Дмитрий Хачатуров - Нарочно не придумаешь

Весь день Сережа с больной и гудящей головой ходил по пляжу. Он был вынужден ходить, потому что стоило только ему ненадолго остановиться, или, тем более, лечь – тут же «прилетали вертолеты»! Есть ему не хотелось, от одной даже мысли о еде тошнило.

Дядя Леша, игравший с друзьями в карты, позвал его, когда солнце уже почти скрылось за морем. «Так, Дон Хуан, Каменный гость сегодня не придет, понял?» – Серджиньо тупо смотрел на него. – «Вижу, не понял! – Дядя Леша, набрав грудью побольше воздуха, начал объяснять. – Короче, сегодня у тебя – выходной! “Суаре” переносится на пляж. А ты тихонько чапаешь до нашей “виллы” и тихонько ложишься спать. А ну-ка… Да ты горячий! На солнце, видать, перегрелся. Все, бегом в кровать! Меня не жди».

Сережа с трудом добрался до курятника. Ноги были ватные, а голова – деревянной. Рухнув в одежде на кровать, он забылся тяжелым тревожным сном.

Снилась Серджиньо соседка Света, только попа и сиськи у нее были, как у Нелли Кузьминичны, а голос – Анин! И вот эта «Света» взяла его, сами знаете, за что, и начала тянуть… И тянула, и тянула… Сначала все просто жгло, а потом стало больно!

Вынырнув из сна-ужаса, Сережа первым делом полез проверять, все ли на месте. «Все» было на месте. Но размеры и цвет «всего» заставили Серджиньо открыть рот и резко отпустить резинку трусов!

«Дядь… Что с ним?!» – Сережа со спущенными до колен шортами стоял в проходе напротив дяди Лешиной кровати. Дядька сидя внимательно изучал фантастически огромное, сине-бордовое инородное тело, образовавшегося на месте привычного Сереже органа. «Тааак… – Со знанием дела констатировал дядя… – Приехали… Поздравляю, Золотунчик, теперь ты – элита! “Насморк декадента” – это тебе не хухры-мухры!»

«Золотунчик» заплакал: «И что теперь с ним будет?» – сквозь всхлипывания выдавил он. – «Да ничего, повисит, поболит – и отвалится!» – Дядька заржал, а Сережа окончательно разрыдался.

«Ладно тебе, не реви, я пошутил. – “Шутник”, обняв племянника за плечи, усадил его рядом с собой на кровать. – Ну, что ты, как маленький, нюни распустил? Не боись, вылечим!»

– «Жжется!» – Прохлюпал «потерпевший».

– «Знаем, плавали! – Дядька о чем-то сосредоточено задумался. – Так, во-первых (он начал загибать пальцы), надо раздобыть антибиотики. Во-вторых, предупредить Ваську. После вчерашнего “суаре” он, поди, тоже – в зоне риска! Вот ведь сучка Катюха! Овца гнилая! В-третьих, надо где-то надыбать денег на лекарства. Но это проще: если Васька залетел, деньги, считай, у нас в кармане! Ты, Золотунчик, полежи тихонечко и не хлюпай, ничего не случится с твоим “золотунчиком”, а я сбегаю к Ваське, в медпункт – и пулей обратно! Понял?»

Серджиньо повалился на кровать и в расстроенных чувствах не заметил, как снова уснул. Проснулся он под вечер от какой-то суеты и гомона вокруг него. В курятнике находились дядя, Вася и Артурик. Двое первых чем-то звенели в железной коробочке, лежавшей на дядькиной кровати, а Вася, почему-то без штанов, изучал в свете «лампочки Ильича», свое «хозяйство».

«Проснулся? – дядя вынул из коробки огромный стеклянный шприц и такую же огромную иглу. – Так, племяш, ща будем лечиться!»

Он начал прилаживать иглу к шприцу. «Ты даже представить себе не можешь, какую конгениальную операцию мы провернули, чтобы вас, кобелей похотливых, в строй вернуть! – Дядя повернулся к Василию. – Давай братан, ты – первый! Подай молодежи пример стойкости!»

Вася захлопал глазами и быстро натянул джинсы: «Лелик, у меня же – все норм! Ничего не болит!»

– «Заболит!» – безапелляционно отрезал дядька и обратился к Артурику, высасывая шприцем, какую-то жидкость из ампулы: – «Ассистент, готовьте пациента к процедуре! А ты, Золотунчик, следующим будешь!»

«Процедуры» продолжались десять дней. Попу Сережи от них раздуло, но зато его «золотунчик» пришел в норму, правда, п и сать под деревом с красными ягодками было еще немного больно.

На море Серджиньо больше не ходил: он все время либо лежал на животе в курятнике (сидеть было невозможно), либо стоял на спортплощадке, под магнолией, наблюдая, как студенты шумно играют в разные спортивные игры. И еще он очень скучал по маме. Ему вообще очень хотелось домой!

В последний день, перед отъездом, дядя Леша устроил «провокацию». «Понимаешь, племяш, – Начал он издалека, – чтобы знать наверняка, здоров ты или нет, нужно сдать анализ. Но за неимением под боком лаборатории, воспользуемся старым проверенным дедовским методом!»

«Дедовским» методом оказалась трехлитровая банка с теплым пивом, которую откуда-то принес Артурик. Серджиньо, морщась от горечи, выпил полстакана, и его затошнило. «Все, харе, мы не рвоту провоцируем! – Дядька отнял у него полупустой стакан. – Если к утру из “крана” не потечет, значит, лечение прошло успешно!»

Он вылил недопитое пиво обратно в банку, и, обхватив ее одной рукой, тоном наставника добавил: «Теперь ложись спать и молись. Завтра нам на хауз двигать, еще двое суток в поезде трястись!» И пошел с друзьями к морю, как он сказал, «разжигать на мадамах прощальный пионерский костер».

Кто, что и на ком собирался разжигать, Сережа не понял. И молитвы он не знал ни одной. Поэтому он еще немного посидел перед окном и с радостным предвкушением возвращения домой лег спать.

Мама, как заправский спринтер, бежала от начала перрона и до самой остановки поезда. Серджиньо, высунувшись по пояс из окна купе, махал ей обеими руками. «Сыночек, Сереженька!» – кричала она, расталкивая по пути встречающих на перроне. – «Мама! – басил Серджиньо. – Мамочка, я вернулся!» – Его душили слезы радости.

Уже дома, уплетая вкусный мамин борщ, он вполуха слушал захватывающий рассказ дяди, как «они ловили крабов и ходили в турпоходы по горам! Как активно племянник участвовал во всех студенческих соревнованиях и даже завоевывал призовые места», и как Люся может им гордиться!

Серджиньо ел и кивал, а мама не сводила с него любящего нежного взгляда! Конечно, ничего этого не было, но еще в поезде дядя Леша взял с него слово, не рассказывать маме о «конфузе» (зачем ей лишние переживания?!), а он все расскажет ей сам, в лучшем виде, ведь «ложь во спасение лучше горькой правды». Теперь, сидя с ней рядом, Сережа ощущал спокойствие и защищенность, а предыдущие две недели казались ему каким-то жутким невзаправдашним сном.

«Мамочка, а можно мне пойти с ребятами в футбол поиграть?» – спросил он, доев борщ и допив компот. – «Иди, сынок, поиграй!» – ласково погладила его по голове мама. И уже в коридоре, надевая кеды, Сережа услышал обрывок маминых слов: «Совсем взрослый стал, а я и не заметила». Но в смысл сказанного ею вдаваться не стал, ведь крики детворы на футбольном поле и свербящее, радостное предвкушение чего-то понятного и привычного уже несли его обратно, возвращая в страну с названием «Детство»!