Борис Седых - Море на двоих. Записки подводника

За текущее боевое дежурство случилось уже пятнадцать не учебных, а реальных аварийных тревог. На корабле крысы зачастую залезают в РЩ (распределительные электрощиты), тогда разносится трезвон аварийной тревоги: «Пожар в таком-то отсеке».

Наш доктор – штатный крысолов, но это не его специальность. Он окончил военно-медицинскую академию в Ленинграде, талантливый хирург, фанат медицины. Ему для профессионального роста нужен операционный стол и тяжёлые больные. Вместо этого он миксует яды для грызунов и ведёт приём симулянтов с 09 до 12 утра. Служба на корабле для него – осознанный путь деградации, но он держится.

Моё место для сна по-прежнему в гиропосту, но я предпочитаю оставаться в штурманской рубке. Сплю на диванчике среди ИДА-59 – спасательные средства на все случаи, полезная вещь. Крысы сначала очень мешали, но я к ним привык, хоть какая земная живность рядом, живучая, как мы. К штурманской вахте я давно допущен, теперь стою дублёром со штурманом, в одно время с командиром.

Первые дни меня подавляла неоправданная, как мне казалось, агрессия со стороны командира и старпомов. Своего родного штурманёнка Петрова, тупого выпускника ВВМУППа, которого даже жена бросила, они жалеют, отыгрываясь на мне, прикомандированном. Но я терплю, как выпускник ВВМУ им. Фрунзе, потому что знаю, что кроме моего дедушки многие адмиралы были выпускниками этого славного училища.

Я окреп. Пока не очень, но проникся мужским духом, преобладающим на флоте. Здесь не принято церемониться. Говорят как есть, лечат косяки ментальными подзатыльниками, а нередко – тактильными. Такие правила игры. Командиры не должны быть добренькими. По той простой причине, что на кону реальные человеческие жизни.

Экипаж очень опытный и обученный. Старпом – давно созревший командир: оторвавшись от корабельной повседневности, витает на пару с Кэпом в высях боевой стратегии. Маркель первый год как СПК БУ, за старпома рулит экипажем, с первого дня встал на командирскую вахту, Кэп ему доверяет. Помощник после автономки уходит старпомом в другой экипаж, на его место назначают нашего минёра, который всего второй год на лодке! Естественно, он ТОВВМУшник – обожает карьерный рост, к тому же по фамилии Якименко. Я разгадал тактику выпускников ТОВВМУ. Тупыми они только прикидываются, чтобы оставаться «военными».

На флоте все военные делятся на «военных» и «невоенных». Мам, чтобы уяснить мою мысль, представь на минуту, что мне рассказали. База Западная Лица в Заполярье. Конец сентября. В небе пару раз наблюдалось северное сияние, на земле натоптанный не первый снег. Для экипажей, которые не в море, введён обязательный ПХД (парково-хозяйственный день), естественно, в законный выходной субботний день, с девяти до тринадцати. Шабат по-флотски. Офицеры-мичмана наравне с матросами метут дорожки.

Пока «невоенные» военные задаются вопросом «какого хрена?», «военные» разбирают лучший инвентарь. Поступает новая вводная. Пришли саженцы берёз. Экипажу раздают ломы, чтобы ими взломать место посадки растений. Грядёт абсолютно безнадежное дело. Слабым корешкам саженцев берёз нет шанса пробиться без солнца за Полярным кругом. «Невоенных» военных терзает вопрос «зачем в вечной мерзлоте на зиму сажать деревья, они же погибнут?», «военные» тем временем обкладывают посадку камнями, чтобы деревья продержались, не упав до обеда. Проревела сирена воздушной тревоги, обозначив полдень – время побудки жён офицерского состава, а нам – время сдавать инвентарь, но тут, как всегда, вдруг оказывается, что берёзки похоронены всего на метр от дороги, а приказ был – полтора. «Невоенные» бросают ломы и разбегаются по домам, а «военные» остаются за трусов выполнять двойную работу.

Для себя я решил, что должен стать командиром. Этот путь для настоящих «военных». Мне предстоит научиться абстрагироваться от здравого смысла, справедливости, целесообразности в гражданском понимании. На службе логические цепочки идут в обратном направлении. Приказ – всему голова. Если он отдан, значит, над ним кто-то уже подумал. Какой смысл в двойной работе?

Оказывается, Маркель решил сделать из меня человека, слепить из глины офицера. Все зачёты принимает лично, уделяет пятнадцать минут во время своей вахты. Я на память описываю устройство каждого отсека. У него всегда заготовлен каверзный вопрос. Методы при этом самые непедагогические, но максимально эффективные. На корабле меня уже прозвали «Хочувсёзнать».

Пока не знаю, что ожидает на берегу. Сходить с корабля как-то страшно, привык к размеренному ритму автономки. Да и расставаться с этим экипажем не хочется, только наладил взаимопонимание с гиропостом. Отправлю письма по прибытии, позже напишу про Тихас.

Береги себя. Люблю. Целую. Моя любимая мамочка».

И так получилось, лейтенант Андрей написал последнее письмо.

«Дорогая мамочка!

Спешу тебя обрадовать. Меня назначили командиром электронавигационной группы в экипаж Шалимова. Таким образом я перескочил через должность инженера! Я очень рад, так как Валерий Яковлевич у подводников дивизии на хорошем счету. Представляешь, меня ему рекомендовал Маркель, который за три месяца пинками под зад, прости, это не моё, но его образное выражение, из меня сделал не человека, но настоящего специалиста. Жаль с ним расставаться.

Жизнь бьёт ключом. После автономки экипаж попал под эксперимент московских медиков, и я вместе с ним. Вообрази, три километра кросса по сопкам на следующий после возвращения с морей день. Спасибо, что разрешили хоть кеды надеть. Во время бега я чуть не задохнулся. Не представляю, как выдержали мичмана, кому за тридцать.

На подводных лодках в воздухе высокое содержание вредных примесей, которыми организм просто отравлен. Нужно время, чтобы очиститься и восстановиться. В первые дни до казармы с одышкой доходил не я один, а здесь – кросс. Наверняка послали в Москву победную реляцию, значит, какой-то экипаж, проклиная нас, побежит пять километров. Кто, как не подводники, поможет докторам выяснить пределы выносливости человеческого организма?

А вообще, теперь я очень счастлив, что попал служить в Приморье, хотя и по залёту. Не сравнить ни с Камчаткой, ни тем более с Северами. Кому рассказать, не поверят. У нас офицеры и мичмана прибывают на службу к девяти утра, к проворачиванию, а не к восьми, на подъём флага, как везде. Служба до обеда, а затем по приказу командующего флотилией Храмцова все экипажи в полном составе с матросами отправляются на пляж купаться и загорать. Ровно в шесть все разъезжаются по домам. Военный маразм сведён к минимуму. Ну а море – это святое. Там служим по полной.

Я обрадовался, когда штурман позвал меня на пикник.