Ольга Новикова - Эйнштейн на джипе

Сочувственно поглядывая на плачущую пассажирку, таксист спросил:

"Можно я закурю? "

Светлана молча набрала Славкин номер.

Телефон сообщил, что абонент недоступен.

– Господи, Господи! Только не это! —

прошептала Светла.

– Меня Максим зовут, – начал разговор водитель.

– Славка, не смей! – захлебываясь словами, хрипела в трубку Светка.

– Спусти воду, скотина. Пожалуйста! Я убью тебя!

– Лето сегодня теплое, – задумчиво произнес водитель Максим.

– Это, наверное, потому, что весна была ранняя.

– Славка, я не знаю, что я с тобой сделаю! Сколько ты выпил? – кричала Светка.

– Может, вам музыка не нравится? – вдруг осенило водителя. Он нажал другую кнопку на магнитоле.

"Джинсы воды набрали прилипли. Мне кажется, мы крепко влипли… ", – пропели динамики.

Светка разрыдалась в голос.

Максим испуганно нажал другую кнопку:

"Нет чудесней ничего, чем та земля под небесами…"

– Славка, подонок, сволочь проклятая! Спусти воду, пожалуйста!

Я приеду, я уже еду. Я люблю тебя, гад, – скулила в телефон Светка.

"Я Водяной, я Водяной, поговорил бы кто со мной… ", – напевала радиоволна, погружая бессильную дрему.

– Девушка! Девушка! – Светка очнулась от легкого похлопывания по плечу. Таксист озабоченно вглядывался в ее лицо.

– Какая улица?

– Вроде бы Шоссейная! Там дом был такой пятиэтажный с крышей такой… красной. И еще магазин, – вспомнила Светка и сунула руку в сумочку.

– Ма-га-зин, – пропел водитель.

– Есть магазин, а номер дома какой? Может, спросите у этого, вашего на телефоне, – пробормотал Максим, заглушая мотор.

– Я не знаю. Была здесь два месяца назад. А он трубку не берет, – всхлипывала Светка, прилипнув лбом к стеклу.

Вот тот дом! – воскликнула она, заметив алеющую крышу.

– Подъезд хоть помните? – удрученно спросил таксист.

Светка не ответила и, сунув Максиму в руку смятые и промокшие пятьсот рублей вместе с салфеткой, выскочила из машины.

"Странная девушка", – подумал таксист, нерешительно заводя мотор, немного жалея, что не взял у Светки номер телефона.

А та уже выбирала подъезд, надеясь на мышечную память.

Славка жил на первом этаже, и коричневую дверь с блестящей черной ручкой Светка узнала безошибочно —

память с интуицией не подвели. Светка позвонила – не открыли. Она нажимала и нажимала на звонок, пока в голове не загудело.

За соседней дверью кто-то копошился, Светка без надежды постучала.

Открыли сразу – на пороге появился по пояс голый парень на костылях.

От неожиданности и страха Светка села на ступеньку.

Несколько минут зареванная девушка и девятнадцатилетний дембель молча изучали друг друга.

– Вы что-то хотели? —

спросил парень, приглаживая незабинтованной рукой перебинтованную голову и поправляя шейный корсет, как галстук.

Светка начала как в дурмане, путая слова и интонации.

– Я. Ваш сосед. Я девушка. Мы поссорились. Случится что-то, а он не открывает.

Парень подковылял к Славкиной двери и прислонился к ней торчащим из-под бинта красным ухом.

– Похоже, там нет никого. Кстати, я Сашка, – ответил дембель и смущенно протянул Светке здоровую руку.

Светка сбивчиво выпалила от неожиданности:

– Нет, он там, я точно знаю. Он в ванной. Я Светлана. Поздравляю!

Дембель щербато улыбнулся и уставился на Светку голубым взором.

– Короче, слушай. Первый этаж же! Сможешь с балкона залезть?

Я бы сам, конечно, но не в форме.

Светка кивнула. Они вышли на улицу.

Сосед ловко подсадил девушку, и она забралась на Славкин балкон.

– Слава богу открыто! Светка побежала через комнату в ванную.

"Вот безбашенная", – подумал Сашка, почесав гипс на ноге, забинтованной рукой.

Спотыкаясь о пылесос и журнальный стол, хромая и стоная, девушка добралась до двери в ванную. Славка допивал шестую бутылку "Kozel", мечтательно разрисовывал кровавым пальцем голубой кафель.

– Сволочь! – сорвав дверь с петель ворвалась Светка и тут же шлепнулась в обморок от вида алых разводов.

Вечером Светка познакомилась со Славкиными родителями и сестрой, которая пришла на званый чай с мужем. Все ели пирожные и косились на забинтованные Славкины запястья.

Через три так и не решившись сыграть свадьбу, Светка окончательно рассталась со Славкой…

Случилось это из-за очередного скандала.

– Славик, не прыгай со второго этажа, я договорюсь с соседями с девятого, чтобы наверняка…

– Пошла ты! – Рявкнул Славик, сидя на краю рамы и болтая голыми ногам.

И Светлана, наконец, ушла.

Кормилица дракона

Вспомнила бытность свою в кинопрокатной компании, где трудилась пишущим редактором.

Логотипом компании с самого её основания стала игуана. Живая игуана Гуня, из рода галапагосских драконов, родилась в московском зоопарке и жила в клетке рядом с мужским туалетом, ничего не зная о Галапагосах.

Три зимних месяца, как водится в фауне у холоднокровных, игуана проводила в анабиозе. Остальное время откладывала пустые яйца и охотилась на кинопрокатчиков.

Покормить суровое двухметровое отродье динозавров, можно было только выудив ее из клетки и опустив на пол (лично я это научилась делать на пятый раз). В пятый раз было не так сложно, и хотя Гуня по привычке раздирала в кровь моё предплечье, кусочки пресной курицы все же удавалось забросить в ее мелкозубую пасть. Кровавые шрамы затягивались медленно, нанося каждый день психологические травмы моим коллегам – дизайнерам.

Как-то раз главная по уходу за Гуней – уборщица Тётя Маша отправилась на родину в Одессу, сделав меня, за час до отъезда, Гунькиным опекуном.

Оказанное доверие означало, что я должна была почти забросить работу редактора и по часам кормить животное, выгуливать и чистить её клетку.

– Никому, кроме тебя, я это не могу поручить, – со всей серьезностью сообщила Тетя Маша, помахав на прощание билетами на поезд в Одессу из окна такси.

Вспомнив, как накануне Гунька прикусив мой палец, старалась его оторвать, а тетя Маша пыталась оторвать от посиневшего пальца драконью голову, пока я закатывала глаза от боли, молилась о быстрой кончине и теряла сознание, я со вздохами поплелась чистить клетку.

Гулять по улице с игуаной мне запретили наотрез (с какими фонарями потом искать счастливый символ, если убежит…).

Зато разрешили прогулки в офисе, сострадательно выдав собачий ошейник и поводок.

Два раза в день – в 12.00 и в 16.00 мы с Гуней выходили на прогулку.

В эти славные часы наступала вдохновенная тишина: офис пустел, властвующая бухгалтерия с проклятьями запиралась в кабинетах. Дизайнеры и верстальщики, включив на полную мантры "Нашего Радио", в наушниках "Sony", погружались в себя и в работу.

Секретарь понимающе забиралась с ногами на стол ресепшена, и только совет директоров компании – братья Павел и Николай задумчиво бродили за нами с Гунькой, меланхолично наблюдая, как линяющая рептилия гипнотически медленно тянет меня за поводок и царапает дорогой офисный линолеум, оставляя на нём куски заскорузлой кожи. Казалось, в эти моменты братья постигают какую-то истину.