Владимир Кремин - Солина купальня

Их взорам представилась страшная и гибельная картина попавшего в беду товарища. Помочь ему хоть чем-то не представлялось возможным и при всем желании для любого из участников морского похода, этот мужественный порыв был бы чреват не весть какой драмой. Подобного рода купание, грозило обернуться непоправимой бедой. Нахмурили брови «морские» глубины, вцепившись мертвой хваткой в трепетное тело мальчишки ничуть не помышлявшего о суровости нравов неприветливого водоема.

Оттолкнув от себя спасительный плот своими же ногами, в неудачном прыжке, Соля глубоко ушел под воду. Плот Василия от толчка отнесло в сторону и он вновь, с еще большей скоростью, поплыл к фарватеру, едва удерживая на себе стоявшую на четвереньках команду. Стих гомон птиц и шумный всплеск озерной воды, вобрав в себя, казалось бы, последнюю надежду на спасение, поверг в шок легкомысленных участников трагедии…

Поверхность воды вдруг вздыбила пузырем, вздулась фонтаном выброшенного на поверхность протеста… Поднимая за собой муть болотной грязи, Соля вырвался наконец из колких объятий ледяного озера, неистово взревев буйволом, будучи укушенным хищным львом за самое нежное место. Лес содрогнулся, услышав боль неодолимого отчаяния и беды в схватке с непокорной, леденящей душу стихией…

Тяжело и невыносимо, нестерпимо больно смотреть на мучения гибнущего в ледяной пучине товарища. Но как поступить, как повести себя, когда твой друг в беде? Когда он тонет и замерзает в ледяных тисках обрушившейся на него стихии. Ну конечно же броситься на помощь! Это даже не обсуждалось, однако сдерживали обстоятельства. Плот Василия отнесло далеко и он мог лишь издали наблюдать за происходящим, не смотря на то, что вся команда, изо всех сил гребла веслами и руками к месту трагедии. Вовка, готовый прыгнуть в омут за другом, прекрасно понимал, что тогда придется спасать не друга, а его самого. В итоге, ребята в испуге растерялись от неожиданности произошедшего. А у долговязого Соли просто-напросто не осталось выбора. Холод и ужас погнал его протестующее тело к далекому берегу; туда где не было ужасающе, едкой хватки ледяной воды и вязкой грязи топкого дна, туда где теплилась слабая надежда на спасение, куда гнал инстинкт выживания, никогда не теряющий время на размышления.

Сильно мешало двигаться намокшее и отяжелевшее, демисезонное пальто. Но не смотря ни на что, Соля видел путь к спасительному берегу. Он маячил где-то вдали, но разобрать где, оказалось сложнее всего, потому как в ногах кучились и путались невидимые, затонувшие кочки. Спотыкаясь поочередно о каждую из них он вновь и вновь погружался в леденящий ужас воды и поднимаясь, лишь на время, в отчаянии находил в себе силы, чтобы рваться к пустому берегу, на котором не было никого, кто мог бы прийти на помощь. Криком ужаса наполнилось пространство, еще больше сжимая болью сердца друзей, вынужденных беспомощно взирать на страдания товарища.

Оказавшись со стихией один на один, Соля полагался лишь на собственные силы. Думать о помощи и ждать ее не было ни времени, ни возможности. Его промерзшее, деревенеющее с каждой секундой тело, липкой хваткой держало мерзкое болото и казалось нет больше сил для спасения. Но юноша изо всех сил боролся, с навалившейся на него напастью. Он натужно рвался к далекому берегу, а друзьям, оставшимся на плотах, казалось, что их попавший в беду товарищ, вовсе не спешит добраться до него, а движется медленной походкой. Они верили: он вот-вот выйдет и спасется… он должен, он сможет! Но очередная кочка, преграждая путь к спасению, вновь погружала и топила их товарища, почти с головой уходящего в ледяную пучину озера, не желавшего выпускать их друга из холодного плена, ввергая его в хаос отчаянной борьбы за жизнь.

Соля собирал последние силы и в очередной раз, крича от изнеможения, в конце концов вцепился скрюченными от холода руками в грязный берег лесного озера. Выполз и, скинув с себя столь ненавистное демисезонное пальто, дрожа телом, вздохнул с облегчением, радуясь берегу и едва ощутимому, но спасительному прикосновению теплого весеннего солнца, к которому изо всех сил рвались его страдающее, дрожащее тело и измученная, но непокоренная душа.

Шло время, а друзья все никак не могли прийти на помощь. Василий со слабосильными подростками старательно гребли к берегу, забыв про Вовку с братом, так и оставшимся стоять на запутавшемся в кустах плоту, не имея никакой возможности сняться с якоря и идти на выручку товарищу. В эти минуты о них забыли… Выбравшись на берег, глядя на трясущегося Солю, Василий принялся срочно разводить костер, спешно отправив подростков собирать сухие ветви. Тринчику было уже не до шуток и он первый снял с себя теплую одежду, чтобы хоть как-то согреть посиневшего, трясущегося телом товарища. Костер занялся быстро и видя как друг понемногу стал приходить в себя, Василий, в одиночку, отправился за оставшимися на плоту моряками. Предстояла нелегкая операция по спасению братьев, которая имела вполне реальный шанс обернуться еще одним купанием в ледяной воде. Поэтому Василий подошел к делу со всей ответственностью. Хорошо рассчитав план перехода на просторный и устойчивый плот попавших в западню друзей, он полностью возглавил операцию. Вовке предложено было, как и прежде, не выпускать из рук вершину кустарника, к которому, как показалось остальным, он прирос основательно. Старший брат, Анатолий, тем временем, умело и без лишней суеты, перешагнул на причаливший плот. Василий строго предупредил Анатолия делать плавные шаги, без прыжков, иначе им всем не избежать купания и тогда места у костра на всех желающих обогреться может не хватить. После успешного перехода старшего из братьев, плот Василия, на глазах у всех, значительно просел.

– Гляди, как погрузился! Это тебе не двух тощих шкетов на борту возить! Боюсь втроем мы потонем! – заволновался Вовка, не желая расставаться не только с плотом, но и с кустом, ставшим ему достаточно родным и привычным.

– Давай переходи, не глупи! Выдержит, а то и вправду не на чем тебя будет забрать. Останешься тут надолго.

– Нет! Василий, ты лучше нас как дед Мазай, по одному перевези! Втроем точно потонем, а у меня короткие сапоги и как Соля я бегать под водой не умею. Видел, как ему досталось? Мне такое представить страшно, а купаться тем более, рановато. Так что греби давай поскорей к берегу, я здесь обожду…

– Ну смотри, Вовка, ты свой выбор сделал! Была у тебя возможность спастись, но ты чувствую трусишь, далеко тебе еще до капитана. У меня учись! В общем сиди грифом на вершине и тихо жди попутного рейса, – уговаривать Василий более не стал; сомнение закралось, вдруг Вовка прав окажется? Тогда его капитанской карьере точно конец придет, а Тринчик с юмором всем будет рассказывать, как отважный капитан, не желая покидать судно, потонул вместе с ним, да еще и двух матросов с собой потянул, дабы не скучно было…