Эрик Дзоблаев - Silver Elephant

– Тихо, тихо, не пугайте пациентов, давайте отойдём, – беря Владимира за плечо и слегка направляя в другую сторону, стал успокаивать заведующий отделением.

– Вы что, не понимаете, что происходит? Мне не нужны разговоры, мне нужны действия с вашей стороны!

– Иван Иванович, из третьей палаты выписался человек, появилось свободное место, – сообщила подбежавшая в этот момент медсестра.

– Так, быстро перевозите Людмилу Ефремовну туда, вкалывайте обезболивающее и ставьте капельницу, бегом! – дал поручение медсестре заведующий, и она тут же скрылась.

– Вот видите, всё хорошо, сейчас вашу маму определят в палату.

Владимир хотел ринуться за медсестрой, но Иван Иванович его остановил:

– С ней всё будет хорошо, наши врачи с медсёстрами за ней присмотрят.

Отталкивая руку заведующего, Владимир вновь повысил голос:

– Где-то я это уже слышал. И что в итоге? Моя мама минуту назад лежала в коридоре и стонала от боли! Как Вы это объясните?!

– И всё же пройдёмте со мной в кабинет, о ней позаботятся.

– Хорошо… Пойдёмте. Но Вы не отвертитесь от вопроса.

– Всё, расходимся, ничего интересного здесь нет, – обратился доктор к толпе, которая собралась на крики Владимира.

…В кабинете…

Владимир уселся в роскошное новое кресло, заметив не без иронии:

– А неплохой у Вас кабинет для городской больницы, с потолка которой обваливается штукатурка. И замер с вопросительным выражением лица, ожидая комментариев.

– Ну, как Вам сказать, – заюлил Иван Иванович. – В больнице не осталось свободных мест, поэтому нам пришлось положить Вашу маму ненадолго в коридор.

Тут в кабинет заглянула та самая медсестра, на которую изначально накричал Владимир, и попросила забрать бумаги из шкафчика…

– Как это не было? Вчера, когда я уходил, доктор сказал, что всё хорошо и сейчас мою маму положат в палату.

– Правильно, так и было, она лежала первое время там. Потом к нам поступил тяжелобольной с инсультом, ему нужна была койка, и Ваша мама сама согласилась на то, чтобы на её место положили его. Она пролежала в холле от силы минут сорок.

– Очень тяжело верится в эту историю, – уже немного остыл Владимир.

– Но дело обстояло именно так! – уверенно воскликнул Иван Иванович (или только показалось, что уверенно?).

– Извольте, я пойду проведаю маму, надеюсь, теперь она уже в палате. Скажите мне номер.

– Шестая палата на втором этаже, по левую сторону.

Владимир вышел из кабинета вместе с медсестрой. В коридоре она шепнула, что её смена кончается через двадцать минут и ему следует её подождать.

– Извините, но у меня есть дама сердца, – ответил Владимир.

– Я не претендую на личные отношения с Вами, а просто должна кое-что сообщить. Это касается Вашей мамы, и это очень серьёзно, – так же, почти шепотом, сказала девушка и куда-то убежала.

В те секунды, пока Владимир ронял взгляд на обшарпанные стены здания, поднимаясь по лестнице, его смущали некоторые моменты: во-первых, слова медсестры, а во-вторых, странное поведение главного. На протяжении всего разговора, а особенно когда речь зашла о намерении проведать маму, заведующий выражением глаз, жестами непроизвольно выдавал свой страх, был как на иголках. Что-то конкретно подозрительное назвать не получалось, но в целом складывался некий пазл, настораживающий Владимира. Он поднялся, зашёл в палату и сразу же направился к матери, которая лежала под капельницей.

– Мама, как ты? Как твоё самочувствие?

– Охх… Я вообще ничего не чувствую, меня нашпиговали обезболивающими, как гуся овощами, – безэмоционально ответила Людмила.

– Мам, я понимаю, сейчас не тот момент, чтобы задавать вопросы, но всё же. Врач сказал, что к ним поступил тяжелобольной и ему нужна была койка. Ты действительно решила стать волонтёром и уступила своё место? Это так?

– Кхм… Наверное, сынок, я не помню. Скорее всего, так и было, это похоже на меня.

– А сколько ты лежала в коридоре?

– Не помню, помню только сильную боль, даже не могу сказать, я как будто из временного потока вылетела.

– Ладно, мама, отдыхай, я ещё зайду, – сказал Владимир и вышел из палаты.

Он спустился на первый этаж и стал ждать ту девушку.

Медсестра, уже не в рабочей форме, подошла к Владимиру, который чуть не уснул на лавочке, и немного похлопала его по плечу.

– Ах да, Вы здесь, – очнулся он. – Так что Вы хотели мне сказать по поводу моей матери?

–Давайте выйдем на улицу… Всё, что говорил заведующий, – обман! – начала она, ступив за порог.

– То есть как? Что моя мама вызвалась помочь или ещё что-то?

– Всё, что Вам сказал Иван Иванович – это неправда. Во-первых, никакого тяжелобольного с инсультом не было, во-вторых, никто не вызывался помогать. Приехал Винодел со своим сыном, у которого была небольшая простуда, и приказал, чтобы отпрыска положили немедленно. А так как у нас в больнице не было свободных мест, то кем-то надо было пожертвовать на неопределённое время.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Бри́чка – известная с XVII века лёгкая повозка для перевозки пассажиров.

Дегтекуры гнали деготь из бересты, и когда-то это была очень распространенная профессия. На Руси деготь был одним из самых ходовых продуктов: им смазывали колеса, сапоги, замки и даже избы, чтобы защитить их от воды.

Душегре́я – верхняя однобортная крестьянская женская одежда для праздников наподобие кофты.

Блез Паска́ль – французский математик, механик, физик, литератор и философ.

Бредятник – человек, несущий бред, выдумку.

Азбучный – простой, примитивный.

Околóточный надзирáтель – в Российской империи чиновник городской полиции, ведавший околотком, минимальной частью полицейского участка в более крупных городах империи.