Сергей Вологодский - Солдаты. Кто в армии был, тот в цирке не смеется!

В туалет разрешалось ходить только когда соберется десять человек. На вопрос Николая:

– А как быть?

– Своему товарищу в карман сходи! Если терпеть уже не можешь! – прапор прокричал на ухо Николаю.

Горин кричал всегда. Никто и никогда не слышал его нормального голоса. Только крик. Не раз он на службу закатывался пьяный и наливал сержантам.

Они тихо сидели в своем кубрике, тогда-то новобранцам и разрешалось свободно сходить покурить или посетить туалет. Много ли солдату нужно?

Как-то один раз сержант Иванов увидел на шее Николая серебряную цепочку с иконкой.

После вечерней прогулки Иванов подкараулил Николая и прижал его к стене за казармой:

– Снимай! – крикнул сержант, дыша своим перегаром новобранцу в лицо.

– Нет, – чуть слышно ответил Коля. – Цепочку я не сниму!

– Ты, сука, офигел? Цепочку носить в армии запрещено!

– У других ведь тоже есть, – вновь прошептал новобранец.

– Значит, стучишь на товарищей? – ехидно усмехнулся сержант.

– Я не стучу!

– А что ты тогда сейчас делаешь? Сразу всех сдал.

После этих слов Николай получил в живот и согнулся пополам. Потом, когда новобранец разогнулся, последовало пару ударов по корпусу. Николай издал истошный крик. Иванов сделал захват рукой и несколько раз ударил коленом в живот. Парень сложился пополам и упал на колени. От следующего удара рухнул на бок.

– Я сказал, снимай цепочку!

– Пошел ты!

– Смотри, я умею бить так, чтобы не осталось синяков. Поэтому снимай цепочку, пока я не начал, – склонился над «духом» Иванов.

– Я сказал нет!

Иванов поднял Николая за ворот кителя и с силой приложил к стене. Раздался сильный стук удара о дерево.

На этот шум, из казармы выглянул младший сержант Матюков.

– Ты охренел? – посмотрел он на Иванова. – Он еще зеленый!

После этих слов Матюков увел товарища в казарму.

Горин часто шутил, называя Матюков – человеком с ругательной фамилией. Так в армии Николай первый раз получил пилюлей, после них отправился спать.

Утром к нему подошел Иванов и попытался извинить за вечерний инцидент. Только выдал все так, словно это Николай был во всем виноват.

– Ну, ты же понимаешь… Цепочки нельзя в армии… Я хотел тебе помочь… Ее же все равно заберут в роте… Вообщем, извини, типа… С меня причитается… – такой монолог лишь и смог выдавить из себя Иванов.

За три дня до присяги взвод усердно гоняли на плацу, даже следил за их занятиями замполит части. Маршировать у всех получалось нормально, но когда майор увидел, как новобранцы выходят из строя, просто впал в ужас. И велел продемонстрировать Матюкову, как правильно это делается. Тот покорно исполнил приказ. У майора от увиденного глаза полезли на лоб:

– Сержант, ты сам не умеешь маршировать! Как ты можешь учить чему-то молодых бойцов? Какой мудак тебя сюда направил? Они там совсем, что ли охренели? – разорялся офицер. И весь следующий час уже учил сержанта выходу из строя.

За день до принятия присяги весь взвод сидел в казарме, и наизусть заучивали ее. Многим это пригодилось. Вечер того же дня всех построили на взлетке и велели взять свои подушки.

– Сегодня вы еще запахи, но завтра станете – духами. Сейчас мы будем выбивать из вас эти запахи. Взвод готовься! Огонь! – ликовал сержант Иванов, проходя вдоль строя.

После этих слов ребята кинулись дубасить друг друга подушками. Было очень весело.

– Лови! – раздавались крики. – Получите фашисты! Наших бьют!

После этой традиции все отправились спать.

В день принятия присяги был сильный и мокрый снег. Кто первый принимал присягу, еще успел прочитать по листку, остальным же приходилось ее вылавливать из своей памяти. Новобранцы стояли и смеялись над собой, кто чего только не насочинял. Но все прокатило.

На присягу ребятам были выданы автоматы, они держали их в руках впервые. И когда пошли в курилку на перекур не знали, куда их деть. С автоматами дурачились – изображали, будто на войне. Крутились и прыгали по снегу, делали вид, что стреляют по неприятелю и кидают в него гранаты. Вели себя как малые дети, для них это была игра – они не понимали, что приняв присягу, сделали серьезный шаг вперед. Офицеры же наоборот понимали и ничего не говорили.

Вечером к некоторым новобранцам приехали родители, им были выданы увольнительные записки на сутки. Остальные же остались в кубриках. К оставшимся в казарме солдатам, ребята принесли домашнюю еду. Пару человек, даже пронесли водки. Только едва открыли бутылку, на запах прибежал Горин и конфисковал все бутылки. Он как ищейка, нашел по запаху.

Утро началось опять в шесть утра с зарядки, но уже после завтрака взвод пошел не на плац, а повели их в автопарк, где проходил общий развод на работы всей части. Ребята были уже полноценными солдатами.

В первый раз новобранцев послали красить столбы, на которые была натянута колючая проволока. Столбы все были покрыты инеем и не красились, краска просто не приставала. Но был приказ – красить! И они красили!

Коля макнул кисточку в банку с краской и мазнул по столбику. Краска легла но не полностью – остались просветы. Надо немного подкрасить. Провел второй раз, получилось еще хуже. Кисточка собрала и ту краску, которая была нанесена первый раз. Коля подошел к Матюкову.

– Товарищ младший сержант, краска не ложится на столбики.

– Тебе какая разница? Тебе приказали красить – крась! Приказы не обсуждаются! Понял?

– Так точно!

– Выполняй!

Дня через три после принятия присяги, в казарму привезли тридцать солдат для прохождения курса молодого бойца. Если первый взвод проходил КМБ три недели, то новым бойцам его сократили до двух недель. С их приходом в казарму, Николай и его сослуживцы чувствовали себя, чуть ли не «дедами».

Вновь прибившие «запахи» на все смотрели с тревогой в глазах, боялись сделать какое-нибудь лишнее движение. А первый взвод ходил вразвалочку, в любое время ходил в туалет и курить. По времени помывки ограничения не было. Чем не привилегии старослужащих?

Сержанты за ними практически не смотрели и в итоге первый взвод совсем охренел: ходили руки в карманы, а Дон – паренек из Питера – вообще обнаглел и расстегнул верхнюю пуговицу. После такого Иванов не стерпел и построил весь взвод на взлетке.

– Вы, суки, совесть потеряли? Много отслужили? Я вам сейчас покажу, что такое армия! Вы у меня носом землю рыть будете! Я вам покажу дедовщину!

Он стал проходить вдоль строя, проводя утренний осмотр, который не проводился после присяги ни разу. Подворотнички отлетали только в путь, следом шел удар по шее. Дон за свою расстегнутую верхнюю пуговицу схлопотал в живот. У кого бляхи не были начищены до блеска, получали сержантской золотой бляхой по ладони, среди таких нарушителей оказался и Николай. Удар был не слабый, ладонь быстро покраснела.