Евгений Биктимиркин - Территория хаоса

Анатолич объяснил на всякий случай всем присутствующим, в чём провинился Сергей. Оказывается, он всего лишь позарился на «украшения и деньги человека, который для нас очень ценен, и, по факту, нашего человека».

– У вас же всё. Я извинюсь перед ним, – заговорил Сергей жалобным голосом, и таким я его себе не представлял. Я понял, что дела у него действительно плохи.

– Жень, ты решил? Хочешь работать с нами? – неожиданно спросил меня Анатолич.

– Да, – ответил я сразу, как осознал, что он спросил.

Он протянул мне пистолет.

– Покажи, что не слабо, – продолжил он.

Я почувствовал, как мои мышцы расслабились, казалось, ноги меня почти не держат, стало и жарко и холодно одновременно. В голове стало пусто. Постоянно пытался выкинуть три четверти мыслей, а тут захотелось хоть о чём-нибудь подумать.

– Но он же мне почти как напарник, и…

– Я знаю, – перебил меня Анатолич, – правила есть правила.

– Но…

– Если слабо – ничего, сами сделаем.

Я как будто собственную жизнь вымаливал. Этот злыдень даже не давал привести никакие аргументы. Стало ясно, что он даже самый весомый не примет. Меня это раздражало. А ещё я заметил, что ни когда я мямлил в допросной, ни сейчас, ни даже на первом допросе в детстве никто не смеялся, возможно, даже не улыбался. Ни одной гадкой улыбки, как бывает со злыми детишками школьного возраста. Казалось, что даже самый глупый в этих ситуациях понимает, что дело серьёзное. Как будто даже самый бесстрашный и крутой осознает ценность человеческой жизни, пусть и чужой, пускай он и не обязан. Притом, что не осознавать её – гораздо проще. Но в независимости от того, ценишь ты её или нет – это не имеет почти никакого значения.

– Громко это. Я по-своему, – наконец заставил я себя сказать, и жестом отказался от пистолета.

– Женёк, не надо? Ты чё? – чуть не заплакал Серый.

Я резко нырнул за него и свернул ему шею со всей силы. На какой-то момент восприятие реальности отвалилось, и показалось, будто время остановилось, но я быстро собрался, поднял глаза и посмотрел на реакцию присутствующих. Все стояли молча; кто-то смотрел на меня, кто-то – на Сергея.

Больше всего меня беспокоило, что я теперь чудовище, животное или какой-то псих в их глазах. Подумать только – в их глазах! Теперь на меня так и будут смотреть, как сейчас; не будут доверять, а разговаривать коротко и хриплым голосом.

– Займитесь телом, – сказал Анатолич, глядя на людей у стенки. – Жень, посмотришь, поможешь.

Последняя реплика меня немного подбодрила. Дяденьки уехали, а незнакомые парни стали развязывать жертву. Делали они это медленно. Ужасно медленно, я хотел им помочь, чтобы ускорить процесс. Дальше шли печальные, немного противные, но необходимые действия.

Яму копали, труп кидали. Меня похвалили, что не стрелял, а то испачкаться могли. Лёша молчал, а я всё же решил спросить:

– Неужели действительно такое наказание за кражу с возвратом?

Но мне ничего не ответили. Лишь спустя минуту ко мне подошёл один из молодых гробовщиков и сказал:

– Я слышал, что он крысой был…

* * *

Неприятный осадок всё же остался. Назад мы ехали молча, хмурые. Я не стал спрашивать, правильно ли я поступил, потому что это бабский вопрос. Ну и потому что я боялся, что это будет уже слишком. Хотя, возможно, и следовало…

Дома я вновь прокрутил в голове произошедшее и удивился себе. Я не думал, что способен так себя вести, я оказался лучше, чем думал, и не понимал, почему. Однако осознание того, что всех этих бандюков не перестреляешь; что от их наказания вряд ли уйдёшь; что с ними не договоришься; что наказание слишком суровое; что они не полные тюфяки, и что меня так и будут держать на скамье неудачников, не давая нормальную работу, оплату и знания, меня удручало.

Мои мысли о плохом резко разбавились застенчивостью, интересом и некоторой возбуждённостью, когда я вспомнил, что скорей надо звонить деве в белом. Она взяла трубку и ответила согласием. После звонка я тоже удивился тому, как легко и без ошибок мне дался разговор, хотя, по идее, у меня голова занята другим. Но тут ещё одна безумная идея играла роль: чем быстрее я встречусь с ней, чем быстрее переключу фокус своего внимания, тем большее «алиби» я приобрету перед собой и остальным миром. Эх, я так быстро и усердно ни разу в жизни не купался – как будто потел и купался одновременно.

Я предложил сходить в кино или в кафе, потому что понятия не имел, куда её можно позвать. Так и сказал, ибо башка всё ещё варила так себе даже по трезвянке. К тому же, кино любил как минимум один из нас. Она выбрала детский вариант – прогулку в парке. Через час и сорок минут я был у входа в нужный парк. Я прибыл раньше назначенного времени на семь минут, но она уже была на месте.

– Привет.

– Привет.

Вначале, как всегда, я долго вспоминал, о чём бы поговорить.

– Планы на вечер отменились? – спросил я.

– Да… там не нужно моё присутствие, – ответила она.

– Надеюсь, ты тепло оделась? – решил я проявить заботу.

– Да. Могу хоть ночевать здесь, – ответила она с улыбкой, оглядывая деревья.

– У-а-а-у, – восхищённо сказал я.

– Что?

– Ты так посмотрела на деревья. Как будто восхищаешься природой; как будто тебе нравится здесь быть… с детства.

– Всё так и есть.

– Да ладно?! – удивился я.

– Да, ты всё угадал, – продолжила она почти без улыбки.

– Я уже давно не могу понять: Оксан можно называть Ксюшей, как Ксению, или нет?

– Лучше Оксаной. Всякие «Ксю» и «Оксы» мне надоели.

– Хорошо, Оксана, – я улыбнулся, попробовав имя на вкус.

– Так, чем занимался весь день? – спросила она меня.

Мне сразу вспомнились фильмы, в которых главный герой – какой-нибудь спецагент или наёмный убийца. Там мужик вечно какой-то противозаконщиной и прочими крутыми динамичными вещами занимается, и во время действа ему звонит девушка, и он настолько крут, что не говорит ей, что сейчас не удобное время, а продолжает разговор. В некоторых моментах этот заезженный приём должен быть забавным. Не люблю эту напыщенность.

– Я-я-я… с уголовниками опять виделся, – сразу сдал я себя.

– Ха-ха-ха! Зачем?

– Интересная жизнь у них.

– А у тебя нет? – спросила она с немного жалостливым выражением лица. Я на секунду представил, как она меня пожалеет, погладит, обнимет, приголубит, к себе позовёт.

– Ты знаешь, пока я ехал к тебе на встречу, я задумался над этим, и понял, что достаточно интересная и наполненная. Раньше я считал, что она у меня серая, однообразная, пустая и непонятная. А теперь уже думаю: я учусь, как добросовестный студентик, делаю диплом, который, я уверен на восемьдесят процентов, защищу. У меня начался рабочий стаж; у меня есть хобби – видеться с уголовниками; и вот, я ещё и на свидании с милой девушкой.