Игорь Маслобойников - Ибо однажды придёт к тебе шуршик… Фэнтези времён плаща и шпаги

Марго стремительно шла по длинному коридору, и белое платье, теперь почерневшее и набухшее от воды, волочилось за нею с тяжёлым шелестом. Впереди, сквозь щель под дверью просачивались клубы белого дыма, что, сбиваясь в низко стелящиеся облака, расползались по истёртым за века плитам и, достигая лестницы, утекали по ступеням вниз. Расстроенная женщина, разогнав их гневной поступью, остановилась, наконец, перед заветной комнатой, пнула дубовую преграду высотой в полтора человеческих роста и решительно вошла в гадальню.

Окунув небольшую экспериментальную метёлочку в варево, тётя изящно махнула ею и обрызгала племянницу с головы до пят. Вопреки ожиданиям, платье из грязного тут же превратилось в ветхое с дырочками, сквозь которые проступило белое тело королевишны и её нижнее бельё.

– М-да… Промахнулась! – с досадой цыкнула родственница. – Жаль! – и обратилась к дерзкой беглянке с укоризненной речью: – Ну, что, пельмешка, даже на порог не пустил?! А ведь я говорила: не езди! Но ты же упряма, как тысяча ослов!

Даже не обратив внимания на преобразования с платьем, Марго присела на табурет, стоящий у двери, где, по-мальчишески сложив руки на коленях и подняв плечи, подавленно свесила буйну голову. Кисти рук её безвольно обмякли, обозначив пустоту души и сердца.

– Только избавь меня от нотаций, тётя! – вымолвила она с лёгкой хрипотцой в голосе. – Да, он – негодяй! Но это я говорю, что он негодяй. А ты молчишь! Я – говорю, ты – молчишь. Да, тётя?

Мадам Бурвиле́ски равнодушно пожала плечами и направилась к шкафу, где на полочках мелодично вздрагивали баночки и колбочки всевозможных объёмов и форм.

– Хорошо, молчу! – взяв две пробирочки разного цвета, она вернулась к столу и смешала содержимое в мензурке. Полистав колдовскую книгу, нашла необходимое, освежила заклинание в памяти и, подойдя к чану, плюнула в него. Прошептав магическую абракадабру, вылила получившуюся смесь в варево, и та зачавкала веселее. Затем Присцилла взглянула на растерзанную слезами племянницу, тяжело вздохнула и, проникнувшись, наконец, состраданием, сказала примирительно: – Тогда просто взгляни на это…

Подойдя к внушительному зеркалу на стене и, дохнув на него из самой глубины сердца, она брызнула водой из флакона, вечно валяющегося в кармане рабочего передника. По поверхности прокатилась лёгкая рябь, которую поглотила древняя рама, и королева Померании увидела следующее…

Сперва проявились две тени. Тени превратились в Ольгу и Владислава, которые сошлись в страстном поцелуе. Затем силуэты исчезли, и возникла равнина перед городом, на которой стояло небольшое войско короля Широкороссии, а дальше, там, где начинался лес и уходил к бесконечному горизонту, бурлило втрое превосходящее их воинство упырей-шишиг. В следующее мгновение армии сорвались со своих мест, и две неравные силы сошлись в кровопролитном сражении. Брызнула кровь. От выстрелов мушкетов и пистолей валились кони. Шпаги и топоры пронзали и рассекали тела воинов, а чудовища, со сплюснутыми полу-волчьими мордами, невиданные Марго доселе, даже не заботясь о том, чтобы добить раненого солдата, вырывали у умирающих куски плоти и тут же отправляли их в окровавленные пасти.

– Что это за чудовища за такие? – прошептала не на шутку испуганная королева.

– Это? Гвирдумы, – мрачно отозвалась тётушка. – Встречаются крайне редко, откуда приходят – никто даже узнавать не пытался. Боялись… Но почему их будет такое великое множество, сама не ведаю…

– Но что всё это значит? – и юная ведьмочка невольно прикрыла рот дрожащими пальчиками.

– То, что ожидает Широкороссию через шестнадцать лет, – тихо пояснила ведьма старая и сочувствующе взглянула на почти-дочь. – Вот почему мне не нравится и никогда не нравился твой выбор, девочка моя.

– Тётя! – осадила её Марго.

– Молчу, молчу! Я тише воды, ниже плинтуса… – она плюнула на изображение, и видение исчезло.

– Значит, шуршик был прав?! – вновь опустившись на табурет у дверей, сокрушённо покачала головой растерзанная ужасом и противоречивыми чувствами женщина, затем тревожно взглянула на тётушку и внезапно отхлестала себя по щекам с таким остервенением, что глаза Присциллы округлились.

– Что за шуршик? – осторожно осведомилась мадам Бурвиле́ски, испуганно прижимая флакончик с провидческой жидкостью к груди. Поведение племянницы пугало: а ну как на почве ревности и обманутых ожиданий родная кровинушка подвинулась рассудком? Всякое ведь может случиться! Понимая, однако, что дел сердечных в такую минутку лучше не касаться, старая ведьма решила свести тему в менее щекотливое русло: – К тебе приходил шуршик? Это не к добру, дорогая… Шуршики просто так к людям не захаживают…

– Пустое! – отмахнулась в конец расстроенная девица. – Я ему всё равно не поверила! – и она в отчаянии обхватила голову руками, неваляшкой закачавшись на табурете. – Дура! Какая же я всё-таки дура! – корила себя королева Померании, пока на неё не снизошло озарение: – Владислава надо предупредить!

– Даже не думай! – вскинулась тётя. – Слышишь?! – она опустила изрядно потрёпанную временем и трудами метёлочку в бурлящее варево и стала нервно побалтывать ею. – Пусть исполнится, как предписано! Это ему наказание за безразличие к нашему роду! За твоё унижение, в конце концов! – и вынув орудие колдовского саспенса на свет божий, с раздражением брызнула зельем в племянницу.

Марго отшатнулась. Но к общему удивлению, платье из дырявого тут же превратилось в элегантное и белоснежное, более того, отутюженное, словно бы его только что доставили от портного.

– Ну, вот. Я же говорила! – удовлетворённо кивнула тётя. – Прекрасный получился пятновыводитель. С причёской справишься сама, – и, подойдя к племяннице, сочувствующе тронула бедняжку за плечо. – Как говорил Верлибий: «Что наша жизнь? – Дорога на Голгофу. А эпитафия – лишь скомканный итог…» Королевство Владислава обречено, тут уж никакие предупреждения не помогут.

И самое ужасное, что мадам Бурвиле́ски была права.

В трактире «Чёрная каракатица» от посетителей было душно. И хотя время неумолимо приближалось к полуночи, никто не спешил уходить. Впрочем, трактирщика это безусловно радовало, так как выливалось в звонкую монету. В центре заведения за двумя сдвинутыми столами завсегдатаи смачно резались в карты, а случайные посетители, сгрудившись за их спинами, трепали нервишки гаданиями: кто кого нахлобучит и на какие барыши? Особенно любопытствующих восхищал человек лет тридцати пяти в чёрном кожаном одеянии, что вот уже не одну партию оставался в выигрыше, а такого в «Чёрной каракатице» не случалось давненько, если вообще когда-либо имело место быть. Человека именовали Халвусом. Чудно́е имя уже не вызывало вопросов, а тем более насмешек, ибо те, кто преуспел в этом ранее, больше в трактире не появились. Шептались, конечно, что совпадения не случайны, однако здравомыслящие справедливо заключили, что имя чужеземца может быть сколь угодно странное, лишь бы человек был хороший, времена-де не спокойные, мало ли что могло приключиться с несдержанными на колкости… Длинный язык – причина многих несчастий в жизни! Не даром поговаривают: «Как аукнется, так и откликнется!». «Хороший человек» же за последние сутки неимоверно поднял популярность заведения. На него приходили посмотреть, как на диковину, а это говорит о человеке многое! После пиршества на королевском лугу, те, кто всё ещё крепко стоял на ногах и жаждал продолжения кутежа, поспешили в трактиры, дабы участить пульс, поднять внутренний градус и, конечно же, подразнить азарт!