Андрей Сатирский - Рассказики. Морские истории

К утру всему училищу стало известно, что придумал Паша, и многие, хохоча, ясно представляли себе электричку, несущуюся с членом наперевес. А уж какие разгорелись споры о том, будет орган работать или нет! Сам же виновник лежал в санчасти, еще не зная, что уже имеет прозвище Паша-Херес. Или по названию выпитого вина или от чего другого?

К счастью, орган заработал.

За свою долгую флотскую службу я попал в Главный штаб ВМФ лишь однажды. Пока бродил по лабиринту коридоров, все более приходил к мысли, будто попал в типичный бизнес-центр – ничто не напоминало здесь о море, кроме таблички на входных дверях. Не было портретов великих флотоводцев прошлого, героев последней войны на море, картин с морскими пейзажами, паркетных полов, украшенных якорями или розами ветров, даже стены и двери не были покрашены традиционной флотской шаровой краской, что придало бы им корабельный вид. Так, обычные светленькие тона да пронумерованные кабинеты. Деловая обстановка. Возможно, я попал не на тот этаж, где праздничная атмосфера ласка- ет глаза адмиралов, а туда, куда сосланы рядовые штабные клерки, или весь флотский антураж уже был отправлен «на реставрацию» в загородные домики командования. Только не стал я задумываться о вариантах местного дизайна, поскольку появилась необходимость найти гальюн да поскорее.

Ускорил шаг, начал поиск заветной двери с обозначением «00», привычно принюхиваясь. По ходу вспомнил старую шутку насчет нолей: один ноль – курсант; два ноля – гальюн; три ноля – курсант в гальюне; четыре ноля – два курсанта в гальюне; пять нолей – Олимпиада; шесть нолей – курсант на Олимпиаде; семь нолей – два курсанта на Олимпиаде; восемь нолей – курсант в гальюне на Олимпиаде.

Ага, вот и дверь с двумя нолями! Но напротив – такая же. В какую проникнуть? На правой нарисован глазок с припиской «Скрытое наблюдение!». Других обозначений нет. Рискнул туда войти. Женский визг!

– Простите! -ошибочно попал в женский туалет. Надо же, а ведь пахнет, как мужской…

Закрыл плотнее дверь, чтобы не погнались следом, и в глаза бросилась мелкая надпись фломастером около ручки —«Мужики, как туалеты, либо заняты либо засраны!». О! Все же хоть что-то флотское есть в этом здании! Пригляделся – вокруг замочной скважины, словно девиз, «Честь девичью блюла, но не со всеми». О-ля-ля! Развернулся, оглядел внимательно другую дверь. Есть! И там прямо в серединке написано «Главное не добежать, а донести!». Вот она – флотская привычка расписывать стены в гальюне! Славная давняя традиция – обменяться мудрыми мыслями с товарищами. Ибо на флоте только в таком месте и приходят хоть какие-то мысли. При полном сопереживании сослуживцев.

Дверь отворилась, из гальюна вышел лощеный штабной капитан 3 ранга с явными следами запора на лице. А я вошел, словно Алиса в страну чудес. Воистину чудес! Пол, стены и потолок облицованы голубым кафелем, слева в ряд выстроились писсуары, справа умывальники с зеркалами, впереди – белоснежные двери кабинок, из угла дует автомат-озонатор, откуда-то сверху льется элегическая музыка Шопена. Действительно, из всех видов техники самой необходимейшей для человечества была, есть и будет сантехника!

Интересно, какие же красивые мысли приходят в голову при виде этаких чудес? Я подошел к писсуарам. Слева от ряда приклеено отпечатанное на принтере крупными буквами объявление – призыв уборщицы —«Господа! Пожалуйста, пользуйтесь писсуарами!». Внизу аккуратная приписка от руки —«Не ссыте мимо!». Есть, есть в этом здании морские души! Ведь что-то приписывать к официальным объявлениям – истинно флотская забава.

Помню, в штабе дивизии подводных лодок вывесили приказ «Офицерам, имеющим детей, зайти в отдел кадров!». Через час на второе место дописали слово «периодически».

Я пошел вдоль ряда. Над первым писсуаром красуется совет —«Не льсти себе, подойди ближе! Следующий может оказаться босым». У них тут что, оргии бывают?

Над вторым выведена инструкция —«Не стой под струей!». И такое бывает?

Внутри следующего несмываемой краской начертано что-то типа гороскопа —«Ты держишь в руках свое будущее. Эй, не так сильно!». Уже и Минздрав предупреждает.

Рядом с последним предупреждение —«Во время бомбежки прячьтесь под этим писсуаром – в него еще никто и никогда не попадал». Реально последнее предупреждение!

А справа от ряда еще одна просьба уборщицы —«Пожалуйста, не бросайте жевательную резинку в писсуары!». Естественно, с припиской —«Вкус будет необычный». Ах, море, ты уже где-то близко от своего главного штаба!

В гальюн вошел похожий на мешок картошки капитан 2 ранга, направился к писсуарам.

Я тут же ретировался в сторону кабинок.

– Эх, брат, -обратился товарищ к собственному члену: -Сколько мы с тобой пережили? А сколько приключений? Есть что вспомнить!

Неожиданно он пукнул и слегка обернулся: -А ты, шалава, молчи!

Чтобы не стеснять товарища, зашел в кабинку. Да уже и нужно было. Выбрал крайнюю, поскольку по опыту знаю – в ней всегда больше всяких надписей. Логично – дойдя до края, выскажись! Кроме того, призывала надпись на двери —«Господа Тутанхамоны, смывайте за собой ваши пирамиды!». И правильно, потому что есть два типа брезгливых людей: одни не посещают общественные туалеты, другие не смывают там воду.

Кабинка оказалась большой, с современным унитазом и даже с туалетной бумагой. На внутренней стороне двери красовалось объявление от коменданта здания —«Уважаемые господа! Убедительная просьба не пачкать унитазы при выливании заварки». Конечно, с припиской —«Блюйте тоже аккуратно!». Меня словно на волне качнуло…

Вспомнился гальюн на родной подводной лодке, про который боцман говорил: -Очко в гальюне надо драить так, будто это ваша лебединая песня!

И табличку на двери —«Воду спускать вне зависимости от поставленных целей и достигнутых результатов!» с дерзкой припиской —«В коньках на унитаз не залезать!» да прибавкой от старпома —«Найду писаку – замочу в унитазе!».

И жалобный крик старпома: -Кто натыкал скрепок от степлера в туалетную бумагу?!

И надпись над рулоном —«Бумагой пользоваться только по большой нужде».

И сетования штурмана: -Приходится читать вонючую прессу! Другой в гальюне нет.

И ответ механика: -А что? Это так называемый нейтральный запах! Проще говоря, ни на что не похожая вонь…

И нытье химика: -Для меня в гальюне свет всегда глючит – сам включается-выключается! Хожу туда, как в кино: заходишь, садишься, свет гаснет…

И собственные страдания. Ведь самое тяжкое дело на лодке – погадить. Сидишь в узком замкнутом пространстве среди холодного равнодушного железа, напрягаешься, сопишь, кряхтишь, исполняя ритуал, называемый по-флотски «мучить жопу», а прямо перед глазами на переборке выведен совет -«Хотите, чтобы ваши глаза были большими и выразительными? Тужьтесь!» и далее -«Если долго тужиться, голова закружится». Недаром сие место называют «кабинетом задумчивости». Здесь поневоле размышляешь над смыслом жизни. Он и нужен только для того, чтобы было о чем думать в гальюне. Но пока его найдешь, в жизни не останется никакого резона. А чтобы ваши думы о высоких материях не были прерваны самым бесцеремонным образом, надо закрываться на шпингалет. Ибо, как говорят на флоте, если свет в гальюне выключается с криком «Эй!», значит, там кто-то есть. А снаружи молча сопереживают сослуживцы, как в очереди на бормашину. Чувствуешь, что ты не одинок. Ведь одиночество – это привычка не запираться в гальюне. И от товарищей тебе приветы в виде надписей.