Александр Шушеньков - Дерево, или По ту сторону Зла и Добра

Дверь от сильного толчка распахнулась, и упитанный щетинистый мужиченка юрко проскользнул мимо Пришельца. Он тяжело дышал, и едва увернулся от вылетевшего следом дымящегося утюга.

– Совсем одурела, свинья! – бросил он на ходу инопланетянину. – Видите, какой творится беспредел? Запишите, потом привлеку вас, как свидетеля!

Озарив вселенского гостя бликами ярко-красных широких трусов, Валерий Юрьевич помчался по направлению к ветхому деревянному домику-кабинке.

– Вернешься, убью! – произнес напоследок торжествующий ольгин голос.

Петух, привыкший к подобным сценам, со злорадной ухмылкой наблюдал, как Одноглазый панически рванулся к яйцу-кораблю.

Он, похоже, плюнул на Контакт.

Боится.

Значит, уважает!

Слабоваты они, пришельцы, подумал Петр, наблюдая, как визитер шурупом ввернулся в люк. Тот с грохотом захлопнулся, шар пыхнул фиолетовым огнем и свечой ушел в небо.

Да, были дела когда-то…

***

Валерий Юрьевич отцепил рюкзак от забора и тяжелой жабой ухнулся с него в сугроб.

Любопытно, что же дальше?

А дальше хозяин юркнул к соседскому сараю, и умело открыл в нем дверь.

Сарай, примыкавший, кстати, вплотную одной из своих стенок к разделительному забору, был славен своим содержимым. В нем соседи хранили запасы сала, которое ухитрялись приобретать в условиях чудовищного перестроечного дефицита.

Очень интересно, подумал петух.

А чего тут интересного, пардон?

Все же очень просто.

Тридцатидвухлетний слесарь комбината резино-технических изделий Валерий Юрьевич Бедотов был вынужден действовать тайно – добровольно соседи никогда бы не пожертвовали даже часть своих огромных запасов для несчастного, страдающего булимией.

Сало!

Валерий Юрьевич был тонким знатоком этого продукта, а ввиду стесненности семейного бюджета не мог употреблять его по мере необходимости. Бедотов знал, что отец и сын Букашенко начали празднично-новогоднее попоище еще с ночи на двадцать пятое декабря, когда он побывал у них в гостях и впервые попробовал продукт. Старый Николай Филиппович с пьяных глаз похвалялся тогда своими запасами и даже водил Бедотова посмотреть на белые залежи-торосы.

Нынешняя предновогодняя пурга была очень даже кстати, поскольку надежно скрывала бедотовские следы. Букашенки набрали для закусывания продукт из сарая в избу в большом объеме, следовательно, риска, что Валерия Юрьевича застигнут – нет.

Разумеется, был у него и более примитивный вариант – проделать дыру в стене салохранилища со стороны своего огорода; да только по здравому размышлению Валерий Юрьевич рассудил, что это рискованно. Если соседи вдруг откроют убывание продукта, они именно первым делом и заподозрят, что он уходит к соседям. А найдут дыру – скандала не оберешься. А так он – друг, товарищ, брат и добрый сосед. И вне всяких подозрений, как жена Цезаря!

Итак, Бедотов включил фонарик и осмотрелся. Сала было много: оно лежало большими морожеными кусками, радуя глаз и вызывая веселое оживление в желудке. Он протянул руку, сожалея, что надо было взять вместо рюкзака большой мешок.

И ТУТ ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ!

Что-то прошипело сверху и ткнуло в темя Бедотова через шапку-ушанку, отчего он на мгновение перестал жить; а оно меж тем прошило насквозь тело и через левую пятку посеялось в земляной мерзлый пол сарая.

Сколько это продолжалось?

Секунду?

Полсекунды?

Одну миллионную долю ее?

Никто не знает, однако крохотный эпизод этот стал началом длинной цепи удивительных событий и превращений.

Бедотов, очнувшись от мгновенной выключенности, неожиданно для себя ощутил жгучий прилив стыда.

Как же так?

Он, благородный отец двух малолетних детей, пришел украсть сало у приятеля Луки?

Да разве возможно такое???

Нет, мы пойдем другим путем!

Без сала в рюкзаке.

Он резко встряхнул головой и решительно выбрался из сарая.

В голове отчего-то вертелась непонятная и неизвестно откуда прилетевшая мысль: « Имя, которое может быть поименовано, не есть постоянное имя».

***

Есть многое на свете, друг Петруччио, что непонятно нашим мудрецам, подумал петух, забираясь назад в курятник и прислушиваясь к ржанию, несущемуся откуда-то из незримого Эфира.

Что там происходило, что за неслышный громовой стук приближался и летел к Новозаборску?

А вот что.

Мчались в снеговой пелене невидимые Конь Рыжий, Конь Вороной и Конь Бледный, летела птица-тройка с новогодними подарками в санях.

Уж не та ли это была – знаменитая, из гоголевской поэмы, спросит эрудированный читатель. А кони – те, что «заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху»?

Дай ответ, попросит читатель.

Изволь, друг любезный, даю.

Не гоголевская это была тройка.

Разноцветных исхудавших кляч время от времени хлестали в хмельном азарте пассажиры: беззубый барсеточник Дед Мороз в облезлом бараньем армейском тулупе, яркогубая внучка Снегурочка в красном китайском пуховике и рваных сетчатых колготках, да голодный щетинистый младенец с соской-сигаретой во рту, одетый в малиновый пиджак и бейсболку с цифрами «1992».

Лихая компашка шлепала замусоленными картами в подкидном дураке, гремела гранеными стаканами, пела нетрезвыми голосами разнобойно «Мои мысли, мои скакуны-ы-ы!», а младенец, блестевший золотыми клыками и цепью на шее, время от времени еще и выбрасывал из подарочного звездно-полосатого мешка фальшивые долларовые бумажки, которые, кружась, превращались в снежинки и летели к земле.

Нет, не птица-Русь летела по небу, а нечто иное, фантастическое.

В Новозаборске быль становилась сказкой, а на одной шестой части суши завершалась великая безалкогольная социалистическая эпоха: наступал период дикого и хмельного капитализма.

И видно, так уж решено было где-то там наверху , что символом новой России стал ее первый Президент со всеми своими достоинствами и недостатками…

Глава 1. Семья Букашенко

… одни и те же внешние происшествия и отношения

отзываются на каждом человеке совершенно различно,

и при одной и той же обстановке каждый

все-таки живет в своем особом мире…

А. Шопенгауэр, «Афоризмы житейской мудости»

В доме №1 по переулку Безбожников проживали двое: отставной капитан второго ранга Николай Филиппович Букашенко, ныне занимающий должность начальника инкассации новозаборского коммерческого «Бетта-банка», и тридцатисемилетний сын его Лука. Уже несколько дней с перерывами на отдых они готовились к приходу Нового Года, что естественным образом вызвало потерю чувства времени: какой сейчас день на дворе и который час, они не знали, и следили за приближением праздника лишь по непрерывно работающему телевизору.