Геннадий Мурзин - Брызжет юмором народ. Сборник национального анекдота

* * *

Международный аэропорт. На летном поле – проводы официальной делегации… К Брежневу склонился его помощник и на ухо шепчет:

– Леонид Ильич, так не годится. Не по протоколу.

– Что такое?

– С товарищем Хонеккером вы прощались десять минут, а с этим черномазым из Зимбабве уже полчаса прощаетесь. Он, между прочим, и коммунистом никогда не был.

– Правда? А как целуется! Ах, как целуется…

* * *

По коридору в Кремле идет генсек Андропов. Он только что встал на ноги после очередной затяжной болезни. Ему встречается Громыко, который низко кланяется и произносит:

– Христос Воскреси!

– Ну, ты и даешь! Это уж явное преувеличение – я и Христос!?

* * *

Полетели в Германию с очередным дружеским визитом Горбачев и его Раиса Максимовна.

Самолет пролетает над одним из голодных российских городов. Глядя в иллюминатор, Горбачев говорит:

– Вот если я сброшу горожанам мешок муки, то люди мне будут благодарны

Откликнулась Раиса Максимовна:

– А если я, Миша, сброшу мешок колбасы, то горожане будут вечно мне благодарны.

Командир корабля не выдержал, подошел к ним и сказал:

– А если же я вас обоих сброшу с самолета, то мне будут благодарны все народы Советского Союза.

* * *

Сидят за столом загородной дачи и пьют чай Брежнев и Жуков 22 22 Великий полководец Советского Союза, за все годы Великой Отечественной воны не проиграл ни одного сражения. И получил от народа самое почетное звание – Маршал Победы. . У обоих – полна грудь орденов. Все хорошо, да вот беда: не дают пчелы покоя Брежневу. Так и вьются, так и льнут к его наградам. Не выдержал Леонид Ильич и обращается к Жукову.

– Георгий Константинович, скажи, почему пчелы льнут к моим орденам, а к твоим – нет?

– Все очень просто, – отвечает Жуков, – твои награды пахнут «липой», а мои – порохом.

* * *

Премьер-министр Индии Джавахарлал Неру знакомит своего гостя Хрущева с достопримечательностями города.

Вдруг кортеж машин остановился на одной из улиц: не проехать, так как на проезжей части разлеглась корова. По древнему обычаю в Индии это животное считается священным и потому трогать нельзя – великий грех.

Долго Неру уговаривал корову встать и отойти в сторону, не позорить его перед гостем. Корова продолжала лежать и жевать свою жвачку, не обращая на него никакого внимания.

Тогда из машины вышел Хрущев. Подошел к корове, наклонился к ее уху и что-то прошептал. Корова вскочила на ноги, взбрыкнула и пустилась наутек. Неру изумился и попросил Хрущева поделиться секретом.

– Да, ничего особенного, – небрежно махнул рукой Хрущев. – Я ей сказал: если она не уберется прочь, то я ее запишу в колхоз и запрягу в плуг.

* * *

* * *

Горбачева спрашивает у Лигачева:

– Егор, ты пиво холодное любишь?

– Люблю.

– А женщин потных?.. Ну, когда меж грудей пот ручьями льется?..

– Не люблю, – отвечает Лигачев. – Зачем, Миш, задаешь такие странные вопросы?

– Тестирую я, Егор… Чтобы лучше знать предпочтения коллег по политбюро.

– Но зачем тебе это?

– Затем! Отправлю-ка я тебя нынче в отпуск не в июле, а в январе.

* * *

Жены членов политбюро ЦК КПСС вернулись из турне по Франции. Одна из жен рассказывает своей приятельнице:

– Были в Лувре… Ах, как там замечательно! По секрету: в одном из коридоров почти всех нас изнасиловали… С остервенением изнасиловали.

– Почти? – переспрашивает подруга.

– Жену Шеварднадзе 23 23 При Горбачеве был Министром иностранных дел СССР. не изнасиловали.

Приятельница никак не отреагировала. Тогда рассказчица продолжила делиться впечатлениями:

– Были на Елисейских полях. Гуляли. Нас почти всех изнасиловали… Изощренно изнасиловали.

– Почти? – вновь спрашивает подруга.

– Жену Шеварднадзе не изнасиловали.

Приятельница почему-то вновь оставила последние слова без внимания.

Рассказчица так и решила, что приятельница ее не поняла, поэтому продолжила делиться туристическими впечатлениями:

– Были, между прочим, в Булонском лесу. Ах, какая там тишина! Какой мир и покой! Кстати, нас почти всех изнасиловали… Безобразно изнасиловали… Слышала, что Француженки специально туда ездят, чтобы их изнасиловали… Жену Шеварднадзе вновь не изнасиловали.

Приятельница покачала головой.

– Странно, что ее не изнасиловали. В чем причина?

– Причина в том, что жена Шеварднадзе не хотела, чтобы ее изнасиловали.

* * *

Идут по улице, прогуливаясь перед сном, генерал Чурбанов (зять Брежнева) и жена Галина (любимая дочурка Брежнева). Навстречу попадаются всё ядреные такие парни. Галина, радостно улыбаясь, со всеми здоровается.

Чурбанов ревниво спрашивает Галину:

– Кто такие?

– Это же всё члены моего кружка.

Генерал ничего не сказал. Прошло несколько дней. Супруги вновь гуляют по улице. Но на этот раз встречаются одни юные красотки. С каждой из них Чурбанов здоровается, всякий раз прикладывая к груди руку.

Галина, видя это, спрашивает:

– Кто такие

Чурбанов восхищенно отвечает:

– Это всё кружки моего члена.

* * *

Заглянул как-то на птичий рынок Егор Лигачев. Подошел к продавцу попугаев. Интересуется:

– Где тут самец, а где самка?

– И ты не знаешь? – удивился продавец.

– Не знаю, – признался Лигачев.

– Купи. Принеси домой. Выпусти из клетки и наблюдай: если улетела, то, значит, – самка; если улетел, то, значит, самец.

* * *

Вечер. В постели лежат генерал Чурбанов, зять Брежнева, и Галина, дочка того же Брежнева.

Генерал смотрит на все больше и больше стареющую жену, а потом мечтательно произносит:

– А у жены нашего соседа, знаешь, какие замечательные трусики? Сплошь отделаны кружевами, нежно-розовыми такими кружевами. Кажется, такая мелочь, а до чего же смотреть приятно!

Галина промолчала. Прошла неделя. Снова вечер. Снова супруги в кровати. Галина, мечтательно прикрыв глаза, сладострастно говорит:

– Знаешь, у нашего соседа он, инструмент, которым детей делают, всего-то на два сантиметра длиннее твоего. Мелочь, а до чего ж приятная!

* * *

Приходит Брежнев к академику Чазову, своему обожаемому врачу.

– Что у вас? – по привычке спрашивает Чазов пациента.

– Печень, доктор, пошаливает, – жалуется Брежнев.

– Ясно. А еще?

– Постоянные головные боли…

– Дальше-дальше.

– Ноги в суставах плохо сгибаются.

– Еще что?

– Мне кажется, сердце бьется с перебоями.

– Понятно. Все?

– Нет. Что-то с памятью моей стало… Все, что было не со мной, – помню… А так – начисто забываю.