставал Тука расспросами: а ну как лошадки нет в селении? А почему она вообще должна там быть? А вдруг её волки загрызли? А что, если разбойники изловили бедняжку и, чего доброго, съели, оставив рожки да ножки? В какой-то момент Тихоня даже пожалел, что вызвался помочь бедолаге в поисках парнокопытной беглянки, если бы не чувство вины и воспитание, которые не позволяли оставить товарища один на один с переживаниями. Наконец, его порядком утомили причитания ушастого собрата и, чтобы отвлечь его от бессмысленного словоблудия, Тук стал сыпать наставлениями: как следует вести себя в человеческом поселении, обитатели которого, опасаясь набегов их же соплеменников, нашпиговали жильё всяческими хитроумными ловушками, более того, преуспели в этом немилосердно! Но, если поначалу Пэк проявлял интерес к россказням друга, то вскоре ему наскучило бояться беспричинно…