Игорь Маслобойников - Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги

– А что это мы тут делаем? – поинтересовалась ушастая моська.

Если б несушка умела изъясняться, то высказала бы зверюге всё, чем пылала её отважная душа, однако чувство, что тогда она может не совладать с собой и всё-таки разродиться внезапным яичком, заставила прикрыть клюв на замок и беспокойно оглянуться. Бежать не имело смысла – она была б настигнута в два счёта! Оставалось надеяться на снисходительность соплеменника хозяина, да, пожалуй, на собственную харизму. Она ведь курочка обаятельная!

Шуршик, между тем, выпрямился и призадумался. Он был убеждённым сторонником теории: всё, что происходит в этой жизни – не случайно! И то, что птичка сейчас не в замке Большого Бло – тоже неспроста!

– Ну-ка, признавайся, в какую авантюру ввязался твой книгочей? – нахмурился он, угрожающе наклонив морду к аппетитно пахнущей тушке.

– Ко-ок… – ответила Чернушка, всё-таки снесла яичко и, смутившись, втянула голову в перья.

– Вовремя! – довольно рявкнул Бло, подхватил трофей и тут же употребил его в пищу.

Проведя без еды целый день, черно-бурого вполне можно было понять. Но Чернушка не оценила очевидного изуверства. Недовольно покосившись на обжору, она приняла окончательное решение: профсоюзу работниц яйценосного производства быть!

Вечерело. Ливень помог затушить горящий сарай, но хозяев это всё равно не обрадовало. Обгоревший остов – слабое утешение для того, кто во что-то однажды вложил душу. Не стану утверждать, что это именно наш случай, но хозяйка в отчаянии всплёскивала руками, негодовала и посыпала проклятиями головы тех, кто мог быть причастен к пожарищу. Соседи, сбежавшиеся на крики, всячески сочувствовали горю… но как-то издалека и не до конца искренне. Когда же прозвучала фраза: «Что смотрите?! Радуетесь?! Ничего! Бог не Тимошка, видит немножко!» – сельчане и вовсе разошлись, посмеиваясь и перешёптываясь. Рискну предположить, что погорельцев и прежде не жаловали, а стало быть, сам того не ведая, Тук вполне мог быть ниспослан проведением в назидание. За что семейство угодило в немилость, распространяться не стану, ибо наша история не об этом… Между тем, девчушка с косичками, то и дело, твердила про «бевочку», однако, никто не воспринимал её слова всерьёз. Ибо как может какая-то белочка спалить сарай?! Немыслимо! Наконец, отчаявшаяся домохозяйка вспомнила о жарко́м и хотела было расстроиться, что и оно превратилось в угольки, но, когда, заглянув в печь, не нашла там глиняный горшок, окончательно впала в замешательство: куда он-то мог запропаститься?!

– Что вообще происходит в этом доме?! – в негодовании воскликнула она.

Маня в очередной раз напомнила про «бевочку», но и тут от неё упрямо отмахнулись.

Тук, между тем, вернулся к месту, где они расстались с Пэком, и приятеля не обнаружил. Прикопав горшочек с жарки́м в дебрях ковыля, он отправился по следу товарища и нашёл бузотёра висящим в конюшне одного из дворов. Его нога, застрявшая в капкане для охоты на шуршиков, отказывалась высвобождаться, и бедолаге ничего не оставалось, как смириться с мыслью, что жизнь кончена. Он мог ловко передвигаться по воздуху, вырвать у какого-нибудь мерзавца сердце, бить в барабаны, укрощать лошадей, но по части капканов – увы! – дилетантом был редкостным! А потому последние полчаса разочарованно болтался вниз головой, и лёгкое помутнение рассудка уже давало себя знать.

«Когда хозяин вернётся, – с тоской думал ушастый разоритель конюшен, – ему непременно выстрелят точно в глаз, освежуют, а шкурку, столь любимую, снимут, и пойдёт она на шубу какой-нибудь неприглядной бабе! Ещё бы ничего, кабы досталась красотке, но – лярвики мерзопакостные 14 14 «Лярвики мерзопакостные» – излюбленное идиоматическое выражение Крошки Пэка. В древние времена имело обширное хождение в среде шуршиков. Ля́рва ( лат. larva – привидение, в древнеримской мифологии душа умершего злого человека, приносящая живым несчастья и смерть. (Прим. автора.) ! – несправедливость этого мира слишком очевидна!» Пэк взирал на перевёрнутую с ног на голову действительность, и возмущённая мысль в нём крепла и упрямо ширилась. Возможно, в скором времени градус отчаяния, достигнув придела, растерзал бы мозг шуршика окончательно, но тут над головой Крошки раздался спасительно заикающийся голос товарища:

– И чего это мы тут п-прохлаждаемся? – поинтересовался он, разглядывая сквозь щель в крыше филейную часть самого маленького из самых маленьких.

– Тук, – печально пробормотал Пэк, – я, кажется, вляпался! Представляешь?

– Я тебе п-предупреждал? – решительно осудил Тихоня ротозея.

– Ну, предупреждал…

– Я г-говорил, не шляться по сараям?

– Ну, говорил.

– И к-кто ты после этого?

– Р-раз-гиль-дя-юшка… – тяжело вздохнув, простонал несчастный обалдуй.

Нужно было вызволять собрата из западни, но раз в капкан угодил один шуршик, то и второму было чего опасаться. Невдалеке за крышами поднимался дымок, доносились крики и выразительные ругательства. Тихоня присмотрелся к происходящему во дворе и очевидных препятствий не заметил. Однако опыт подсказывал: идти кротчайшим путём – неприятностей не оберёшься! Потому он решил отыскать в конюшню более безопасный лаз. Спрыгнув с крыши, осмотрел стену, проверяя, плотно ли пригнаны друг к другу доски, осторожно обстучал их, на что услышал весёлый голос беспомощно болтающегося:

– Кто тама?

– Я это! – отозвался Тук. – Вход ищу…

– Это я понял. Это я так… Фкучновато тут болтаться вниз головой. Язык фтал какой-то больсой такой… во рту не помессяется…

– Молчи, Пэк! Вдруг кто услышит!

Найдя хлипкую доску, шуршик оторвал её и осторожно заглянул внутрь. Особых опасностей всё ещё не наблюдалось. Тогда, подняв каменюку, он кинул её на освещённый пятачок рядышком с жертвой собственной безалаберности. Но и после этого вокруг продолжала царить подозрительная безмятежность, что только укрепило мысль: соваться в проём не следует! Но как можно не сунуться туда, где твой кукузик стопудово подкарауливают соблазнительные неприятности! Тук ведь не какой-нибудь человечище бесхребетный, он – шуршик! Что будет после записано в личной «книге измен» 15 15 «Книга измен» – эквивалент человеческого «дневника», куда шуршик записывает ключевые события и приключения своей жизни. (Прим. автора.) ? Что день прошёл впустую, что был упущен «соблазн», пусть маленького, но щекочущего нервы «приключения», прошлёпавшего мимо, аки склизкая лягушонка?! Это возмутительно неприемлемо! Потому, осторожно протиснувшись внутрь постройки, он аккуратно обогнул лошадку чёрной масти, которая с любопытством принялась его обнюхивать, и только перепрыгнул забор, чтобы оказаться в проходе между загончиками, как, поднимая песок, опилки и прочий мусор, откуда ни возьмись, появилась сеть, обхватила непрошенного гостя и утащила его к самому потолку.