Алиса Альта - A.S.Y.L.U.M: пражские игры

– Муж? – более мягким голосом спросил Маккой. – У вас есть муж?

– Разумеется, – возмущённо вздёрнув подбородок и отряхивая невидимую пыль на пальто, ответил Кельц. – Я мог бы проводить медовый месяц в Амстердаме с моим дорогим Карлом, а не тратить своё время на беседы с вами.

– Вот как, – пробормотал сэр Фрэнсис, усаживаясь обратно на стул. – Значит, так блестят глаза молодого влюблённого… Простите меня, голубчик, Брина ради. Извините, извините! Но вы просто не представляете, как мы тут настрадались!.. Когда наш центр только открывался, я с радостью делился новостями с каждым желающим. Но, мистер Кельц, вы не знаете человеческую натуру! Люди только и ждут, пока вы покажете им слабое место, чтобы впиться вам в горло! Если бы я мог предугадать, какой поток негатива изольётся, я бы не стал открывать Фэрбэнкс, честное слово! Я бы тихо работал где-нибудь в своей домашней лаборатории в Суссексе, понемногу принося пользу обществу!

– Увы, каждый сильный человек проходит испытания медными трубами, – поддакнул ему посетитель.

– Они уже думают, что раз стали четвёртой властью, так могут творить, что хотят! Нет, гораздо лучше было раньше, когда журналисты зависели от крупного капитала и настроений публики!.. Теперь же что? Развелось идиотов, которые пишут, что хотят, а люди такие доверчивые! Один, видите ли, решил, что после внедрения результатов моих исследований британское общество станет в 3,27 раза более ненормальным, что практически невозможно. Второй доказывает, что я ставленник инопланетян, и опыты мои направлены на подчинение человечества. Живи мы в каком-нибудь ХХ веке, я нанял бы журналиста, который написал бы хорошую, обеляющую статью на заказ… Но нет! Я не хочу сидеть в тюрьме пять лет…

Юноша слушал сэра Фрэнсиса не перебивая, так как чувствовал, что тому надо дать выговориться. Наконец, учёный успокоился и взял со стола папку с документами.

– Здесь у меня досье на вас, молодой человек… Я надеюсь, вы не донесёте на меня за то, что я пользуюсь печатной продукцией? Я разделяю любовь нашего и вашего парламентов к зелёным лёгких планеты, но радость от того, что я держу в руках печатные листы сильнее меня…

– Будем считать, что это досье попало к вам в руки до принятия закона о недопустимости вырубки лесов для изготовления бумаги, – мягко улыбнулся посетитель.

– Итак, что у нас тут? Якоб Кельц, тридцать два года… Родился в Антверпене… Вы не привезли сюда ничего предосудительного, молодой человек? Ибо мне не надо, у меня всё есть. В двадцать семь лет поступил в управление стандартизации методов контроля… В целом, ваш жизненный путь мне нравится.

– Но?.. – подхватил молодой человек.

– Но ваша родословная! Как вас вообще взяли пусть в самый захудалый государственный орган с такой-то роднёй!

– А что не так с моей роднёй? – деланно оскорбился молодой человек.

– Ну как же! Ваша бабушка работала копирайтером… Это, пожалуй, можно простить ей. Она женщина, а значит, меньше подвержена разрушающему влиянию человеческих идеалов. Быть может, она была бедна, быть может, ей приходилось кормить голодного кота – кто знает?

– Она очень, очень раскаивалась в содеянном.

– То-то же. Я надеюсь, вы с молоком матери впитали этот нравственный урок.

С минуту учёный внимательно изучал мистера Кельца, стараясь увидеть на его лице отпечатки тяжёлых моральных терзаний. Вполне удовлетворённый результатом, он разрешил юноше приступить к делу.

– Я, как вам, надеюсь, успели сообщить, представляю крупного европейского мецената, пожелавшего остаться неназванным. Последняя его причуда – тратить деньги на науку. Один его давний товарищ посоветовал вложить деньги именно в ваше предприятие, однако вы сами понимаете… Слухи, которые витают вокруг вас, не внушают никакого доверия. Мне поручено разобраться, есть ли в Фэрбэнксе проекты, заслуживающие пяти миллионов евро.

– Что и следовало доказать! – всплеснул руками Фрэнсис и схватился за сердце. – А вы ещё удивляетесь, почему я так обошёлся с вами, заподозрив в журнализме!

– Мы верим вам, сэр Фрэнсис, верим. Иначе я не сидел бы здесь.

– Что же, – рассудительно покачал головой учёный, закинув ногу за ногу. – Ради такого случая я даже готов провести вам мини-экскурсию по Фэрбэнксу. Наука ненасытнее самой обворожительной женщины, а моя так и требует подношений, словно каждый день у нас – рождественский. Только клянитесь – клянитесь! – мне сохранностью австралийских кенгуру, что вы не посмеете написать ничего плохого про мой центр. Данные ваши в порядке, но если вдруг вы всё-таки журналист – я не буду желать вам адских мук. Ваше существование и так окрашено всеми цветами преисподней, с таким-то моральным обликом.

– Клянусь, – трепетно ответил мистер Кельц, прижав руку к груди.

– Нет.

– Что нет?

– Вы недостаточно чувствуете момент. Я собираюсь показать вам святая святых Британских островов, а вы даже не понимаете, что предстанет вашему взору. Верните мне мой бисер и отчаливайте в свою захудалую Европу.

Гость чуть заметно стиснул кулаки.

– Я всё понимаю, достопочтенный сэр Фрэнсис, – патетически заявил Якоб, в левом глазу которого настойчиво блеснула слеза. – Просто я настолько ошарашен предстоящей мне честью, что не могу подобрать нужных слов.

– Пойдёмте, – сказал оттаявший служитель науки. – Я покажу вам одно очень интересное исследование, начатое по инициативе мистера Джеймса Скотта, моего заместителя и хорошего друга.

Проделав длительный путь, они вышли к просторному помещению, которое находилось в самом центре Фэрбэнкса и к которому, словно к сердцу, стекались многочисленные артерии коридоров. Его опоясывали четыре этажа, и так как сэр Фрэнсис привёл своего посетителя на второй этаж, тот мог детально рассмотреть всё, что происходило внизу. Казалось, что здесь было воссоздано всё, что необходимо для райской жизни. Значительную часть первого этажа занимал бассейн с искусственными волнами, настолько похожий на настоящий океан, что Якоб сначала не поверил, что находится в центре скалистых британских островов. Водоём окаймлял пляж из белоснежного песка, где было множество качелей, впрочем, совершенно пустых. Там были и площадки для игры в волейбол, и столы для настольного тенниса, совершенно одичавшие. Вслед за линией пляжа начинали цвести растения. Тут в изобилии были собраны представители мировой флоры.

– Знаю, знаю, растения здесь лишние, – сразу начал оправдываться сэр Фрэнсис. – Но, знаете ли, это моя слабость. Когда я вижу прелестный цветок, то испытываю чувство, близкое к восторгу Казановы, познакомившегося с соблазнительной красавицей. Руки покупают его без моего согласия.