Юлия Еремеева - 99,9 уральских франков и один пранк на сдачу

– Быстро-то быстро. Хорошо если до клубешника, а если в столб? У него же тормоза не работают.

– Да, брось ты, Юлич, погнали. – Катька весело втиснулась на сиденье между Андрианом и Таней, а Ленка с Машкой взгромоздились им на колени. Маленькая машинка не выдержала такого надругательства и прогнулась от тяжести.

– Ладно, – я перекрестилась, сплюнула через плечо, постучала три раза об голову и села.

– Ну, что, коматознички, поехали? – Стасян, подмигнул шелудивым глазом заднему ряду и утопил педаль акселератора в пол.

Ни что не предвещало беды. Но! Решение объехать пробку по трамвайным путям оказалось ошибочным. Легкая машина, потеряв сцепление с асфальтом, сорвалась в занос. С криками Банзай и прочей нецензурной лексикой, крутясь, как пуля со смещенным центром тяжести, мы пролетели мимо трамвайной остановки с такой скоростью, что «зеленый пингвин» выронил свисток и еще долго стоял очумевший с вытянутым жезлом. Долетев в ритме вальса до главпочтамта, наш болид растерял часть своей центробежной силы. И надо отдать должное водительским качествам Стасяна, который воспользовавшись замешательством встречной полосы, смог ловко повернуть налево никого не задев, не поцарапав и не переехав.

Не успели мы отдышаться и придти в себя, как шоу решило продолжиться. Я уже говорила, что после поворота ехать надо было недалеко и прямо. Прямо—то прямо! Но под горку, что на обледенелой дороге для безтормозного авто смерти подобно. Стас газанул и наша «апельскинка» набрала скорость. И тут, как назло, впереди замаячил новенький полусубарик. Призывно виляя красной лаковой попкой, он таки искушал нашу маленькую слабую на передок машинку.

– Ну, вот и все. Молись. Трындец тебе пришел! – обнадежила я подругана.

– Нет. Будем двигателем тормозить?

– Как?

– Если перестать нажимать на газ, машина за счет собственного веса рано или поздно сама остановиться.

– Уж лучше рано.

Если бы не светофор, мы бы разъехались с нашим «соблазнителем» мирно, а так – догнали и «поцеловали». Из машины выскочила куколка—брюнетка в черной норковой шубке покроя «авто леди», дерзком мини и ботфортах. Пока я думала, как она на таких шпильках ходит, а уж тем более водит машину, и какой у этой куколки «папик», «негатив барби» подбежал к нам:

– Убийца! Убийца!!! Ты что с ума сошел? Ты его убил!!! – красотка начала переходить на ультразвук.

– Да, успокойтесь вы, девушка. – Стасян поскреб защиту ее заднего бампера. Подергал. Царапин и повреждений не обнаружил. Выдохнул. Обезоруживающе улыбнулся. – Что вы так переживаете? У вас даже царапин на форкопе нет.

– Да, причем тут машина. Ты Лило угробил, скотина.

– Кого?

– Ли-Ло! Мою собачку. Лысую хохлатую китайскую собачку. Мне его муж неделю назад купил. Чумных денег стоит. Из Англии выписывал. Его нужно в специальном кресле возить, а ему там скучно, вот я его и взяла на ручки. А ты бац! И все! Он об руль ударился и упал, наверное, там не дышит уже. Я даже смотреть боюсь. Если с ним что-то случиться, муж меня убьет.

– Как любил говаривать мой друг, Карлсон: «Спокойствие и только спокойствие!» Расслабьтесь, девушка. Вдох-выдох. Все хорошо. Меня, кстати, СтанИславом зовут, а вас?

– Катя.

– Очень приятно. Дышим, Катя, дышим. Жаль, что знакомиться приходиться при таких обстоятельствах. Продолжаем дышать. Не останавливаемся, Катюша. Я все беру на себя. Я же мужчина! Пойдемте смотреть на вашего питомца.

Лило, действительно, оказался маленькой лысенькой и очень страшненькой собачонкой. За что такие деньжищи плачены? Нет! Нам, вчерашней школате, не понять буржуйских замашек. Хорошо, что через пару минут «лысан» открыл глаза, встряхнул челкой, поднял мордашку, обслюнявил хозяйку и снова заскакал, как ни в чем не бывало. Барби обрадовалась и умоляла нас ничего не говорить ее мужу. Мы великодушно согласились. Потому что перспектива иметь отношения с ее супругом, нас не прельщала.

После этого случая «собакоубийца» хипповать не перестал, но без тормозов больше не ездил.

Ибо нефиг!

Вчера я договаривалась об интервью с британским консулом. Татьяна, ее пресс-атташе, спросила, нужен ли мне переводчик? Подумав, решила, что справлюсь. Вопросы переведены и высланы заранее. Английский в универе преподавали на уровне – так, что мы с подругой TOEFL, тест на знание английского как иностранного языка, сдали без особой подготовки. В редакции постоянно приходится переводить какие-нибудь пресс-релизы. Да и опыт общения с иностранцами на инглише, какой-никакой имеется. На худой конец, мой боевой диктофон будет со мной, если не пойму – переведу с записи. Оказалось, что я себе крепко льстила!

Интервью. Я слышу речь, но не слышу слов. Только на двадцатой минуте начинаю различать отдельные слова.

До этого я общалась в основном с американцами, а их произношение очень сильно отличается от традиционного английского образца. Невольно вспомнила, школьную учительницу бабу Гену, Генриету Михайловну, которая уделяла повышенное внимание интонированию. Хорошо, что Таня, все-таки осталась с нами и помогла с переводом. Интервью состоялось, я спасена от позора. Правда возникает ощущение дежавю. Мне уже случалась переживать подобное в беседе с чиновниками.

Я не знаю, почему так получается, но многие народные избранники, после «восхождения» в должность утрачивают способность выражать свои мысли простым человеческим языком. Учат их этому, что ли специально? А вдруг и, правда, в думе собирают всех новичков, отводят в сторонку и заставляют разучивать концеляризмы.

Ну, правда! Вслушайтесь только в эту речь, «государственную речь».

Она плавна и округла, словно прибрежная галька облизанная волнами. Она многолика, как статуя Будды. Она совершенна в своей важности, и даже неправильные ударения не портят, а лишь усиливают впечатление. Она даже претендует на вечность – длиной в квартал. Слыша ее, чувствуешь себя гусеницей, упавшей на страницу Большой энциклопедии. Узнаешь отдельные слова, но не понимаешь общего смысла.

Процесс эволюции регионального чиновника в москвича занимает годы. Это замечательно видно при посещении Госдумы: прижившиеся, прошедшие уже несколько созывов депутаты стараются выглядеть максимально спокойно, если не сказать демократично, а новички блестят и начищены, как самовары.

Типичный региональный чиновник: костюм (всегда больше на размер), галстук (странной формы), черные ботинки (часто с квадратными носами) и часы. Разница между рангами проявляется в затратах. Чем выше ранг – тем дороже часы и костюм, ярче галстук, ботинки менее практичны. Вместе с рангом растет и автомобиль. Вершина желаний – Lexus LX 470. Но общий знаменатель неизменен: все плохо сидит, как будто с чужого плеча, и глубоко провинциально. Самая дорогая вещь всегда носится напоказ.